Яд змеи

Отказываться уже не имело смысла, да и девушка понравилась. Байдарина смущала только скоротечность сватовства и обряда брака. Впрочем, эта скоротечность, скорее всего диктовалась феноменом обновления. Совершенно естественно, что помолодевший муж уходил от старой жены, годящейся ему в матери, тем более, что по обычаю он считается сыном якобы умершего старика, и ему надо начинать новую жизнь. Естественно и то, что уважение соплеменников к человеку, сохранившему опыт первой своей жизни, не только остается, но и возрастает, так как из долины Смерти возвращается далеко не каждый. Все эти тонкости объяснил Туару, пока Найи с помощью женщин готовила свадебный обед, на который Байдарину пришлось пожертвовать и вторую половину убитой им лани.

Пиршество затянулось до глубокой ночи. Жениха и невесту украсили венками из цветов и посадили на почетное место, совсем как на земной свадьбе. Потом были танцы, и только с рассветом их отпустили. Сергей усадил невесту в вездеход. Она с большим удовольствием уселась в кресло и они под прощальные крики всей деревни двинулись к его дому.

— Много вы себе позволяете, молодой человек, — ворчанием встретил его Журавлев и вдруг замолчал, увидев за его спиной девушку.

— Знакомься, моя жена Найи, — сказал Сергей.

Леонид Игнатьевич поскреб бороду, пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, но растерянно махнул рукой и пропустил их в комнату. Спать уже не хотелось и, пока Найи осматривала свои владения, Сергей рассказал о своих дневных приключениях Журавлеву.

— В общем без меня меня женили, — заключил он.

— Да, — погладил бороду биохимик. — Очень любопытно. Кто знает, Сережа, может быть, как говорили древние, в этом и заключается сермяжная правда. Только все-таки надо проверить биологическую совместимость и вообще посмотреть все параметры, раз уж так получилось. Я думаю, с твоей помощью можно будет взять на анализы ее кровь и срезы кожи. Как ты думаешь?

— Не знаю, не знаю… — усмехнулся Байдарин. — Мне почему-то забыли разъяснить права мужа…

— Осторожничаешь? Узнаю почерк Байдарина. Сам всегда отказывался послужить науке и другим не даешь. Ты эту политику брось, Сережа, дело серьезное…

— Ещё бы! Первый за всю историю экспедиции туземный экземпляр, — подзуживал метеоролог. — Грех, конечно, упустить такую возможность.

Однако после шутливой пикировки Байдарин согласился и пошел за девушкой. Войдя в свою комнату, он увидел, что та спит на мягком полу. Он не стал будить ее, лишь накинул легкое одеяло.

— Что? Отказалась? — озабоченно встретил его Журавлев.

— Спит. Не знаю, как тебе, а мне она чем-то нравиться. Хотя, честно говоря, не представляю, что это будет за супружеская жизнь.

— Вопрос, конечно, сложный, Сережа. Не говоря уже о биологической несовместимости, трудно представить ее хозяйничающей даже на кухне. Все-таки приборы, несмотря на их простоту… Знаешь, Сережа, для начала тебе, наверное, придется сложить очаг во дворе, как у них в деревне. Калориферы и прочее пусть осваивает потом.

— Пожалуй, — в раздумье ответил Байдарин и, помолчав, добавил. — А что, если у нас будут дети?

— Э-э, куда хватил. Хорошо, если с физиологией все обойдется.

— Я не к тому, Игнатьич. Я к твоей теории биоциклов. Допустим такую вероятность. С течением времени они вырастут во вполне взрослых мужчин.

— Вряд ли у тебя будут сыновья, — перебил его Журавлев. — Я твою генетическую карту сам составлял.

— Ехидный ты старик. Помечтать не даешь… Ну, пусть женщины. Когда я второй раз стану юношей, как мне обращаться со своими дочерьми.

— Как ни обращайся, все равно им не понравится.

— Это еще почему?

— Уважения у тебя маловато к старшим!

— Прости, Игнатьич. Ну не могу я привыкнуть к этой нелепой разнице. Ведь мы с тобой почти погодки. По-моему, аборигены эту проблему решили проще… Они к Туару теперь относятся с еще большим почтением.

— Вон чего захотел? Почтение подавай этому младенцу! Да ведь у них, как ты говорил, больше похоже на естественный отбор: возвращается к жизни далеко не каждый. Они переживают смертельный риск, а ты отлежался на кроватке и тоже туда!

