Игрушки дома Баллантайн

— Прекрасный кофе, господин мэр! Кто ваш поставщик?

Фарфоровая чашка в пальцах Алистера настолько тонка, что падающий из окна свет делает ее нежно-розовой, словно раковина рапаны изнутри. Горьковатый запах арабики щекочет ноздри. Печенье на покрытом вышитой салфеткой подносе посыпано сахаром и корицей. Если немного склонить голову, на крупинках сахара начинают плясать крошечные солнечные искры. Шелковый шарф на шее мешает, от него греются трубки, но надо терпеть. Улыбаться уголками рта и делать слегка скучающий вид.

— Кофе я привожу себе сам раз в год из Колумбии. Мистер Баллантайн, давайте все же вернемся к делу. Вы настаивали на срочной аудиенции, и я полагаю, что цель вашего визита важнее обсуждения кофе.

Майкла Уодсворта сложно увести от темы. Когда тебе хорошо за пятьдесят, ты безошибочно определяешь, о чем с тобой хочет поговорить очередной молодой эсквайр с хитрыми глазами. И внутреннее чутье, благодаря которому ты в свое время занял пост мэра Нью-Кройдона и по сей день удерживаешь его, точно подсказывает, что дело пахнет деньгами.

Алистер напускает на себя серьезный и деловой вид. Ставит на блюдце кофейную чашку и начинает говорить:

— Мистер Уодсворт, много ли средств из городского бюджета тратится на содержание наемных работников?

— Конкретнее, мистер Баллантайн.

— Дворники, грузчики, трубочисты, почтмейстеры, садовники, рабочие на заводах и мануфактурах.

— Не все заводы и мануфактуры — собственность муниципалитета, мистер Баллантайн.

— Я прекрасно осведомлен об этом, — кивает Алистер. — В данный момент мы говорим лишь о тех гражданах, что наняты муниципалитетом и выполняют работу, не требующую высокого интеллекта. Физический труд, подай-принеси, обточи деталь.

— Даже учитывая невысокую оплату их работы, средств они вытягивают много, да. Те же выплаты на лечение, по утрате кормильца, на рождение детей. Получаются весьма солидные расходы, — соглашается мэр.

— Стало быть, если бы люди болели и увечились реже, жили бы дольше и м-м-м… плодились меньше, Нью-Кройдон сэкономил бы немалые деньги. Деньги, которые пошли бы на иные, несомненно достойные дела. Верно?

Алистер говорит неторопливо, делая паузу после каждой фразы, давая мэру возможность обдумывать сказанное.

— Верно, мистер Баллантайн. У вас есть какие-то идеи, как сэкономить?

— Господин мэр, я могу дать вам работников, не требующих оплаты труда. Не болеющих. Высоконадежных. — Он снова делает паузу. — И практически бессмертных.

Брендон хмурится. «Вот, значит, для чего…» Умница Алистер, все хорошо просчитал. И его, Брендона, роль в этом спектакле очевидна. Больше всего на свете ему сейчас хочется, чтобы мэр расхохотался, объявил Баллантайна прохиндеем и выставил их обоих из своего дома. Но мэр внимательно слушает Алистера и весь его вид выражает заинтересованность.

— Это хорошая идея, мистер Баллантайн. Но она недостижима.

Алистер подается вперед, на губах играет хитрая улыбка.

— Я здесь и сейчас докажу вам, что я не просто мечтатель, господин мэр.

Майкл Уодсворт с усмешкой разводит руками. «Попробуйте меня удивить», — говорит его взгляд. Алистер поворачивается к Брендону:

— Компаньон, вы позволите?

«Нет», — качает головой Брендон. И жестами просит карандаш и блокнот, что лежат в кармане жилета Алистера. Молодой Баллантайн делает вид, что не понимает, но лисья улыбка исчезает с его лица.

— Мистер Уодсворт, я прошу прощения. Мне надо сказать компаньону пару слов. С вашего позволения.

Мэр напускает на себя равнодушно-скучающий вид и доливает себе в чашку кофе из механической кофеварки. Алистер подходит к креслу, в котором сидит Брендон, и встает так, чтобы мэр не видел их лиц.

— Послушай, парень, — говорит он едва слышно. — Давай оставим выяснение отношений на потом. Я не хочу давить на тебя, но я могу и приказать, Брендон. Я знаю, как это делала мать, и не хочу, понимаешь? Но я не позволю тебе мне мешать. Уясни.

