Чужая глубина

— Я бы никогда не осмелился, — вновь пошёл на попятную Кимпл.

— Бросьте. Конечно, осмелились бы, как и каждый на этом поганом коконе. Итак, мой ход: я не преследую цели наказать вас за то, к чему вы не имеете отношения, бригадир. А вы ведь не имеете? — на лице Крошина появился хитрый прищур.

— Никак нет, сэрг.

— Вот и замечательно! Вы не причастны к гибели Псиона — у меня нет желания делать из вас козла отпущения. Теперь ваш черед.

Лоб Кимпла прорезали продольные морщины. Не спасовать с таким сложным игроком, да ещё когда игра ведётся по его правилам, задача не из лёгких.

— На данный момент у меня нет предположений о причинах крушения шелфа, поскольку мне не совсем ясно, что побудило капитана Алонсо погрузиться в расщелину Око-Луч. Также на данный момент я ставлю под сомнение сообщение о гигантском объекте, который уловили эхолоты Псиона. Пожалуй, это все мои мысли по данному поводу, сэрг.

Крошин задумчиво потер подбородок, поправил очки и удовлетворённо кивнул:

— Что ж, достаточно откровенно, справедливо и, самое важное для меня, не лишено логики. Тогда перейдём к основной теме нашей беседы. Моя задача состоит не в том, чтобы искать виновных, а задать интересующие меня вопросы лично членам экипажа Псиона.

— Что?! — Слова ренегата не просто ошарашили Кимпла, а едва не заставили подпрыгнуть на месте.

— Я не шучу и не иронизирую, бригадир, — лицо Крошина сохраняло маску серьёзности. — После взрыва, буквально через пару часов, нашим связистам удалось перехватить отчётливый сигнал бедствия. Кодировка и частота сообщения и приблизительное место нахождение источника говорят об одном — его мог направить лишь один экипаж глубинщиков. Улавливаете? Это Псион, и никто другой.

— Но что если… — попытался усомниться Кимпл.

— Никаких «если», бригадир. Сигнал повторяется с определённой периодичностью. Код спасения нельзя спутать ни с чем другим. Я прекрасно понимаю ваш скептицизм по данному поводу и потому хочу вас разуверить, это не может быть ошибкой. Батисферы системы шелф оснащены достаточными запасами кислорода, чтобы продержаться в режиме малой подвижности до сорока, а в некоторых случаях сорока пяти часов.

— При всем уважении к вам и к адмиралтейству в целом, сэрг, — Крошин промолчал, дав возможность бригадиру высказаться. — Но я ознакомился с показаниями аналитиков. Амплитуда взрыва, колебания морского дна, изменение структуры поверхности — все это и ещё ряд факторов говорят лишь об одном… В общем, если они действительно выжили, то данное событие можно отнести исключительно к разряду чудес!

— Именно так, бригадир. Именно так, — сухо согласился ренегат.

— Получается… — никак не мог поверить Кимпл. — Наш рейд это…

На этот раз Крошин грубо перебил собеседника и докончил фразу:

— Получается, нам предстоит отнюдь не бесполезная операция, а спасительная миссия, итогом которой станет обнаружение горстки выживших. И пускай это будет всего один человек. Неважно. Главное мы узнаем причину трагедии!

Кимпл не спешил соглашаться, предпринял последнюю попытку выудить из Крошина очередную толику информации.

— Не пойму, если всё предельно ясно, тогда к чему такой ореол таинственности? Почему не поступить проще, например, направить туда спасательные боты? Ну, или на худой конец, обратиться за помощью к нечеловекам?

Глаза ренегата блеснули, и он победно щёлкнул пальцами.

— Бинго, в самую точку! Вы сами ответили на свой вопрос, бригадир. Нечеловеки! Именно в них всё и дело. Это второй аспект нашей спасательной операции. Руководство адмиралтейства и я лично считаем, что к происшествию причастна не только сложная психологическая защитная система подводного мира…

— Глубина?

— Называйте её так, если вам угодно. Так вот, к происшествию приложили свои мерзкие лапы не только издержки природы, но и вполне конкретные обитатели морского дна. А именно — ихтианы.

