Страница 16 из 180
Перед расщелиной в пыль впечатались следы, странные и незнакомые. Словно кто-то протащил мимо крупную корову, прямо на брюхе, ловко и бесцеремонно, а корова изо всех сил упиралась всеми четырьмя ногами, но это мало помогло.
В расщелину след не заходил.
Боград решительно нырнул в узкий проход и углубился в скалы. За ним след в след ступал Боромир, далее — Тарус, Вишена и все остальные. Проход петлял и извивался в каменном царстве. Темные изломанные стены взметнулись ввысь, лишь далеко вверху оставляя яркую полоску неба. Под ногами хрустело мелкое рыжее крошево, вылущенное жарой со стен за долгие неподвижные годы. А проход все вел и вел вперед, в самое сердце скал, увлекая и маня познавших жажду путников.
Радостный крик всколыхнул тишину — Соломея нашла на стене невзрачный серый лишайник, а это значило, что где-то поблизости действительно есть вода.
Скоро проход разветвился. Путь преградила громадная неровная глыба. Боград неуверенно повертелся перед ней и пошел вправо. Шагов через сто он замедлился, мотнул головой.
— Не сюда… Удаляемся.
Пришлось вернуться и обойти препятствие с другой стороны. Шли еще некоторое время. И наконец уловили слабое журчание, прозвучавшее для всех слаще самой лучшей музыки.
Боград недоуменно озирался. Воды нигде не было. Он снова закрыл глаза, расставил руки, поворотив их ладонями вперед, и стал медленно крутиться на месте. Отыскал направление, сделал несколько шагов вперед.
Все смотрели на него со жгучей надеждой, ибо вода сейчас означала жизнь.
— Здесь… — прошептал Боград, открыл глаза и задумчиво огляделся. — Ничего не понимаю!
Он вновь зажмурился и прислушался к себе.
— Вода где-то рядом, я ее чувствую, — сказал он тихо.
Под ногами была только сухая земля да камни.
Тарус несильно подергал венеда за мизинец — тот все стоял, растопырив руки, — и указал вверх. Там, где скалы уступом громоздились одна на другую, стекала, чернея на фоне сухого камня, узенькая лента долгожданной влаги.
Боград сказал «Хм!», опустил на землю суму и умело вскарабкался на скалу. Скрылся с глаз он всего на миг.
— Есть! — радостно выкрикнул он и вскинул к небу руки. — Хвала Даждьбогу!
Путники, помогая друг другу, поднялись на уступ, где стало тесновато. Вода слабой струйкой стекала откуда-то сверху и исчезала в зеве темной бездонной трещины. За неровности камней цеплялся живучий неприметный лишайник; здесь его было довольно много.
Пили по очереди, долго и жадно, а потом спустились вниз и заснули кто где упал. Над спящими повисло недвижимое солнце, заглядывая в расщелину сверху, следило за ними пристально и неотрывно.
Когда Вишена проснулся, по-прежнему стоял день, надоевшее до чертиков светило продолжало вылизывать землю горячими желтыми языками. Спутники еще спали; гулко отдавался в скалах могучий храп Омута. Вишена нехотя встал, разминая затекшие ноги, влез на уступ и некоторое время с наслаждением пил. Вода была теплая и солоноватая на вкус, совсем не такая, как в студеных лесных ключах.
Неприятный шорох заставил быстро обернуться.
Перебирая десятками членистых ножек, к нему приближалась огромная сколопендра. Ростом с добрую собаку, длинная, ровно спиленная сосна. Вишена ясно видел уродливую голову, хищно изогнутые жвалы с мутными каплями зеленоватого яда на кончиках. Виднелось и что-то вроде глаз: два невыразительных пятна того же рыжего цвета, что и все тело сколопендры.
Меч сам скользнул в ладонь. Тварь неотвратимо приближалась. Вишена припал спиной к скале, чувствуя, как струйка воды смочила волосы и потекла за шиворот. В нужную секунду взмахнул мечом, коротко и резко. С противным хрустом клинок взломал крепкий хитиновый панцирь, голова сколопендры отделилась от тела, которое продолжало мерно перебирать ногами и ползти вперед. На мече осталась густая сероватая слизь. Вишена, скривившись, подставил его под струйку воды. Обезглавленная сколопендра тем временем ткнулась в стену и полезла по ней вверх. Скоро она скрылась из виду. Вишена, гадливо поморщившись, сапогом отшвырнул подальше отрубленную голову и уже хотел спускаться, как вдруг знакомый сухой шорох заставил его замереть и осмотреться.
