Ветры Дюны

Ирулан сказала:

– Но что еще ты потеряешь в пути?

– Возможно, тебя, принцесса. Стоит мне только пальцем пошевелить.

– Да? А кто тогда вырастит детей Пауля? Кто будет их любить?

– Хара вполне справится.

Алия вышла из камеры, и стражник-кизара снова закрыл дверь. Принцесса осталась наедине со своими вопросами без ответов.

Никто из современников не может судить о действиях моего сына. Наследие Муад'Диба будут оценивать по шкале, намного превосходящей продолжительность одной жизни. Будущее принимает собственные решения о прошлом.

Зная, что Алия столкнулась с многочисленными последствиями смерти Пауля, Джессика решила отправиться на Дюну – быть с дочерью, помочь ей чем сможет. Она отправила формальное сообщение кизаре Исбару, предупредив, что она и Гурни Халлек хотят как можно быстрее улететь с Каладана. Делегация жрецов готова была исполнять ее желания.

Усиленный военный корабль Гильдии оставался на орбите, и Гурни организовал полет в роскошном старом фрегате Атрейдесов из частного ангара в космопорте. Этот нарядный корабль был построен еще при старом герцоге Пауле, и Джессика помнила, что Лето пользовался им во время их первого посещения Арракиса. «Все, что мы делаем, становится частью истории», – подумала она.

Когда Гурни отдавал распоряжения пилоту, появился раболепный священник. Он низко поклонился.

– Экипаж лайнера Гильдии ждет тебя с радостью, миледи. Именем Муад'Диба мы уже отклонились от своего курса, чтобы побыстрее доставить тебе горестную весть. Потребности опаздывающих пассажиров менее важны, чем твои.

– Пассажиров? Я думала, это специальный военный корабль, посланный Кизаратом.

– Теперь, когда объявлено об окончании джихада, многие военные корабли вновь стали пассажирскими. Когда регент Алия приказала сообщить тебе о смерти Муад'Диба, мы воспользовались первым же кораблем. Какое другое дело может быть таким же важным? Все эти люди могут подождать.

Гурни опустил тяжелую сумку на палубу фрегата, что-то бормоча себе под нос. Джессику не удивила столь оскорбительная демонстрация власти, но встревожило то, что Исбар просто взял корабль с трюмом, полным груза, и с пассажирами, уже занявшими свои места.

– Что ж, тогда давайте поторопимся.

Исбар подошел ближе, и Джессика увидела в его взгляде страх и благоговение.

– Могу я полететь на твоем фрегате, миледи? Как мать Муад'Диба, ты можешь многому научить меня. Я буду твоим послушным учеником.

Но ей не нужны льстецы. И не нужен ученик-священник, послушный или не очень.

– Пожалуйста, возвращайся со своей делегацией. Мне нужно помолиться в одиночестве.

Разочарованный Исбар повернулся и ушел из ангара. Пока Джессика и Гурни поднимались на борт фрегата, он продолжал кланяться. Разукрашенная крышка люка закрылась за ними. Гурни сказал:

– Пауль презирал бы этого человека.

– Исбар ничем не отличается от других священников, которые образовали структуру власти вокруг Муад'Диба и его наследия. Мой сын попал в плен к собственному мифу. Годы шли, и ему – да и мне – становилось ясно, что многое ускользает от его контроля.

– Мы исключили себя из этого уравнения, – сказал Гурни, потом процитировал: «Те, кто ничего не делает, а только наблюдает из тени, не могут жаловаться на яркость солнца». Возможно, мы можем исправить положение, если Алия согласится.

Пока летели к лайнеру Гильдии, Джессика старалась расслабиться; Гурии взял свой балисет и негромко заиграл. Джессика боялась, что он уже сочинил гимн в память Пауля, она не была готова его услышать. К ее облегчению, Гурни повел одну из ее любимых мелодий.

Она смотрела на его морщинистое лицо, на светлые, начинающие седеть волосы, на бросающийся в глаза шрам, багровый, как вино.

– Гурни, ты всегда знаешь, что нужно сыграть.

