Игрушки дома Баллантайн

Брендон ходит по комнатам, читает книги в библиотеке и слушает, о чем судачат горничные. Они уже не боятся его и не смолкают при нем. «Не так уж я и страшен», — думает Брендон и улыбается экономке, мисс Эббот. Она помнит его живым. Ему хочется узнать о своей семье, он написал бы свой вопрос на бумаге, но Кэрол строго-настрого запретила мисс Эббот общаться с ним. Брендон присаживается в кресло и делает вид, что увлеченно читает свежую газету.

— Куда хозяйка в этот раз? — спрашивает мисс Эббот вошедшую в гостиную горничную Мэри.

— Сказала, что сегодня у нее ипподром.

— Она же терпеть не может скачки! — морщится экономка.

— И полеты на дирижаблях, — вторит горничная. — И выставки в галерее. И походы в гости к опекуну и дальним родственникам…

Она перечисляет и перечисляет. Мисс Эббот в очередной раз делает вывод, что хозяйке надо замуж. Мэри что-то щебечет о высоком усатом господине, что трижды привозил мисс Баллантайн домой на своем автомобиле. Брендон откладывает газету, прикрывает глаза и дремлет. Горничная обмахивает его лицо веером из перьев, и Брендон улыбается, не открывая глаз. Мэри бережно гладит его по голове и говорит, что его светлые кудри напоминают ей о младшем братишке.

Вечером начинается дождь, а Кэрол все не идет. Брендон ходит по дому, поскрипывая железными суставами, подолгу задерживается у окон. Он немного волнуется, но не за Кэрол, а за себя. Что его ждет, если хозяйка не вернется?

У парадной останавливается двуколка, запряженная каурой лошадью. «Странно, — думает Брендон. — Последние две недели Кэрол приезжает на автомобиле. Но не сегодня». Лошадь встряхивает мокрой гривой и фыркает. Брендон пытается вспомнить, как пахнут кони, но навязчивый запах машинного масла мешает ему.

Кэрол взбегает по залитым водой ступенькам, и через минуту ее шаги уже звучат на втором этаже дома. В коридоре между библиотекой и спальней она спотыкается, наступив на юбку, и падает. Брендон считает до двадцати, не спеша выходит из спальни и встречается с Кэрол взглядом.

На щеках потеки туши, мокрые спутанные волосы разметались по плечам. Она сидит, неловко поджав под себя ноги, и рукавом размазывает по лицу слезы.

— Явился! — ее лицо искажает злая гримаса. — Чего ты ждешь? Приказа помочь мне?

Брендон осторожно поднимает ее с пола, ставит на ноги и ведет, поддерживая под руку. Кэрол молчит и позволяет отвести себя в спальню. Там она садится на кровать, и Брендон расшнуровывает ее грязные ботинки. Кэрол молчит слишком долго, и Брендон решается взглянуть ей в глаза.

От вспышки гнева не осталось и следа. Взгляд Кэрол Баллантайн полон разочарования.

— Как же я ошиблась, — говорит она глухо. — Мне хватило знаний и умения воскресить мертвеца, но я не смогла вернуть любимого. Ты просто кукла, Брендон. Живой мозг в жестянке с шестеренками. Ты исполняешь все мои просьбы, целуешь меня, ласкаешь, но только потому, что так хочу я. И когда ты нашелся у мистера Хейста, я сперва подумала, что ты сам захотел уйти. Но такого быть не может. У тебя нет своей воли, да, Брендон? Это не ты. Это мое отражение, мои желания и тайная наука. Я потратила почти четыре года на бездушную механическую куклу.

Брендон выпрямляется, встает перед ней в полный рост. «Я не кукла», — хочет сказать он. Свистит в горле пар.

— Я прикажу — ты исполнишь. Как послушная дрессированная собака, — чеканя каждое слово, продолжает Кэрол. И выкрикивает: — Уйди!!!

Брендон отходит к комоду. Там рядом с музыкальной шкатулкой лежит растрепанный блокнот Кэрол и чернильный карандаш. Руки в белых перчатках заводят шкатулку и касаются бумаги.

