Братья по крови

Не успела она сделать шаг, как парадная дверь дома открылась.

Ощущение дежавю было настолько сильным, что Куин почувствовала головокружение. Он стоял у двери хижины, и кровь на его рубашке была похожа на яркие цветы.

Нам нельзя здесь оставаться.

Слова отчетливо звучали у нее в голове, а голос казался знакомым.

— Мисс Блэк?

Она вернулась к действительности. Хижина исчезла, а на мужчине, стоявшем на красивой террасе своего очаровательного дома, не было крови. И не было огромной любви и огромной печали в его серых глазах.

Тем не менее ей пришлось облокотиться на машину, чтобы перевести дух.

— Да, привет. Я просто… любовалась домом. Потрясающее место.

— Спасибо. Не заблудились?

— Нет, нет. Вы все очень хорошо объяснили. — Разумеется, этот разговор на пронизывающем ветру выглядел странно. Судя по вопросительному выражению лица, хозяин это почувствовал.

Куин отошла от машины. Когда она поднималась на три деревянные ступеньки, очень надеялась, что выглядит вполне доброжелательной.

А хозяин очень мил, поняла Куин, когда, наконец, сосредоточилась на окружающей действительности. Растрепанные волосы, внимательные серые глаза. Если прибавить своеобразную асимметричную улыбку, длинное стройное тело, обтянутое джинсами и фланелевой рубашкой, то у женщины может возникнуть искушение повесить ему на шею табличку: «ПРОДАНО».

Куин шагнула к нему и протянула руку.

— Куин Блэк. Спасибо, что согласились со мной встретиться, мистер Хоукинс.

— Кэл. — Он слегка встряхнул ее ладонь и задержал в своей, провожая к двери. — Давайте уйдем с этого ветра.

Переступив порог, они попали прямо в гостиную, которая оказалась одновременно и уютной, и типично мужской. Три окна, напротив — огромный диван, а в каждом из кресел, казалось, может поместиться целая лошадь. Столы и лампы, вероятно, не были антикварными, но выглядели так, словно достались от бабушки, которая наконец решила поменять обстановку в доме.

В гостиной даже имелся маленький камин, перед которым на коврике спала большая дворняжка.

— Снимайте куртку.

— Ваша собака в коме? — спросила Куин, поскольку пес и ухом не повел.

— Нет. У Лэмпа очень активная и серьезная внутренняя жизнь, которая требует длительного отдыха.

— Понятно.

— Кофе хотите?

— С удовольствием. И в туалет. Дорога была долгой.

— Первая дверь направо.

— Спасибо.

Она заперлась в маленькой, безупречно чистой ванной — ей надо было немного прийти в себя после двух сегодняшних потрясений.

— Ну что ж, Куин, — прошептала она. — Приступим.

4

Он прочитал ее книгу, изучил фото автора и порылся в Интернете, чтобы познакомиться с ее прошлым, прочесть интервью. Кэл не из тех людей, которые согласятся говорить с писателем, журналистом, репортером или интернетовским блогером о Холлоу, самом себе и о многом другом, тщательно не проверив, с кем имеет дело.

Ее книги и статьи показались ему занимательными. Понравилась явная любовь к маленьким городам, заинтриговал вдумчивый интерес к легендам и былям, к ночным страхам.

Ему понравилось, что Куин Блэк по-прежнему время от времени публикуется в журнале, который дал ей шанс, когда она была еще студенткой колледжа. Это свидетельствовало о верности.

Не разочаровала Кэла и фотография автора на обложке книги — красавица с сексуальной копной волос медового цвета и яркими голубыми глазами. У нее был неправильный прикус, но это только добавляло ей очарования.

В жизни Куин оказалась совсем не такой.

Наверное, ее не назовешь красивой, размышлял Кэл, наливая кофе. Когда в голове прояснится, нужно присмотреться повнимательнее и тогда выносить вердикт.

Несомненно одно: она буквально излучала энергию, в том числе — судя по туману в его голове — и сексуальную.

Возможно, все дело в фигуре, которую на снимке не разглядишь. У дамы потрясающие формы.

