Страница 18 из 133
— Логично, — заметил Проваторов и сел на саквояж.
— Далее, компрометация Андросова и Базыки была жесткой, а Проваторова как бы случайной… Кто-то как бы подсказывал мне линию поведения, говорил, что Проваторов — самый надежный человек. Это само по себе было подозрительным. Когда все замы были скомпрометированы передо мной по разу, я понял, что наступает второй виток и он коснется Базыки, поскольку варка патронов была самым уязвимым звеном в операции с Бурдуковым. И я решил включить в свою операцию именно Базыку. Базыка меньше всего мог быть Огнивцом или человеком Огнивца. Во-первых, он был молод, во-вторых, банда зарубила его деда, и, в-третьих, у него не было родственников на севере, как утверждали остальные замы, потому что всех его дядьев также порубали бандиты, и Базыка не простит им этого до конца жизни.
Я посоветовал Базыке скрыться, если операция с Бурдуковым вдруг провалится. Это Базыка застрелил Кабанова, твоего телохранителя и исполнителя твоих приказов.
— Я догадывался, что ты начал какую-то свою игру… Но не придал этому большого значения. Недооценил, а противника недооценивать нельзя. Я почему-то не подумал, что ты ко второму уровню сможешь пристроить третий и, тем самым, выявить врага во втором. Я, наверное, тоже устал от этих игр и больших, и маленьких, и на первом уровне, и на втором… Устал также, как и ты… Поэтому я предлагаю тебе бежать со мной в Манчжурию… Камешки и архив помогут нам устроиться и скрасят существование за кордоном.
— Каким образом нам поможет архив?
— Про камешки ты не спрашиваешь, — продолжал Огнивец-Проваторов, — с камешками все понятно. А архив мы будем продавать заинтересованным лицам.
— Кому нужны эти архивные дела там?
— Там они нужны так же, как и здесь. Ты думаешь, почему твое начальство стремится заполучить архив? Чтобы выявить шпионов? Как бы не так. Чтобы спрятать компромат на себя, своих друзей и соратников. Поэтому, как только ты доставил бы архив в Новониколаевск, тебя сразу бы ликвидировали. А вдруг ты ознакомился с делами? Ты много знаешь — значит, ты опасен. А нам архив поможет, особенно первое время…
— Не поможет, — прервал его Краевский.
Он собрался с силами и переполз поближе к корням березы, возле которой его положил мнимый Проваторов.
— Почему? Уж не хочешь ли ты сказать, что камешки и архив уехали с Андросовым?
— Нет, — ответил Краевский.
— Правильно, — сказал Огнивец, — когда ты выходил принимать парад, я открыл дверь и заглянул в кофр. Там были кирпичи. Ты не удивляйся. Особняк, в котором сейчас отдел, принадлежал моему дяде. У меня были дубликаты всех ключей от всех комнат.
— И от сейфа?
— Нет, от сейфа у меня дубликата ключа не было, дядюшка не имел… В Каминск я приехал после того, как несколько лет после отравления газом на фронте отлежал в госпиталях и больницах. Остановился у своих дальних родственников, а потом поехал на север к одной знахарке. Она меня и вылечила, и там же я попал в лапы повстанцев. Они узнали, что я бывший офицер и предложили возглавить их отряд. Первое время я делал это из урмана, о потом понял, что так долго продолжаться не может. Нужен надежный человек в отделе, чтобы иметь информацию о всех акциях против повстанцев. Сам понимаешь, где было взять такого человека? Вот я сам и подался в отдел, как сочувствующий… Конечно, все каверзы, о которых ты говорил, организовал я. А патроны Масокину тоже подменил я, потому что опасался, как бы Бурдуков не явился на квартиру, где скрывался Кабанов… Но хватит разговоров. Бежим?
— И с чего это ты воспылал ко мне любовью? Ты мог бы забрать камешки и бежать один, больше достанется.
— Достанется, конечно, больше, но жадность, она всегда фраеров губит… Бежать вдвоем легче, это первое. Второе, ты парень с головой и можешь пригодиться. В наш век предательства хочется иметь возле себя надежных людей. И третье, ты мой брат, хотя сам об этом не знаешь…
— Что ж ты, брат, послал своего телохранителя убить меня?
