Пророчество орла

А вот у Макрона вырвался возглас: он даже вскинул над головой сжатый кулак, но тут же встревоженно огляделся. Некоторые преторианцы, похоже, заметили его жест и удивились, но скачки продолжались, и их взгляды снова обратились к арене.

— Осторожно, — пробормотал Катон. — Мне почему-то кажется, что мы не среди друзей.

Между тем на площадке Непот первым домчался до поворотного помоста и, огибая его, скрылся из виду. За ним, отставая совсем ненамного, умчалась «синяя» колесница. Остальные упряжки, «красная» и «желтая», скакали бок о бок, изо всех сил стараясь сократить разрыв, отделявший их от лидеров. И снова цирк замер, ожидая, когда колесницы появятся из-за поворота. Туда в нетерпении были обращены все взоры.

Впрочем, не все.

Машинально бросив взгляд в сторону императорской ложи, Катон увидел, что Нарцисс смотрит не на арену, а прямо на него. Их глаза встретились: тот был в этом уверен. Секретарь императора смотрел прямо на него, и Катону не оставалось ничего другого, как попытаться не выдать себя, сделав вид, будто он просто один из множества зрителей. Но Нарцисс указал на него пальцем, медленно помахал рукой и снова обратил взор к арене.

Молодого центуриона сковал холод страха. Сомнений не оставалось: Нарцисс увидел его, узнал, и уж теперь-то ему от секретаря императора не укрыться. Катон понимал, что может считать себя почти покойником.

Нарцисс подозвал к себе одного из командиров стражи и стал что-то оживленно говорить ему на ухо. Конечно, он мог говорить о ком и о чем угодно, но если у Катона и была такая надежда, то она угасла, поскольку Нарцисс, повернувшись, снова указал в его сторону. Стражник кивнул и направился к выходу из императорской ложи.

Катон схватил друга за руку.

— Уходим отсюда! Быстро!

— Ты спятил? — Макрон вырвал руку. — Уйти и оставить просто так свои деньги? У нас же ничего не осталось. Никуда мы не пойдем до конца состязаний.

— Но…

Мысли Катона метались в голове. Объяснять Макрону, в чем дело, не было времени, а просто так его отсюда не увести.

— Ладно… Я буду в той таверне. Найдешь меня там, я все объясню.

Он встал, подхватил свой шлем и поспешил вниз по ступеням к выходу.

— Катон, — слышался позади голос Макрона. — Погоди!.. Да ну тебя, на хрен!

Спустившись по ступеням, Катон вышел на опоясывавшую цирк снаружи, проходя под трибунами амфитеатра, крытую галерею, откуда широкий лестничный пролет выводил на улицу. Топот подбитых гвоздями сапог центуриона разносился по галерее, эхом отдаваясь от стен и сводчатого потолка. Сзади доносились приглушенные теперь толщей стен крики зрителей, но Катону казалось, что он уже слышит топот других солдатских сапог и голоса преследователей. Он припустил бегом, перепрыгивая через три ступеньки за раз, рискуя упасть и покалечиться в своем стремлении убраться из цирка, пока его не перехватили люди Нарцисса.

Сбежав по лестнице, Катон выступил из тени здания и увидел, что проходившая мимо стадиона оживленная улица, как и до начала состязаний, полна народа. Он сообразил, что если вздумает бежать и дальше, то сразу обратит на себя внимание, а потому, решив не выделяться, набрал воздуху и шагнул вперед, смешавшись с прохожими. Пересекая улицу по диагонали, центурион направился к проему между линиями лавок на противоположной стороне: то был створ узенькой улочки, выводившей к Форуму. Сзади, со стороны лестницы цирка, теперь уже отчетливо послышался топот сапог, и он чуть было не обернулся, однако усилием воли заставил себя не делать этого и продолжил пересекать широкую, запруженную народом улицу. Порой ему приходилось протискиваться или проталкиваться, но Катон, не задерживаясь, следовал дальше, с замиранием сердца ожидая оклика, который мог раздаться сзади в любой миг и означал бы для него только одно — конец. Наконец, перебравшись на ту сторону, он нырнул в узкий проулок и только оттуда, из его горловины, позволил себе бросить краткий взгляд в сторону Большого цирка. На ступенях чуть выше уровня улицы стояли четыре стражника, но в его сторону ни один из них не смотрел.

