Отличительный признак

Ким передёрнул плечами. С каждым шагом, приближавшим их к кабинету Сенны, его боевой настрой выветривался.

– И почему ты сказал…

– Слушай, – Ким затормозил и повернулся к Ерику: – У тебя сейчас психограмма. Ты что, не понимаешь? Вместо того чтобы болтать, может, постараешься хоть немного сосредоточиться?

– Зачем?

Махнув на него рукой, Ким поднёс чип к замку и первым вошёл в логово псикодера.

В кабинете у Сенны было не так, как у других: никаких картинок на стенах, никакой цветной мебели. Всё было скучного сливочного цвета, у стен вразнобой пристроились стулья, а посередине, перед эмиттером, стоял единственный бежевый пуф-мешок. Едва уловимо пахло чем-то сладким. Псикодер сидел сбоку от входа за маленьким столиком и читал – подумать только! – бумажную книгу.

– Прошу, – произнёс он своим приятным голосом, откладывая книгу и беря со столика пластфон. Рядом с ним на столике стояли небольшая термофляга и чашка. – Господин Хегай как раз выгрузил в базу твои анализы, Ерик.

– И что там? – любопытно спросил Ерик.

– Совершенно ничего, – спокойно проговорил Сенна. – Такие анализы могли быть у ребёнка сто пятьдесят лет назад.

– Это плохо? – Ерик бросил взгляд на одинокий пуф в центре кабинета.

– Я же сказал «ничего», а не «плохо», – Сенна встал и подошёл к встроенному в стену шкафу– Садись посередине. Вообще, положено кресло с фиксаторами, как в медблоке, но я решил, что могу тебе доверять.

«С чего бы это?» – подумал Ким, присаживаясь на краешек стула как можно ближе к дверям.

У Сенны в руках уже был нейростаб, а ещё до дрожи знакомый Киму предмет: простая эластичная повязка с рядами чёрных точек.

– Будь добр, надень на голову точками наружу.

Пока Ерик недовольно вертел в руках повязку, Сенна достал из небольшого чемоданчика инжектор с картриджами.

– Сейчас я сделаю тебе укол и введу маркер. Как ты на это смотришь?

– Нормально, – проворчал Ерик. У повязки было свойство плотно облеплять лоб и виски, а стог сена у него на голове она подняла почти вертикально.

– Отлично, – произнёс псикодер, прижимая инжектор к предплечью Ерика. – А пока я вкратце расскажу тебе, что будет происходить. И здесь мне потребуется помощь Кима.

Всего-то? Если Сенна звал его только для этого, то он легко отделался. Ким с облегчением начал:

– После того как импульсы электрической и магнитной активности мозга будут зафиксированы пьезодатчиками…

– Разве я просил вас что-то говорить, Ким? – Сенна невозмутимо вставил в инжектор вторую капсулу– Будьте добры, принесите сюда два стула.

Пока Ким волок стулья, стараясь назло Сенне скрести ими по полу как можно противнее, псикодер сунул Ерику в руки преобразователь сигнала:

– Теперь я ввожу тебе коктейль из двух препаратов: элевтерон растормаживает мозговую кору, а антидрасин многократно усиливает восприимчивость к ключам.

– Я что, засну? – встревожился Ерик.

– Скорее, впадёшь в транс, – пояснил Сенна. – Все реагируют по-разному, но неприятных ощущений не бывает.

– Ладно, давайте, – буркнул Ерик. – А потом что?

– А потом датчики в твоей повязке будут регистрировать мозговую активность и передавать преобразователю. Он переведёт сигналы в зрительные образы и пошлёт приёмному устройству эмиттера. Ну а эмиттер покажет нам… – Сенна замолчал, внимательно наблюдая за Ериком.

Тот редко и ровно дышал, пальцы на руках распрямились, тело расслабилось и слегка покачивалось в такт медленному сердцебиению. Разноцветные глаза дикаря оставались открытыми, но их яркость как будто приглушили.

– Ким, дайте мне пластфон, – Сенна не глядя протянул руку в его сторону– И не садитесь слишком близко к нейростабу Вы готовы?

– К чему? – обеспокоенно спросил Ким. До сих пор он никогда не видел, как снимают психограмму. Его собственные воспоминания об этом были очень смутными и не очень приятными.

– К интерпретации, естественно, – псикодер запустил какую-то программу и вернул ему пластфон. – Вы будете вводить данные.

