Бумерит

– Ооооо, надо же…

– Я серьёзно.

– Ну? ты же сам говорил, что искусственный интеллект от нас не избавится – он станет нами, или мы станем им, или как там всё будет. Так что, сладкий мальчик, не вижу повода для волнения.

– Я не волнуюсь. Просто эта мысль вдруг пришла мне в голову.

– Девочки вчера ходили к мисс Суинсон на Уокер Стрит, там ещё антикварный магазин, знаешь?

– Да.

– Когда мисс Суинсон говорит «в моё время», сразу понятно, что – ой-ой! ай-ай! – сейчас будет лекция. «В моё время феминизм не был самостоятельной темой – это был путь к свободе, способ избавиться от навязанных, зачастую сильно ограничивающих ролей и прийти к более высокому пониманию. Вы, девочки, даже не представляете, что нам пришлось пережить ради той свободы, которая у вас сейчас есть». И ты уже начинаешь думать, о нет, только не эта болтовня, но тут она говорит: «Невозможно принять себя такой, какая ты есть, до тех пор, пока не примешь себя такой, какой ты была, пока не примешь своё прошлое, свою историю. Хочу заметить, вы пожинаете то, что посеяли мы». Что ты об этом думаешь?

– Я согласен. Я же только что тебе сказал, происходит эволюция.

– А что, правда всё эволюционирует? Ой, просто поверить не могу. В общем, потом Суинсон сказала: «Вы – неблагодарное стадо».

– Она разозлилась?

– Нет, она улыбалась. На самом деле она очень милая. Но это было забавно.

– Но ведь ты действительно принимаешь феминизм за нечто само собой разумеющееся. И остальные девочки тоже.

– Да нет, вовсе нет. Просто иногда интереснее заняться шоппингом.

– И ты не против того, что мужчины смотрят на тебя как на объект?

– Да перестань, где ты такого набрался? Вы в ИИ-лаборатории что, почитываете Мэри Дейли (Mary Daly)[36]? Нет, я не против. И почему я должна быть против того, что на меня, как ты выражаешься, смотрят как на объект? Именно это даёт мне власть над мужчинами. То есть они ведь смотрят на меня, да? Они что-то от меня хотят, да? И кто в этой ситуации главный? Поверь мне, только те женщины, на которых никогда не смотрят как на объект, не любят, чтобы их на них смотрели как на объект.

– Господи, Хлоя, как ты можешь быть такой равнодушной? И почему женщинам вообще разрешено такое говорить? Если бы это сказал я, меня бы или распяли, или кастрировали, или заставили читать Наоми Вульф (Naomi Wolf)[37], или придумали какую-нибудь другую феминистскую пытку.

– Только геи могут говорить «педик» и только чёрные могут говорить «нигг…»

– Ясно, ясно. Тебе просто повезло, что ты учишься на архитектурном. На других факультетах ты бы никогда не получила диплом с такими взглядами.

– Я не против того, чтобы на меня смотрели как на объект, сладкий мальчик – я не хочу, чтобы на меня смотрели как на объект, которому легко найти замену, внутри которого нет ничего особенного. Конечно, иногда бесит, что мужчина не видит ничего, кроме твоих сисек, но жаловаться – это уж слишком.

– Ладно, давай сменим тему. Хлоя, а ты хочешь, например, детей?

– Например, детей? А какие ещё есть варианты?

– Ну, серьёзно, тебе не кажется, что дети могут быть чем-нибудь полезны?

– Конечно, могут, дети – это просто супер, особенно если тебе нужны органы для пересадки.

– Ох, Хлоя.

– Пойдём. Нам пора на Стюарта.

Голос Стюарта наполнял «Клуб Пассим»:

В то время как тревожное лето сменяли жжёные тени ранней осени, мной владела только одна мысль. Если допустить, что человеческое сознание эволюционирует и искусственное сознание тоже эволюционирует, возникают два вопроса. Будет ли эволюция сознания бота проходить по тому же сценарию, что и эволюция сознания человека: от эгоцентризма и этноцентризма к мироцентризму? Я практически уверен, что будет, хотя и с определёнными отличиями. Сначала боту придётся научиться узнавать себя, потом – узнавать других ботов, а потом – всех других ботов, так что, очевидно, будет происходить движение от эгоцентризма и этноцентризма к мироцентризму. Над деталями этого процесса я собирался подумать позже…

Существовал ещё один вопрос, разобраться с которым было куда сложнее. Ещё один вопрос был… он был чем-то… он был чем-то вроде вот этого: если человечество не сумеет добраться до мироцентрической волны, наверно, мы уничтожим себя прежде, чем успеем загрузить своё сознание на кремниевые носители? Ведь именно это вчера за обедом пытался сказать Морин: если люди не начнут переходить на постконвенциональные, мироцентрические стадии, человечество исчезнет в дыму геноцида?

Внезапно меня живо заинтересовало текущее состояние человечества, о замене которого я так давно мечтал. Ведь человечество – чёртово человечество – могло лишить меня кибербессмертия. Оказалось, что настоящая проблема, настоящая преграда для создания искусственного суперинтеллекта – это не поиск технического решения и не нано-био-параллельная обработка информации, которая позволила бы загрузить бесконечный объём данных, а значит и человеческое сознание в компьютерный КиберГород. Настоящая проблема заключалась в том, что прежде чем это успеет произойти, человечество могло и собиралось самоуничтожиться. Результаты миллиардов лет эволюции будут уничтожены в результате критической ошибки: эгоцентрическое и этноцентрическое человечество сотрёт в порошок себя и всю биосферу. Углеродное сознание будет выключено, а кремниевое так и не будет запущено.

Больше всего меня злило то, что мне – ну ладно, и остальным людям тоже – придётся бесследно исчезнуть. И это будет вина человечества, того самого человечества, которое собиралось сунуть голову в петлю прежде, чем я успею аннулировать своё членство в углеродном клубе.

В мой первый день в ИЦ, когда я слушал Хэзелтон, человечество стало моим врагом. Мне нужно было победить человечество. Эта мысль стала моей мантрой, смутным, недопонятым ницшеанским рефреном, почти тонувшим в вате моего депрессивного мозга. Нужно победить человечество. Хотя это не совсем верная формулировка. На самом деле, нужно победить эгоцентрические и этноцентрические мемы. А это значит, что сейчас – прямо сейчас я должен начать заботиться о том, от чего хотел сбежать: об этой чудовищной массе под названием «человечество» и о его рискованном, извилистом и ненадёжном пути к глобальному сознанию. И, кажется, в этом мне могла помочь та дурацкая спираль развития.

36

Мэри Дейли (16 октября 1928 г. – 3 января 2010 г.) – американская радикальная феминистка и теолог. – Прим. пер.

37

Наоми Вульф (род. 12 ноября 1962 г.) – американская писательница и политический консультант. После публикации «Мифа о красоте» считается одной из главных современных феминисток. – Прим. пер.