— Я хотела бы тебя ненавидеть, Брендон. Но в том, что я убила столько лет на иллюзию, виновата лишь я сама. Я изучила сотни книг по механике, химии, анатомии, оккультизму. Я знаю столько, сколько не знает никто в этой стране, и завидую тебе, который не стоит и моего ногтя! Ты успел жениться и стать отцом. Конечно, ты ничего не помнишь, тебе теперь все равно. Куклы не испытывают чувств. Только мне не все равно. Я живая женщина, Брендон. Мне нужна семья и хоть немного тепла.

«Я не кукла. Я помню дочь. Ее зовут Фэй, у нее глаза цвета океана. Просто я никогда тебя не любил. К этому невозможно принудить», — торопливо пишет Брендон.

Он поворачивается к Кэрол, протягивает ей исписанный чернильным карандашом листок и видит в ее руках револьвер, направленный ему в грудь. Кэрол не смотрит на листок, она глядит Брендону в глаза.

— Я хочу успеть, — говорит она. — Я исправлю свою ошибку.

Первый же выстрел разносит маленькую топку в груди Брендона. Еще четыре превращают его в груду бесполезного металла и мертвой плоти. Последний заряд Кэрол тратит на шкатулку, играющую вальс.

Часть II. Алистер

Слух возвращается внезапно — будто кто-то щелкнул тумблером. Тишина вдруг обретает объем и глубину, перестает быть забвением. Где-то капает вода, бьется о стекло насекомое. Шуршит по бумаге грифель карандаша. И совсем рядом кто-то порывисто, взволнованно дышит.

Потом возвращаются запахи: керосиновая лампа чадит, легкий сквознячок напоен свежестью снега. Машинное масло, травы. Чуть заметный привкус озона в воздухе.

Свет. Потолок кажется то выше, то ниже. Зыбкие тени колеблются и пульсируют. Их едва уловимые движения завораживают, гипнотизируют. Слегка кружится голова.

С легким стуком падает на стол карандаш. Скрипит отодвигаемый стул, слышатся приближающиеся шаги.

— С возвращением, Брендон! Я знал, что у нас получится. Ты крепкий парень.

Над Брендоном склоняется мужчина лет двадцати трех, темноволосый, с карими глазами и аккуратно подстриженной щегольской бородкой. Широкие скулы, линия рта и огонек в глазах кажутся Брендону смутно знакомыми.

— Давай проверим, все ли работает. Сперва руки.

Брендон подчиняется, сгибает пальцы, сжимая кулаки.

— Теперь очередь ног. Только не вскакивай сразу.

Он поочередно сгибает в колене правую ногу, затем левую. Садится, опираясь на руку. Мир перед глазами качается, плывет пятнами.

— Отлично. Суставы работают, слух и координация в порядке. Зрение я тебе поправлю чуть позже. Ты удивительный счастливчик! — Голос молодого человека звенит от восторга и гордости. — Попробуй сделать вдох. Я немного доработал твой двигатель. Теперь затраты топлива должны уменьшиться.

Брендон глубоко вдыхает и чувствует, как его наполняет энергия. Становится легче двигаться, рассеивается дурман в голове. Он обводит взглядом помещение, в котором находится, и не узнаёт его. Потолок высокий, покрытый разводами и засохшими брызгами самого разного цвета. Вдоль стен — полки и стеллажи, заставленные колбами, банками и ретортами, заваленные растрепанными книгами, коробками, пучками трав. Высокие узкие окна занавешены плотными шторами. Громоздятся по углам странные приборы, закрытые мешковиной и плотными кожухами. Параллельно друг другу стоят три массивных мраморных стола — на одном из них и сидит сам Брендон.

— Лаборатория, — поясняет кареглазый мужчина, проследив его взгляд. И осторожно спрашивает: — Помнишь, кто ты?

Брендон медлит мгновение и кивает. Кареглазый протягивает ему руку:

— Я — Алистер. Алистер Баллантайн.

Он жмет широкую ладонь. Взгляд останавливается на чернильном пятне, въевшемся в когда-то белую перчатку.

Брендон все помнит. Баллантайн…

Он медленно спускает ноги со стола, встает, шаткой походкой идет к стеллажу, на котором лежат карандаш и бумага. Минуту стоит неподвижно, затем пишет на листе единственное слово и протягивает бумагу Алистеру.

«Зачем?»

Тот выглядит слегка растерянным. Трет переносицу, скрещивает на груди руки. Брендон прекрасно понимает, что его обескуражил этот вопрос, и не собирается отступать. Он смотрит в лицо Алистеру Баллантайну и ждет ответа.