Внизу по расщелине ползла точно такая же тварь; еще одна, цепляясь за едва заметные выступы, спускалась по противоположной стене. А вон и еще, на верхушке пузатого валуна… И над трещиной две…
Вишена пронзительно закричал и споро спустился. Спутники просыпались, разбуженные Вишеной, тут же хватались за мечи, а к ним со всех сторон сползались десятки и сотни мерзких многоногих гадов, издавая стройное отчетливое шуршание.
И пошло-поехало. Люди с хрустом крушили рыжие длинные тела, которые не хотели умирать сразу, кромсали их на части, части эти продолжали ползать и дергаться. Новые и новые сколопендры появлялись отовсюду, прыгали сверху, выскальзывали из трещин и извилистых ходов, зло щелкали мощными ядовитыми жвалами и бросались в атаку.
Вишена яростно отбивался от наседающих тварей. Справа от него Боград, Богуслав и близнецы-венеды Чеслав, Вавила и Ярош размахивали мечами, перемалывали накатывающийся из прохода вал; слева Боромир и Купава отступали под дружным натиском дюжины извивающихся гадов. Им на выручку спешили Омут, Роксалан и Дементий, а еще дальше, за причудливым выступом скалы, Славута, Пристень и Соломея пытались пробиться к загнанному в угол Яру. Яр держался молодцом: орал и ругался не хуже пьяного сапожника, но мечом действовал ловко и исправно.
Закричал от боли Светозар — ратник Роксалана. Ядовитые челюсти впились ему в лодыжку. Свистнул в воздухе чей-то меч, поражая удачливую многоножку, но голова, разлученная с телом, словно в отместку еще крепче стиснула жвалы.
— Хе!
Тяжелая булава Омута обратила голову ближайшей к нему твари в полужидкий блин, а длинное рыжее тело заскребло ногами.
Боромир изловчился, взмахнул мечом и располосовал одну сколопендру точно вдоль спины. Длинные узкие половинки разошлись в стороны, словно вскрытый стручок гороха, Боромир разинул рот от удивления. Но всего лишь на миг: подоспела новая тварь.
Тикша в пылу схватки пытался достать загнанную высоко на стену гадину. Прыжок, еще один, и та обрушилась на него сверху, царапая жестким панцирем. Измочалив и исхлестав ее, Тикша вскочил, ногой отшвырнул бесформенные шевелящиеся клочья в сторону и оглянулся в поисках нового врага.
Пристень со Славутой прорвались наконец к Яру и сражались теперь втроем, плечом к плечу; Соломея присоединилась к сестре Купаве и Боромиру.
Боян и Акила, земляки Роксалана и Дементия, пытались освободить Светозара от намертво вцепившейся мертвой уже головы, а Тарус и Омут их обороняли.
И вдруг все прекратилось. Вишена снес полкорпуса ближайшей твари и огляделся, не веря, что остальные уйдут просто так, ни с чем. Но уцелевшие сколопендры исчезли, растворились в скалах, остались лишь разрубленные беспорядочные части да слизкое месиво под ногами. Лойдяне, сжимая оружие, сбились в плотную группу, готовые к новому нападению. Но никто не нападал.
Светозар стонал, нога его посинела и распухла, пораженная сильным ядом. Над воином склонился Тарус.
Можно было перевести дух. Оружие продолжали держать наготове. Грязный и заляпанный слизью Славута вытирал секиру содранными со стены пегими лохмотьями лишайника.
Боромир, стоящий рядом с Вишеной, хмуро произнес:
— Сдается мне, что это еще не конец…
Вишена не мог не согласиться — перед бурей всегда бывает затишье.
Рубины на мече и перстне Яра неспешно разгорались и надолго приковали в себе взгляды путников; изумруды же молчали.
К этому времени Светозар потерял сознание и начал бредить. Товарищей он не узнавал.
— Идет! Она идет! — хрипел он и судорожно выгибался, дергая руками и здоровой ногой.
И тут чья-то огромная тень упала на скалы, поглотив их целиком. Все вскинули головы.
Над узкой расщелиной, где столпились люди Боромира, нависла передняя часть исполинской сколопендры. Острые зазубренные жвалы запросто могли перекусить быка, а каждая из ног по длине вдвое превышала человека.