Страница 3 из 17
– …сформированного большей частью из русских и прочих славян-эмигрантов, в основном белогвардейцев, – уточнил сидевший справа от генерала начальник отдела абвера при штабе группы армий «Юг» подполковник Ранке. – Естественно, почти все они прошли специальную подготовку на известных абверовских специальных курсах особого назначения «Ораниенбург».
– Тех самых, расположенных в замке Фриденталь, – кивнул Швебс, давая понять, что ему известно, с кем имеет дело. – Ходят слухи, многие диверсанты почитают за честь оказаться в числе так называемых «фридентальских курсантов».
– Помня при этом, что после обучения они превращаются в «рыцарей Фриденталя», – уточнил офицер абвера.
– Даже так: «рыцари Фриденталя»?.. В последнее время рыцарство входит в моду.
– Само понятие, а не все то, что на самом деле именовалось когда-то «рыцарством», – как бы между прочим обронил Роттенберг.
Все «по-рыцарски» выдержали уважительную паузу, смутно представляя себе при этом, что именно имеет в виду человек, принадлежавший к одной из самых далеких от истинного рыцарства организаций рейха – гестапо.
– Вот только во фронтовых операциях лично я «фридентальских курсантов» пока что не видел, – нарушил это молчание вежливости генерал Швебс. – Извините, не довелось.
– Вообще-то, господин генерал, сами выпускники предпочитают называть себя «коршунами Фриденталя». По слухам, так якобы назвал их Гиммлер, являющийся верховным патроном этой богоугодной школы. Однако адмирал Канарис[5] предпочитает именовать их просто – «коммандос». Впрочем, это не столь существенно.
– И какова же численность отряда этих ваших «коммандос-коршунов Фриденталя», оберштурмфюрер?
– Завтра сюда прибудет шестьдесят бойцов.
– Для операции, которая вам предстоит, маловато.
– Остальные семьдесят участвуют в акциях по очистке тыловых приднестровских лесов от окруженцев, красноармейцев-дезертиров и прочего прифронтового сброда.
– …коего становится все больше, – угрожающе проворчал начальник армейского отдела гестапо фон Роттенберг. – Вопреки всем вашим усилиям.
– Вопреки нашим общим усилиям, господин штурмбаннфюрер, – вежливо огрызнулся Штубер.
– И все же… Почему столь мизерная численность? – обратил пятидесятилетний генерал бледное, иссеченное багровыми капиллярами лицо в сторону подполковника военной разведки. – В тылу что, некому отстреливать русских дезертиров и окруженцев? Насколько мне известно, для этого существуют специальные команды.
– Смею заметить, господин генерал, что этих наших солдат оценивают по особым меркам, – поднялся Ранке. – Они обучены действовать в одиночку, в любых условиях, владея всеми видами оружия, вплоть до лука, топора и бумеранга, а также приемами рукопашного боя.
– Вы, подполковник, расхваливаете своих абвер-диверсантов с такой навязчивостью, словно и меня стремитесь заманить в один из отрядов «фридентальских коршунов».
– Командование курсами гордилось бы таким выпускником! – заверил его Ранке, не избавляясь при этом от суконного выражения лица.
Командующий армией хотел что-то ответить, однако в проеме двери появился адъютант и доложил:
– Только что из зенитного дивизиона сообщили, что в нашем направлении движется два звена русских бомбардировщиков.
Услышав это, офицеры, сидевшие за «совещательным» столом, словно по команде, подхватились, готовые тут же покинуть кабинет, спуститься в подвал или укрыться в ближайшую щель. Однако реакция генерал-полковника заставила их поостыть:
– Разве у русских еще остались какие-то бомбардировщики? – вскинул тот густые, рано седеющие брови. – Странно. Давно не проявляли себя.
– Зенитчиков это тоже удивляет, – подыграл ему адъютант. – Хотя приближающийся гул моторов, который они именуют «зовом небес», уже слышен.
– Вот и прикажите им, – повысил голос генерал, – избавить русских от этого летающего металлолома! Все остальные остаются на местах. Продолжаем совещание, господа, – выждав, пока адъютант скроется за дверью, Швебс как можно раскованнее поинтересовался: – Так что вы там говорили в свое оправдание, Штубер?