Как будто ему ни разу в жизни не приходилось видеть женские формы, и в одеждах, и без них. Почему же присутствие в доме привлекательной, полностью одетой женщины заставляет его ошеломленно топтаться на кухне? Да еще если учесть, что приехала она по делу.

— Господи, Хоукинс, спуститесь на землю.

— Прошу прощения?

Кэл вздрогнул. Она была на кухне, стояла в двух шагах от него и улыбалась своей улыбкой в миллион ватт.

— Вы разговаривали сами с собой? У меня тоже такая привычка. Почему люди считают нас чокнутыми?

— Хотят, чтобы мы разговаривали с ними.

— Вероятно, вы правы. — Куин откинула за спину водопад белокурых волос.

Кэл понял, что не ошибся. Она не красавица. Слегка выдающаяся верхняя челюсть, нос с небольшой горбинкой. Огромные глаза — все это не считалось эталоном красоты. И хорошенькой ее тоже не назовешь. Слишком просто и слащаво. Прелестная… тоже не подходит.

Единственное определение, которое ему пришло в голову, — сексуальная. Но, возможно, это из-за того, что мысли опять начали путаться.

— Я не спросил, с чем вы пьете кофе.

— Неважно. Все равно у вас вряд ли найдется двухпроцентное молоко.

— Я удивляюсь, зачем оно вообще нужно.

С непринужденным смехом, поразившим Кэла в самое сердце, она подошла к стеклянным дверям, которые вели — как и предполагалось — на заднюю часть веранды, и окинула взглядом окружающий пейзаж.

— Из чего следует сделать вывод, что у вас нет и заменителя сахара. Знаете, такие маленькие пакетики, розовые, синие и желтые?

— Только что закончились. Могу предложить настоящее молоко и настоящий сахар.

— Можете. — Разве она не была хорошей девочкой и не съела яблоко? — А я могу согласиться. Позвольте задать вам еще один вопрос, просто чтобы удовлетворить любопытство. У вас дома всегда так аккуратно или вы навели порядок перед моим приездом?

Кэл достал молоко.

— Аккуратно- это женское слово. Я предпочитаю упорядоченно. Люблю порядок. Кроме того… — Он положил перед ней ложку для сахара. — В любой момент может приехать моя мать — что время от времени и происходит. Если в доме будет кавардак, нагоняй мне обеспечен.

— Если я не позвоню матери хотя бы раз в неделю, она будет считать, что меня зарубил топором маньяк-убийца. — Куин положила в чашку одну ложечку сахара, неполную. — Здорово, правда? Прочные семейные узы.

— Мне нравится. Может, присядем в гостиной у камина?

— Отлично. А давно вы здесь живете? В этом доме, — уточнила Куин, когда они, захватив кружки с кофе, покидали кухню.

— Пару лет.

— Не скучаете по соседям?

— Соседи — это чудесно, и я много времени провожу в городе. Но время от времени мне хочется тишины и уединения.

— Обычное дело. Мне иногда тоже. — Куин опустилась в одно из кресел, откинулась на спинку. — Меня удивляет, почему другим людям не пришла в голову та же мысль и они не построили здесь дома.

— Были такие разговоры. Но со временем заглохли. Осторожничает, пришла к выводу Куин.

— Почему?

— Думаю, из-за финансовой непривлекательности.

— Но вы же здесь.

— Эта земля, участок леса, принадлежала моему деду. Он завещал ее мне.

— И вы построили этот дом.

— В общем, да. Мне понравилось место.

Уединенное. Очень удобно, когда хочется побыть одному. И рядом с лесом, который изменил всю мою жизнь.

— У меня были кое-какие знакомства, и мы построили дом. Как кофе?

— Великолепен. Вы и готовите сами?

— Специализируюсь на кофе. Я прочел ваши книги.

— И как?

— Мне понравилось. Вероятно, вы понимаете, что в противном случае не сидели бы тут.

— Что немного затруднило бы написание книги, которую я задумала. Вы потомок основателя поселения, которое со временем превратилось в деревню, а потом в город. И один из главных участников совсем недавних, необъяснимых инцидентов, связанных с городом. Я покопалась в истории, легендах, преданиях и всевозможных версиях. — Куин взяла сумку, которая служила ей и кошельком, и портфелем, достала диктофон, включила и положила на столик между собой и Кэлом.