— Я и теперь тебя убью, если ты откажешься. Времена, брат, настали тяжелые: брат на брата пошел… И мне не нужен в моем тылу человек, который может организовать розыск исчезнувшего Проваторова.
— Розыск и так организуют. Без меня проведут. А если тебя ГПУ не найдет, то собратья по банде…
— Собратья по банде меня никогда не найдут. Я предполагал, что ты сделаешь ловушку возле моста, где Андросов повезет липовый чемодан. А я как раз туда послал остатки повстанцев. Так что, судя по пулеметным очередям, они попались.
— Да, возле моста находился в засаде Чоновский отряд из Корябинска, там же находится и Базыка… Ты не ожидал этого?
— Наоборот, я таким образом избавился от своих же собратьев и теперь свободен.
— И тебя не будут мучить угрызения совести?
— Нет, они втянули меня, интеллигента, в эту кровавую бойню и поплатились за это.
— А идейные соображения, борьба с государством?
— Это не для меня, я ни с кем не боролся, если бы меня не заставили это делать. Даже клоп, которого пытаются раздавить, убегает или сопротивляется, лапками шевелит…
— Тебе не удастся убежать, через минуту-другую здесь будет Базыка.
— A-а, ясно, почему ты так охотно полемизируешь со мной, ты тянешь время. Но это напрасно. Базыка не приедет. Я повез тебя не той дорогой, о которой ты мог ему сообщить. Вишь, я тоже не лыком шит. Так что все в порядке. Мы с тобой спокойно уходим. У меня есть окно на границе с Китаем… Едем?
— Нет, — ответил Краевский, — я не поеду с тобой. Да и ты не возьмешь меня, после того как узнаешь все… Ты прав, в том чемодане, что увез Андросов, нет камешков и архива, но этого нет и в моем саквояже. Сегодня ночью я отправил архив и камешки в Корябинск с человеком Базыки.
— Не может быть, — сказал Огнивец.
Он вскочил с саквояжа. Щелкнули замки, и перед ним предстали кирпичи, завернутые в известную уже шинель Бороды, которая когда-то выручила Краевского, потом спасла, а вот теперь должна была погубить.
— Да-а… — протянул Огнивец и снова сел на саквояж, — тогда твои дела действительно плохи.
— Но и тебе отсюда не уйти. Базыка поймет, что ты повез меня другой дорогой. Не так уж много таких дорог вокруг Каминска.
— Да-а… — словно не слыша его, продолжал Огнивец, — переиграл ты меня. Не ожидал от тебя…
— Противника нельзя недооценивать. Твои слова?
— Мои… Но где здравый смысл? Что ты выиграл? Ну ушли камешки в Новониколаевск, а потом уйдут в Москву, тебе-то от этого какой прок, ты будешь гнить здесь…
— И все же я у тебя выиграл.
— Ни в коем случае… Нет такой цены, чтобы сравниться с жизнью. Да что я тебе говорю, ты уже заразился ядом всеобщего сумасшествия, — произнес Огнивец и вытащил из кармана дамский пистолет.
Затвор пистолета с характерным щелчком дослал патрон в патронник. Но Краевскому не было страшно. Люди второго уровня не боятся смерти. Они устали от жизни. Единственное его желание было необычным для создавшейся ситуации. Он не хотел, чтобы Огнивец выстрелил ему в грудь, ибо второй раз в жизни боль от ломающейся грудной клетки он не сможет пережить.
— Не убивай меня, — попросил он Огнивца, который остановил ствол как раз напротив груди, — я оказался здесь случайно, мне нужно вернуться в свое время, у меня другая жизнь…
— У тебя нет другой жизни, — произнес Огнивец, — да и зачем тебе жизнь, я подарю тебе нечто большее — покой…
Он не слышал звука выстрела… Страшная боль разорвала грудь, и он понял, что Огнивец нажал на спусковой крючок.
«И как может такой маленький кусочек металла причинить такую боль», — подумал он отстраненно, так, как думают о чужих страданиях.
— Раз, два, три… Открыл глаза… прекрасно… Сколько пальцев? — слышится знакомый голос.
— Два…
— Как тебя зовут?
— …сандр.
— Правильно.
— Какой сейчас год?
— …семьдесят четвертый.
— Восемьдесят четвертый. И это верно… Анна Петровна, укольчик нашему утопленнику, у него, кажется, все скверное позади.