Страница 6 из 15
- Сумасшедшая женушка на чердаке? – подсказала Энни.
- Ветер, - ответил он с видом «только попробуй опровергнуть».
Энни обхватила себя руками, ощущая под ладонями мягкую шерсть плаща.
- На твоем месте я бы оставила включенным свет.
Держать голову прямо, проходя через прихожую в задний коридор, сил еще хватило, но дойдя до кухни, Энни остановилась и плотнее запахнула плащ. В углу в переполненной мусорной корзине виднелись коробка замороженных вафель, пустая упаковка из-под крэкеров «Голдфиш» и бутылка из-под кетчупа. Тео Харп был сумасшедшим. Не легкой сумасшедшинкой любителя плохих шуток, а серьезной повернутостью типа, который держит трупы в подвале. На сей раз, выйдя на арктический воздух, Энни дрожала не только от холода. Ее охватило отчаяние.
Она выпрямилась. У Тео смартфон… Значит, в доме есть прием. Может, телефон ловит и отсюда? Энни вытащила свой доисторический мобильник из кармана, отыскала у пустынного окна защищенное от ветра место и включила телефон. Через секунду появился сигнал. Руки тряслись, когда она набирала номер так называемой ратуши.
Ответила какая-то женщина, назвавшаяся Барбарой Роуз.
- Уилл Шоу с семьей покинули остров в прошлом месяце, - сообщила она. – За пару дней до того, как здесь появился Тео Харп.
Сердце Энни заныло.
- Такова молодежь, - продолжала вещать Барбара. – Бегут отсюда. Последние годы падает ловля омаров.
По крайней мере теперь стало понятно, почему Шоу не ответил на ее е-мейл. Энни облизала губы.
- Хотелось бы знать… Во сколько мне обойдется, если попросить кого-нибудь прийти и помочь мне?
Она обрисовала несчастье с машиной, а также свое полное незнание, как обращаться с гранульной топкой и генератором.
- Я пришлю своего мужа, как только он вернется домой, - живо откликнулась Барбара. – У нас так принято. Мы тут помогаем друг другу. Ждите не дольше, чем через час.
- Правда? Это так… Это просто здорово.
Энни услышала тихое ржание изнутри конюшни. В то далекое лето это здание было выкрашено в бледно-серый цвет. А теперь в темно-коричневый, как и ближайшая беседка. Энни посмотрела в сторону дома.
- Все так сожалеют о вашей потере, - посочувствовала Барбара. – Мы будем скучать по вашей маме. Она несла культуру на остров наравне с другими известными людьми.
- Спасибо.
Вначале Энни решила, что это игра света. Она моргнула, но явление не исчезло. С верхнего окна на нее смотрел бледный овал.
- Букер вытащит вашу машину, а потом покажет, как обращаться с топкой и генератором. – Барбара помолчала. – Вы уже видели Тео Харпа?
Так же быстро как появилось, лицо исчезло. Энни была слишком далеко, чтобы разглядеть черты, но они явно принадлежали не Тео. Женщине? Ребенку? Сумасшедшей жене, которую он прятал наверху?
- Только мельком. – Энни пристально вглядывалась в пустое окно. – Тео с кем-то приехал?
- Нет, приехал один. Может, вы не слышали, но его жена умерла в прошлом году.
Вот как? Энни отвела взгляд от окна, пока у нее снова не разыгралось воображение. Потом поблагодарила Барбару и пустилась в обратный путь к Коттеджу Лунного странника.
Невзирая на холод, боль в груди и зловещее лицо, увиденное в окне, она немного приободрилась. Скоро ей вытащат из сугроба машину, дадут воду и электричество. И она целеустремленно начнет поиски того, что оставила ей мать. Коттедж всего-то ничего. Найти будет нетрудно.
В который раз Энни захотелось продать коттедж, однако все, что связано с Мэрайей и Эллиоттом Харпом, всегда обрастало какими-нибудь трудностями. Энни остановилась, чтобы перевести дух. Дед Эллиотта построил Харп-Хауз на заре двадцатого века, а Эллиотт приобрел прилегающую собственность, включая Коттедж Лунного странника. По непонятным причинам Мэрайя любила этот коттедж и во время бракоразводного процесса потребовала, чтобы Эллиотт отдал ей домик. Бывший супруг отказывался, но со временем было составлено окончательное решение о разводе и стороны достигли соглашения. Коттедж остается в пользовании Мэрайи, пока она проводит в нем непрерывно шестьдесят дней в году. Иначе он возвращается к Харпам. Никаких перерывов. Никаких переделок в доме. Если она уедет до истечения шестидесяти дней, то может больше не возвращаться, чтобы начать сначала.