– Хотел доложить, что во время крупных операций мой отряд обычно укрепляют разведывательно-диверсионными подразделениями, сформированными непосредственно в частях вермахта, – уточнил оберштурмфюрер.
– Для этого у нас уже нет времени, – проворчал командир авиационного звена, чьи самолеты должны были осуществлять переброску десанта. – Если, конечно, не перенести операцию на более поздние строки.
Все выжидающе взглянули на генерала, но в эти мгновения он уже прислушивался к приближающемуся гулу тяжелых бомбардировщиков. Как и следовало ожидать, самолеты начали штурмовать понтонную переправу. Её, собственно, и прикрывал своим огнем дивизион зенитчиков.
– Так ведь у них еще и фронтовая разведка поставлена из рук вон плохо, – генерал не отказал себе в возможности позлорадствовать по этому поводу. – Иначе они бы знали, что почти рядом с мостом находится штаб армии.
– И, слава богу, что плохо… – обронил кто-то из офицеров-штабистов.
– Переноса операции не будет, – решительно проговорил Швебс, чеканя каждый слог. – Хотите еще что-либо добавить, оберштурмфюрер?
– Скорее, уточнить… Численность армейских групп, которыми укрепляют нашу команду, обычно зависит от характера заданий, – вопросительно уставился он на генерала, полагая, что тому пора бы уже раскрывать карты.
– Солдат вы получите столько, сколько понадобится, – заверил его генерал, воинственно опираясь кулаками о массивный стол.
4
Поручив морякам осмотреть первого пилота, Лощинин пробился по тропке к Евдокии и, вытирая рукавом кителя пот, прямо над ухом девушки прохрипел:
– Этот, по всему видать, еще жив. Что скажешь, Степная Воительница?
– «Степная Воительница» – это что, тоже комплимент?
– С комплиментами потом разберемся, а пока что разговор о немце. Он, спрашиваю, жив?
– Судя по комплименту, только что сказанному, да…
– Что ты заладила со своими комплиментами? – не понял ее лейтенант.
– Потому что он так и сказал: «Вы прелестны, фройляйн», – Евдокимка чувствовала себя задетой.
– Чего только не сморозишь в бреду…
– Почему вы решили, что летчик бредил? – еще сильнее зацепило девушку безразличие этого сухопутного моряка. – Открыл глаза, увидел перед собой… И так и сказал…
– Знала бы ты, какие «комплименты» они посылают с неба, когда десятками набрасываются на наши города или корабли, – буквально прорычал морской пехотинец, грубовато отталкивая Степную Воительницу, чтобы приблизиться к пилоту.
Девушка обратила внимание на его лицо – широкоскулое, с резко выпяченными желваками под смуглой кожей; с почти прямым, слегка утолщенным носом и пухловатыми, по-юношески выразительными губами. Черные, почти антрацитовые глаза блестели под узкими выцветшими на солнце бровями. «Вот о таких мужчинах, все девушки, наверное, и мечтают», – как-то отстраненно подумалось Евдокимке.
Ответить на вопрос о том, какие мужчины нравятся ей самой, Степная Воительница вряд ли смогла бы. После шестого класса она – «сдуру и по ошибке», как определила впоследствии мать, – влюбилась в «мужчину в черном». В того самого, который неожиданно появился в их доме в черном кожаном пальто, черной широкополой шляпе и в черном гражданском костюме военного покроя.
Как оказалось, это был Дмитрий Гайдук, двоюродный брат отца. Отец встретил гостя с холодной вежливостью, как обычно встречают важного, но не очень-то уважаемого гостя. Эта холодность почему-то передалась и матери, на что гость обратил внимание и безмятежно, с наигранной улыбкой на лице, предупредил:
– Могу подумать, что мне тут не рады, брат-ветеринар, – впоследствии он так и называл ее отца «братом-ветеринаром». – Может, так, сразу, взять и уйти?
– Сразу – не положено, – сухо возразил отец. – Во-первых, как-никак, а ты из Гайдуков, а значит, наш.
5
Ге́нрих Лу́йтпольд Ги́ммлер (1900–1945) – один из главных политических и военных деятелей Третьего рейха. Рейхсфюрер СС (1929–1945). Ви́льгельм Франц Кана́рис (1887–1945) – немецкий военный деятель, начальник абвера (службы военной разведки и контрразведки).