Катон поспешил дальше по старой, извилистой улочке, сбегавшей вниз по склону холма и, чем дальше, становившейся все уже, пока небо над головой почти не пропало из виду, поскольку карнизы и свесы крыш, теснившихся по обе стороны высоченных доходных домов, едва не перекрывали уличный проем. Оглушительный рев наполнявшей цирк толпы постепенно стихал за его спиной, зато тошнотворные запахи гниющих объедков и нечистот делались все сильнее. Он шагал быстро, благо людей по пути попадалось совсем немного: несколько угрюмого вида женщин, стоявших в дверных проемах, проводили его взглядами, да компания пьяных юнцов, тащившихся наверх, к цирку, шли навстречу. Чтобы разминуться с ними, ему пришлось прижаться к стене. Никаких знаков и указателей, которые помогли бы ориентироваться, в этом проулке не было, и Катону оставалось лишь полагаться на внутреннее чувство направления да на то, что, как улица ни петляет, она все равно идет на спуск. Наконец, после очередного изгиба она влилась в другую, более широкую и многолюдную. Выйдя на нее, Катон увидел, что Форум находится по левую руку, глубоко вздохнул и направился туда, стараясь шагать размеренно, дабы ничто в его облике не выдавало несчастного беглеца, каковым он, увы, и являлся.

Найти давешнюю таверну удалось довольно легко. Внутри он занял место у стены с расчетом на то, чтобы иметь возможность наблюдать за толпой снаружи, но оставаться в тени и не бросаться в глаза. Молодой служитель, вытирая грязной тряпкой руки, подошел к нему, и в глазах у него мелькнуло узнавание. Он ухмыльнулся.

— Что, на состязания так и не пошли?

— Да пошли мы, — буркнул в ответ Катон, прежде чем сообразил, что его уход из цирка в разгар скачек выглядит подозрительно и нуждается в объяснении. — Пойти-то пошли, но потом я вспомнил, что у меня здесь кое с кем назначена встреча. А потом и мой друг сюда придет.

— Понятно, — пожал плечами юнец. — Ладно, дело хозяйское. Что будем пить?

— Пить?

— Приятель, это таверна, а не комната ожидания.

— Чашу вина. Подогретого.

— Всего чашу?

— Это все, чего я хочу. Пока.

— Ладно.

Служитель перекинул тряпку через плечо и направился к прилавку, где стояли большие кувшины с вином. Налив горячего напитка, он вернулся и поставил испускавшую пар чашу перед Катоном.

— Один сестерций.

Катону стало не по себе: все их деньги хранились у Макрона, а тот остался в цирке. Он поднял глаза на юношу.

— Запиши в долг. Я рассчитаюсь, когда подойдет мой друг.

Юнец покачал головой.

— Никаких записей. В нашем заведении это не принято. Деньги сразу.

Катон прочистил горло, вперил в парнишку тяжелый взгляд и низким, похожим на рычание голосом произнес:

— Сказано тебе, заплачу позже. Оставь меня в покое.

Трактирщик собрался было возразить, но Катон откинулся к стене, скрестил руки на груди и кивком указал в глубь таверны. Юнец помолчал, холодно глядя на него, но потом все же удалился за свою стойку и принялся протирать чаши, то и дело посматривая на неудобного посетителя.

Катон снова принялся рассматривать толпу на Форуме. Хорошо бы, Макрон вернулся после первого заезда. Если победил Непот, ему только и надо, что забрать выигрыш и отправиться на Форум.

Миновал час. Вино в чаше давно кончилось: сделать новый заказ, не зная, когда и с чем ждать Макрона, Катон не решался и начал уже тревожиться о том, как ему вообще убраться из этой таверны.

И тут неподалеку плотная толпа раздалась. Какая-то женщина негодующе вскрикнула, отпрянув с пути человека в доспехах центуриона. Лицо его было окровавлено, и Катон не сразу признал друга, но, когда тот направился к таверне, вскочил из-за стола.

— Макрон! Проклятье, Макрон, что с тобой случилось?

Глава пятая

— Прочь с дороги! — проревел Макрон и, оттолкнув Катона в сторону, устремился к прилавку и размахнулся, метя тяжелым кулаком в физиономию подавальщика. Тот, однако, несмотря на молодость, давно работал в тавернах у Форума, навидался всякого и знал, как действовать в подобных случаях. Он поднырнул под руку центуриона, проскользнул мимо него и нанес ему сзади такой сильный удар, что тот, опрокидывая столы и табуретки, отлетел к прилавку и врезался в него так, что это столкновение вышибло весь воздух из его легких. Пока Макрон пытался прийти в себя, тряся головой, юнец метнулся за свой прилавок и выудил оттуда увесистую дубину. Остальные посетители вскочили из-за столов и выбежали наружу, однако в дверях остановились, с любопытством глядя, что же будет дальше.