«Блокнот и карандаш», — жестами повторяет Брендон, не сводя с Алистера злого, напряженного взгляда.

— Иди за мной, — цедит Алистер сквозь зубы и поворачивается к Уодсворту: — Господин мэр, мы с компаньоном готовы.

Брендон встает и вслед за Алистером подходит к мэру. Уодсворт выжидающе смотрит на двух одетых с иголочки молодых людей, неторопливо отхлебывает кофе.

— Мистер Уодсворт, моего компаньона зовут Брендон. Кроме того, что он ничего не говорит, вы не видите в нем ничего особенного, не так ли? Как вы думаете, мистер Уодсворт, сколько ему лет?

— Ну… восемнадцать-двадцать?

— Нет, — широко улыбается Алистер. — И не угадаете. Но он примерно ваш ровесник. Брендон, сними перчатку.

Глядя в одну точку, тот стягивает новую белую перчатку с левой кисти. Звякает о блюдце чашка в руках мэра.

— Брендон, вторую перчатку, — продолжает Алистер.

Он повинуется.

— Вы заменили человеку обе руки механизмами? — удивляется Уодсворт.

— Смотрите дальше. Брендон, шарф.

Свистит в горле пар, руки слушаются с трудом. «Я не хочу давить на тебя, но я могу и приказать». А что же ты сейчас делаешь, по-твоему, Алистер Баллантайн? Распускается изящно повязанная широкая шелковая лента, скользит на пол белой змеей.

— Боже милостивый… — шепчет Майкл Уодсворт.

— Расстегни жилет и сорочку.

Алистер распахивает рубашку на груди Брендона, спускает ее с плеч. Мэр Нью-Кройдона роняет чашку на дорогой паркет. Вдребезги.

— Вы видите все своими глазами, мистер Уодсворт, — деловым тоном говорит Алистер. — Вот что я готов предложить городу. Это обойдется вам довольно дорого, но на обычных рабочих вы потратите куда больше. Мои куклы окупятся с лихвой уже на третий год службы. Вас заинтересовало мое предложение?

Мэр подходит к Брендону, касается его руки, рассматривает маленькую дверцу в груди, места, где механизмы переходят в человеческую плоть. Желая получше разглядеть шею, мэр берет Брендона за подбородок. Стальные пальцы тут же смыкаются на его запястье, и Майкл Уодсворт встречается с Брендоном глазами. И отчетливо видит в них ненависть.

«Не трожь».

— Брендон, убери руки! — рявкает Алистер.

Мэр Нью-Кройдона потрясен.

— Мистер Баллантайн, он не… Нет, он же определенно разумен! — восклицает Уодворт.

— Господин мэр, Брендон — мой компаньон. Полноправный. Ему м-м-м… не очень нравится, когда к нему относятся как к неодушевленному предмету. Прошу понять его правильно.

Майкл Уодсворт отходит в сторону, потирая запястье. Брендон рывком надевает рубаху, быстро застегивает ее, затем поправляет жилет, возвращает на место обе перчатки.

— Мистер Баллантайн, вы — великий ученый! — В голосе мэра восхищение смешано с тщательно скрываемым испугом. — Я не знаю, как вам это удалось, но я готов принять ваше предложение. Есть лишь два момента, заставляющие меня колебаться. Так как ваши создания имеют разум, они могут быть опасны…

— Степень свободы их разума полностью контролируется, господин мэр! — перебивает его Алистер. — Относитесь к ним с долей уважения — и они отплатят вам почтением и послушанием. Я гарантирую это. К тому же их можно изначально программировать, вкладывая определенные приказы и запреты.

— Каким образом?

— Немного оккультной магии, господин мэр. Все в вашем присутствии, дабы убедить вас в том, что я не замышляю ничего противозаконного.

— Хорошо. Тогда второй момент: вы понимаете, что церковь точно не одобрит такого новшества? Это… противоестественно, греховно!

Алистер смотрит на него с иронией.

— Мистер Уодсворт, мы с вами живем в светском государстве. Здесь и сейчас. Наука до сих пор не нашла фактов, подтверждающих существования Всевышнего. И, бесспорно, создание разумных кукол не входит в список тех грехов, что невозможно отмолить.