— Ну погоди! Помолодеешь, я на тебе отыграюсь.

— Каким образом?

— Теперь я, наверняка, буду старше тебя, хотя бы на несколько недель!

— А ты, пожалуй, прав, вьюноша, мне это в голову не приходило. Следует поторопиться, а то ты и впрямь вновь постареть успеешь. Тогда мы с тобой никак не сойдемся во времени, — пошутил Журавлев.

— Поторопись, — сказал метеоролог, — а то мне надоело неравноправное положение.

— Иди-ка ты спать, голубчик. Твоя невеста десятый сон видит. А я займусь разгрузкой лаборатории. Все довез?

— Нет, — помотал головой Байдарин.

— Что-нибудь разбил? — всполошился биохимик.

— Да целешенька твоя лаборатория. Я говорю, что спать сейчас не время. Придется что-нибудь принять.

— А вот это уже зря, Сереженька. Сам знаешь, злоупотреблять такими вещами не стоит. Разгружу я потихоньку.

Но Байдарин не стал и слушать увещеваний биохимика. Он очистил в гостиной стеллажи от многих ненужных вещей, неизвестно каким образом накопившихся за долгую жизнь. Все, что еще могло пригодиться, — перетащил на склад, остальное собрал в кучу и направил на нее луч дезинтегратора. Через минуту на месте кучи осталась горсть пыли. Покончив таким образом с прошлым, метеоролог принялся перетаскивать аппаратуру из вездехода и устанавливать ее на стеллажах таким образом, что Журавлеву только оставалось соединять блоки и монтировать общую схему. К тому времени, когда проснулась Найи, основная часть лаборатории была установлена.

Девушка застала Журавлева в гостиной одного. Байдарин, закончив переноску оборудования, решил сложить во дворе примитивный каменный очаг. Найи, видимо, что-то не понравилось и она, посмотрев на биохимика, спросила:

— Это дом сына Сере-Гей?

— Да, — серьезно ответил Леонид Игнатьевич.

— Значит, не твой дом? — продолжала допрашивать Найи.

— Нет, и мой тоже! — быстро ответил биохимик, сообразив, к чему она клонит.

— Ты брат Сере-Гей?

— Вроде того, — не желая лгать, буркнул Журавлев и, вспомнив рассказ Сергея, добавил: — А скоро мы будем братья одной змеи.

Этот ответ вполне успокоил девушку, и она удовлетворенно кивнула, как бы разрешая ему оставаться.

— Ну и порядочки у них, — развеселившись, подумал биохимик, когда девушка вышла из комнаты. — Едва появилась в доме, а уже норовит выгнать всех лишних.

Он ошибся. Найи, проснувшись, вспомнила о постороннем, не посвященном в дела ее племени. Уходить из этого дома ей не хотелось, ведь теперь это был и ее дом, поэтому она искала компромиссное решение. Ответ Журавлева давал ей такую возможность. Увидев во дворе очаг, Найи всплеснула от радости руками и убежала в лес собирать хворост. Скоро со двора потянуло запахом жареного мяса.

— Хозяйка входит в роль, — усмехнулся Журавлев. — Боюсь, первое время мы хватим с ней горя.

— Когда в доме появляется женщина, — философски заметил Сергей, — мужской порядок кончается.

— Хорошо, если не мужская дружба, — проворчал биохимик.

— Это уж ты слишком, Игнатьич.

— Ничуть, — хмуро ответил Журавлев и рассказал с состоявшемся разговоре.

— Ладно, посмотрим. Может быть, все дело в том, что ты еще не посвященный…

Когда мясо прожарилось, Найи принесла его на кухню и, орудуя титановым ножом не хуже, чем кремневым, порезала его на маленькие кусочки и разложила на листьях. Сергей позвал Журавлева обедать, но Найи захлопнула дверь перед самым носом Леонида Игнатьевича.

— Нельзя, — сказала она строго, но, увидев сердитое лицо Байдарина, смягчилась. — Пока нельзя.

Биохимику пришлось довольствоваться обедом, приготовленным наскоро им самим. Зато мужчины поняли истинную сущность отношения к Журавлеву девушки, связанной племенными обычаями, и даже решили, что она по-своему решает проблемы достаточно дипломатично.