– У меня большой опыт, миледи.

Джессика и Гурни покинули удобный фрегат и отправились в помещения для пассажиров на борту лайнера. В обычной одежде они не привлекли внимания на прогулочной палубе. Исбар уже изложил свою версию смерти Муад'Диба; Джессике хотелось услышать, что говорят люди.

Есть такие пассажиры, которые никогда не покидают свои частные апартаменты в огромном чреве корабля; но другие, те, кому предстоят долгие перелеты со многими остановками, выходят на общие палубы, посещают рестораны, бары и магазины.

Джессика и Гурни шли по обширной открытой палубе, присматриваясь к товарам со многих планет. Некоторые продавцы уже предлагали сувениры, посвященные смерти Муад'Диба, и это было неприятно Джессике. Гурни увел ее. Они зашли в ярко освещенный бар – сплошной плаз, хрусталь и хром, – заполненный шумными посетителями. Вдоль стены выстроились многоцветные напитки с разных планет.

– Слушать лучше всего здесь, – сказал Гурни. – Сядем, и пусть разговоры придут к нам.

Со стаканом черного вина для нее и пенным горьким пивом для него они сели друг напротив друга; близость успокаивала. И принялись слушать.

Представители бродячего народа вайку служили на всех кораблях Гильдии; эти молчаливые, очень похожие друг на друга люди известны своей безликостью. Почти незаметные вайку в темных костюмах ходили среди клиентов, убирали посуду, приносили выпивку.

Главной темой пересудов была смерть Муад'Диба. За всеми столиками спорили, был сын Джессики спасителем или чудовищем, лучше ли коррумпированное и упадочническое правление Коррино, чем чистая, но яростная власть Муад'Диба.

«Они не понимают, что он делал, – думала Джессика. – И никогда не поймут, почему он принимал именно такие решения».

За одним столиком жаркий спор перешел в крики и угрозы. Стулья отлетели, двое мужчин с багровыми лицами обменивались оскорблениями. Один метнул нож, второй активировал личную защиту – и драка продолжалась, пока человек с защитой не умер от медленного удара. Остальные посетители наблюдали за дракой, не думая вмешаться. Появилась служба безопасности Гильдии; тело убрали, ошеломленного убийцу арестовали: казалось, он сам не верит, до чего его довел внезапный гнев.

Пока все остальные следили за схваткой, Джессика наблюдала за молчаливыми официантами-вайку, неслышно скользившими между столиками. Она увидела, как один из них потихоньку положил на столики листки с напечатанным текстом и тут же отошел. Это было сделано так незаметно, что если бы Джессика не приглядывалась особенно внимательно, она ничего бы не заметила.

– Гурни.

Она показала, и Гурни потянулся за одним из листков. Он тоже видел, как его положили. Текст был озаглавлен «Правда о Муад'Дибе».

Лицо его потемнело.

– Еще одна грубо сляпанная пропагандистская листовка, миледи.

Джессика просмотрела листовку. Некоторые утверждения были смехотворно нелепы, но другие напоминали о крайностях, допущенных Паулем во время джихада, и о продажности правительства Муад'Диба. В них чувствовалась правда. Бронсо Иксианский уже много лет представляет собой неприятную проблему, и человек, который так хорошо справляется со своим делом, стал настоящей легендой.

Джессика знала, что ни самые отъявленные критики Пауля, ни самые пылкие его сторонники не понимают ее сына. Здесь, в баре, убили человека, который был верен своим убеждениям и считал, что понимает мотивы и намерения Пауля. Призвание Муад'Диба необыкновенно сложно, цель его слишком запутанна, слишком неочевидна и требует слишком большого времени для своего достижения, чтобы даже она полностью ее понимала. Сейчас она признает это.

Гурни скомкал листовку и с отвращением выбросил, а Джессика покачала головой. Ей хотелось бы, чтобы все было по-другому. Тем не менее, Бронсо, как и все они, служит цели Пауля.

Субакх ул кухар, Муад'Диб! Здоров ли ты?

Ты где-то там?