Страница 50 из 100
171. «АРТИЛЛЕРИСТЫ-ГВАРДЕЙЦЫ»
В Колпино путь под обстрелом… Юноша в цехе убит… С горестью девушка в белом В мертвые очи глядит. Небо в сиреневых звездах, Отблеск зари золотой. Счастлив: я пил этот воздух, Горький, как хвои настой. Всё, что знавал понаслышке, Я опишу — под огнем. Только не в маленькой книжке — В Библии Новых Времен. 1 ноября 1942172. «В кругу друзей шутили долго, пели…»
В кругу друзей шутили долго, пели… Вдруг взрыв — предвестьем смертного конца… В глаза смертей сурово мы глядели, Не отводили в сторону лица… Пройдут года — и этот город снежный Тебе приснится в давней красоте, И бомбы, что упали на Манежный, Вдруг загудят в безмерной высоте, И дом качнется, гулко грянут взрывы, Проснешься ты… Увидишь — вдалеке Проходит девушка… И ветка тонкой ивы, Как символ жизни, в девичьей руке… 27 января 1943173. «Что мы пережили, расскажет историк…»
Что мы пережили, расскажет историк, Был сон наш тревожен, и хлеб наш был горек. Да что там! Сравнения ввек не найти, Чтоб путь описать, где пришлось нам пройти! Сидели в траншеях, у скатов горбатых, Бойцы в маскировочных белых халатах, Гудели просторы военных дорог, Дружили со мною сапер и стрелок. Ведь я — их товарищ, я — их современник. И зимнею ночью и в вечер весенний Хожу по дорогам, спаленным войной, С наганом и книжкой моей записной, С полоской газеты, и с пропуском верным, И с песенным словом в пути беспримерном. Я голос услышал, я вышел до света, А ночь батарейным огнем разогрета. Синявино, Путролово, Березанье — Ведь это не просто селений названья, Не просто отметки на старой трехверстке — То опыт походов, суровый и жесткий, То школа народа, — и счастье мое, Что вместе с бойцами прошел я ее. 1943174. В БРЕСЛАВЛЕ
Еще был бой не кончен. Издалече Упрямо грохот кованый вставал, И автоматчик вражеский под вечер Всё так же бил, как утром, наповал. За этот город долгое сраженье Шло непрерывно день и ночь подряд. Возьмешь ли камень — кажется, в каменьях Еще раскаты выстрелов гудят. Возьмешь ли ветку — кажется, что колет, Как проволока, так она жестка, Как будто листья съежились от боли, Когда с них копоть счистила рука. Пройдем вперед — и сразу перед нами, Сквозь черный знак хвостатого клейма, Откроется Бреславль с его домами, Сады и замки, биржи и дома. Конрад, Георгий, Сигизмунд и Фридрих — Не счесть в Бреславль входивших королей, Не счесть боев и договоров хитрых, Восстаний, смут от самых давних дней. А вот сейчас сержант двадцатилетний, Родной боец с Печоры снеговой, Ведет упорно, может быть, последний В истории за этот город бой. Берлин, Бреславль, Инстербург, Бунцлау… Казачья шашка сквозь листву блестит… Мы с дедами разделим честно славу, Их старый марш еще в веках гремит. 1945175. В СУДЕТАХ
Как только ручьи на весенних рассветах Покатятся кубарем, ринутся с гор, Ты встань на валунной вершине в Судетах И крикни по-русски в безмерный простор. И сразу же откликом радостным, резким Не эхо откликнется гулко, а гром Словацким, словенским, хорватским и чешским, Болгарским и сербским родным языком. Затем что отсюда, от снежной вершины, До Чешского гребня, до склонов Карпат, В сиянии ярком хребты-исполины На страже славянского мира стоят! 1945176. БЕРЛИНСКОЕ УТРО
Брезжит мутный рассвет над Берлином, Мелкий дождь моросит по камням. Как я счастлив, что с днем-исполином В этот город вступаю я сам. По развалинам зданий бетонных Со ступени крутой на ступень, Мимо парков, огнем опаленных, Нас ведет разгоревшийся день. Красный флаг над стенами рейхстага, А в глазах нестерпимо рябит, И от каждого быстрого шага Здесь асфальт под ногами гудит. Сколько пыли, как будто в пустыне, Наметает — дышать тяжело, Ведь с пылающих зданий в Берлине Ту кирпичную пыль разнесло. Вот пожарища банков, гостиниц, Министерств, канцелярий, дворцов, — И угодливо смотрит берлинец На веселых советских бойцов. 1945