Мэрайя была горожанкой, и Эллиотт думал, что обхитрил ее. Если бы она покинула остров хоть на ночь за два месяца, то потеряла бы дом навсегда. Однако, к его ужасу, исход дела устроил бывшую жену. Она любила остров, а не Эллиотта, и раз уж не могла встречаться с друзьями, то приглашала их гостить у себя. В числе их были как успешные художники, так и новые таланты, которых ей хотелось поддержать. Всех их привечали и с радостью предоставляли возможность рисовать, писать, творить в студии коттеджа. Всем этим художникам Мэрайя покровительствовала охотнее, чем заботилась о собственной дочери.
Энни закуталась в плащ и продолжила путь. Она унаследовала коттедж вместе с теми же условиями, с которыми согласилась ее мать. Обязанность проводить здесь непрерывно шестьдесят дней, или дом снова будет принадлежать семье Харпов. Но в отличие от матери Энни ненавидела остров. Впрочем, сейчас ей некуда пойти - если только она не почтет домом изъеденный молью матрас в кладовой кофейни, где работала прежде. Между болезнью матери и своей собственной она не могла толком работать, и у нее не было ни сил, ни денег снять другое жилье.
К тому времени, когда она дошла до заледенелого болота, ноги отказывались служить. Энни отвлекалась тем, что практиковалась издавать зловещие стоны в различных вариациях. У нее вырвалось нечто похожее на смех. Может, она и никудышная актриса, зато преуспела как чревовещатель.
И Тео Харп ведь ничего не заподозрил. На следующее утро у Энни появились вода и электричество, и хотя в доме было промозгло, он вполне годился для жилья. Благодаря словоохотливому мужу Барбары Роуз, Букеру, Энни узнала, что возвращение Тео Харпа вызвало на острове толки.
- Какая трагедия случилась с его женой, - говорил Букер, показывая Энни, как не давать замерзнуть трубам, как обращаться с генератором и сберечь газ. – Мы все очень переживали за мальчика. Он странный и всегда держался в стороне, но проводил здесь почти каждое лето. Вы читали его книги?
Энни терпеть не могла признаваться в этом, поэтому неопределенно повела плечами.
- У жены от них кошмары почище, чем от Стивена Кинга, - поведал Буккер. – Не представляю, откуда он такое берет.
«Курорт» был излишне жутким романом о психлечебнице для маньяков-уголовников, где имелась комната, переносившая обитателей – особенно тех, кто наслаждался пытками, – назад в прошлое. Энни эту книгу ненавидела. Благодаря бабушке у Тео Харпа имелся кругленький трастовый фонд, поэтому необходимости зарабатывать на жизнь писательством не было. И в глазах Энни это, скорее, служило поводом считать его творчество предосудительным, даже если оно хорошо продавалось. Предполагалось, что Харп работал над продолжением, а уж его она точно читать не собиралась.
После ухода Букера Энни распаковала продукты, которые купила на материке, проверила все окна, приставила металлический столик к передней двери и проспала двенадцать часов кряду. Как всегда, проснулась от кашля и с мыслями о деньгах. Она тонула в долгах и до тошноты переживала из-за этого. Лежа под одеялами, Энни таращилась в потолок, пытаясь найти выход из положения.
После того как у Мэрайи нашли рак, она впервые стала нуждаться в дочери, и Энни всегда была рядом и даже отказалась от своей работы, когда дошло до того, что стало нельзя оставить мать одну.
- Как я могла воспитать такое робкое дитя? – обычно вопрошала Мэрайя. Однако в конце она стала бояться остаться одной, цепляясь за Энни и умоляя не покидать ее.
Энни потратила свои скудные сбережения на то, чтобы оплатить аренду любимой манхэттенской квартиры Мэрайи, чтобы матери не пришлось съехать, потом впервые в жизни завела кредитную карту. Покупала средства на травах, поскольку Мэрайя клялась, что они ей помогают, приобретала книги, питающие творческую натуру матери-художницы, и оплачивала специальное питание, не позволявшее ей так сильно терять вес.