— И по ка?..

— И пока у нас не будет веских доказательств ошибки в доводах, данная миссия будет носить исследовательский, а не спасательный характер. Вы же прекрасно понимаете, если нечеловеки поймут, что нам с вами известно о выживших, они обязательно захотят скрыть следы своего преступления.

— А если это не так?

— А если это не так, то наш ореол таинственности, как вы выразились, совершенно ни на что не повлияет, — поставил жирную точку Крошин. — И ещё одно, бригадир. Я понимаю, что вы исключительно из благих соображений пригласили к нам представителя ихтианов, этого самого Анука-чего-то-там. По крайне мере я продолжаю искренне верить и в эту неоспоримую истину. Так вот, позаботьтесь о том, чтобы сей представитель подводной флоры и фауны не выудил из вас нужную ему информацию раньше времени. В общем, держите язык за зубами. В противном случае, вы незамедлительно перейдёте из стана союзников в стан врагов. А со мной, как вы понимаете, лучше дружить, чем враждовать. Такой вот вам совет, капитан-ротмистре.

— Я вас услышал, сэрг ренегат, — Кимпл встал и привычно вытянулся, отдавая честь. — Разрешите удалиться? Мне необходимо проконтролировать готовность бригады. До погружения осталось чуть меньше часа.

— Секундочку, — остановил его Крошин. Приподняв чайничек, он наполнил свой бокал душистым напитком. Пряный запах чабреца не заставил себя ждать, закружил по каюте. Только после этого нехитрого ритуала, махнув рукой, он позволил бригадиру покинуть помещение.

Когда дребезжание механических кранов, лязг цепей и тарахтение работающих в холостом режиме двигателей остались позади, а яркий свет прожекторов базы уперся в плотную стену водной толщи, наступила долгожданная тишина. Именно в такие минуты и приходит осознание бесконечности и величия морского царства.

Сквозь призрачную вуаль и потоки пузырьков пробился скромный прожектор алюминауфа, носящего гордое название Одиссей. По своим ходовым и габаритным характеристикам эта батисфера была, конечно же, скромнее своих собратьев по подводному цеху, но в большинстве случаев тем самым она выигрывала у них в маневренности и проходимости, что на глубине было гораздо важнее ревущих от скорости би-дизелей. О вместимости и грузовых отсеках тоже можно было поспорить, хотя, безусловно, в любом морском судне с местом всегда существовали проблемы. В общем и целом, как не ужимайся, все равно на что-нибудь его обязательно не хватит, и придется корить себя за излишнее собирательство. Поэтому, если разобрать преимущества и недостатки повнимательней, получалось, что алюминауф был почти лучшим представителем среди себе подобных.

— Сколько нам плыть? — нарушив тишину, скромно поинтересовался Крошин.

С момента погружения прошло около часа, и за это время дотошный ренегат обронил едва ли пару фраз, полностью доверив командование бригадиру Кимплу. И вот теперь, когда Форт Готли остался далеко позади, и батисфера легла на курс, Крошин словно проснулся от долгого сна и начал живо интересоваться происходящим.

— Меня немного напрягает этот наружный скрип. Что это? Это нормально? — голос ренегата заметно дрогнул. Его напарница, мисс Финчер, напряженно зыркнула на бригадира и перевела взгляд на крохотный иллюминатор.

Но капитан и не думал отвечать. Внутри батисферы у Кимпла существовали свои незыблемые правила. И он не собирался отвлекаться на бессмысленные разъяснения.

Положение спас неразговорчивый мехиканец.

— Видимо, это ваше первое подобное путешествие на наблюдательном судне, сэрг?

— Вы очень проницательны, — недовольно фыркнул Крошин. — Я почему-то считал, что батисферы более комфортны и оборудованы для передвижения немного лучше, чем оказалось на деле. Но главное, что меня несказанно раздражает, так это ужасная течка по всем швам, хуже этой сырости могут быть только ваши невероятно жесткие сидения.

— Течка бывает только у животных, — не преминула вмешаться в разговор Ольга.

— Я бы воздержался от столь резкого замечания, — нахмурился Крошин.