– А… как?

– Руками, – убийственно вежливо пояснил Сенна, последовательно касаясь точек на повязке Ерика. – Либо голосом, если вам так удобнее. Приготовьтесь, эмиттер открыт.

Ким поспешно ткнул по иконке голосового ввода, чтобы и смотреть, и записывать одновременно. Первые несколько секунд смотреть было решительно не на что. Но потом…

Эмиттер с характерным звуком выпустил поток лучей, развернув на экране светлый трёхмерный куб с расчерченными сеткой гранями.

– Белая комната… – прошептал Ким.

– Сетка настройки, – в тон ему насмешливо произнёс Сенна. – Показывает, что всё работает. Если я не ошибаюсь в своих предположениях насчёт вашего друга, «белую комнату» он нам совершенно определённо не покажет.

– Он не мой… – машинально начал было Ким, но запнулся: сетка побледнела, поверх неё что-то появилось. Что-то со смазанными очертаниями, длинное и неровное, похожее на…

– Еда? – громко произнёс Сенна, и картинка сразу оформилась, стала чёткой и перестала дрожать.

– Шашлык, – бросил псикодер Киму, смотревшему во все глаза. – Мясо на вертеле. Я пока не давал ключей, так что, вероятно, он просто голоден.

– Он всегда голоден, – пробормотал Ким.

– Ким, либо молчите, либо понизьте чувствительность микрофона, – псикодер легко встал и обошёл Ерика, встав у него за спиной. Ерик по-прежнему выглядел замороженным и никак не реагировал. Сенна наклонился и отчётливо произнёс: – Кто я?

Ким бросил недоуменный взгляд на псикодера: видно же, что человек в отключке. Как он ответит?

Но в этот момент поверх сетки появилось изображение, и Ким едва не ахнул. Это была большая рысь на крутой скале, вся в пятнах и отметинах, рыже-бело-чёрная. Она стремительными скачками перепрыгивала с уступа на уступ.

– Горная рысь, – тихо подсказал Сенна, привлекая внимание Кима.

– Горных рысей не бы… – Ким спохватился, быстро поднёс к губам пластфон и чётко повторил: – Горная рысь!

– Кем я буду? – задал следующий вопрос Сенна.

Дальше на экране появлялись самые разные вещи, Ким изо всех сил старался описать их как можно точнее, а Сенна подбрасывал всё новые ключи. Некоторые казались Киму совсем не относящимися к делу («Мне три года»), а некоторые откровенно бредовыми («Где храбрец?»). Но и дикарь не отставал: эмиттер разразился таким количеством образов, что Ким едва успевал разбираться: какие-то люди, рыбы, шнурки для кроссовок, лесная тропа, рыси, что-то совсем непонятное («Силок», – подсказал Сенна), потом нож, восходящее солнце, скала из спортзала, гарпун, опять мясо, ущелье в горах, улыбающиеся бородатые лица, озеро, туман, ракушка в спальне, красный кисель… Ким так увлёкся, что у него вспотели ладони. В такой дурной башке – и столько всего? Рыси как живые… А солнце? Неужто дикарь своими глазами видел такой восход?!

– Как, по-твоему, зачем это? – тихо спросил Сенна, встав рядом и поглаживая подбородок. Они вдвоём смотрели на кипу каких-то сучковатых палок, которой Ерик среагировал на «силу». – Драться? Или что-то построить?

Ким пожал плечами:

– Не знаю… Это же Ерика, ему виднее.

– Тогда посмотри не на картинку, а на него, – мягко посоветовал Сенна.

Ким недоумённо глянул на псикодера, потом перевёл взгляд на дикаря. Его глаза оставались словно затянутыми туманом, но Ким помнил, как они полыхали, когда Ерик радовался или злился.

– Н-нет… – протянул он, переводя взгляд на палки. Его внезапно осенило. – Я думаю, это дрова! Чтобы разжечь огонь.

– Чудно, – Сенна кивнул, чтобы Ким записал ответ, а затем забрал у него пластфон. – Тогда мы закончили. Минут через десять наш дебютант вернётся в мир осознанных восприятий.

Ким немного разочарованно встал и размял ноги. Сенна выключил интерпретатор и осторожно снял с Ерика повязку. Затем он подошёл к столику, наполнил из термофляги чем-то чёрным и дымящимся одну из чашек и неожиданно предложил Киму:

– Хотите попробовать?