Добыча золотого орла

– Я приказал им сдаться, командир.

– Сдаться? – Максимий поднял брови в откровенном недоумении. – С чего бы это? Я что, отдал приказ брать пленных?

Катон нахмурился.

– Но, командир, я думал, пленники и тебе не помешают…

– После того, что они устроили в крепости? Проклятье, о чем ты вообще думал?

– Я пытался сберечь побольше жизней. И наших… ну, и их тоже.

– Вижу.

Максимий обозрел ряды Шестой центурии и, склонившись поближе к ее командиру, заговорил тихо:

– Ты выбрал не лучшее время для благородных чувств, молодой Катон. При нынешних обстоятельствах мы не можем позволить себе дополнительное бремя в виде пленников. Кроме того, ты ведь не был в форте и не видел собственными глазами, что натворили там эти звери. Мой бедный друг Порций… Они должны умереть!

– Командир, но они безоружны. Они прекратили сопротивление. Это будет не по правилам. Так нельзя.

– «Не по правилам», – передразнил его Максимий и рассмеялся. – Это тебе не игра, Катон. Это война. Здесь никаких правил нет.

Глаза командира когорты были безжалостны, но Катон все равно предпринял еще одну отчаянную попытку.

– Командир, но ведь они могут быть источником ценной разведывательной информации. Если отослать их в тыл для допроса…

– Отставить! Я не могу позволить себе выделять людей для конвоирования, – заявил Максимий, сжав губы в насмешливой улыбке, и повернулся к людям Катона. – Вытащить их оттуда! Связать им руки! Нарезать ремней из их же одежды!

Бойцы Шестой центурии положили щиты и принялись вытаскивать бриттов из воды. Их побросали ничком на землю, крепко связав руки за спиной обрывками их же одежды. Когда был связан последний из пленных, Максимий воззрился на них с угрюмым удовлетворением. Катон, стоявший с ним рядом, с облегчением решил, что их, видимо, все-таки пощадят.

– Ну, пусть так и лежат, командир. Больше они нам сегодня беспокойства не доставят.

– Это точно.

– А потом мы сможем за ними вернуться.

– Ага.

– Полагаю, некоторые из них могут попытаться бежать, да ведь далеко им не уйти.

– Вне всякого сомнения. После того, как мы с ними разберемся, они и шагу не сделают.

– Командир?

Катон похолодел и почувствовал, как зашевелились волоски на его шее.

Не обращая на него внимания, Максимий обернулся к бойцам Шестой центурии.

– Ослепить их!

Фигул нахмурился, не будучи уверен, что расслышал приказ правильно.

– Я сказал – всех ослепить! Достать кинжалы!

Катон открыл было рот, желая возразить, но от ужаса не мог найти нужных слов. Пока он колебался, командир когорты подскочил к Фигулу, выхватил из ножен оптиона кинжал и склонился над ближайшим пленным.

– Это делается вот так…

Раздался такой вопль боли и ужаса, какого Катон в жизни не слышал. От страха и отвращения его чуть не вырвало. Командир когорты вырвал оружие из глазницы несчастного, выпрямился и с горькой усмешкой на лице развернулся к остальным. Его правая рука крепко сжимала рукоять окровавленного кинжала, а позади него вопил и корчился, пятная траву хлещущей из глазниц кровью, ослепленный бритт.

– Вот, – промолвил Максимий, возвращая кинжал Фигулу. – Это делается таким образом. Выполняй!

Растерянный, насмерть перепуганный Фигул умоляюще воззрился на Катона.

– Ты почему не… – гневно взревел Максимий, глядя на колеблющегося оптиона.

– Оптион, – строго заявил Катон. – Ты получил приказ. Выполняй!

– Есть… – пробормотал Фигул. – Будет исполнено, командир. – Он повернулся к солдатам. – Слышали, что сказал центурион? Кинжалы наголо!

Легионеры принялись за свою кровавую работу, и послеполуденная жара наполнилась еще более громкими, истошными воплями. Максимий удовлетворенно кивнул:

– Ну вот, с одним делом мы успешно справились. Как только твои ребята закончат, когорта выступит к броду.

– Так точно, командир, – подхватил Катон. – Лучше бы нам поспешить.

– Да. Это точно.

Неожиданно на лице Максимия отразилось беспокойство, он резко развернулся и широким шагом поспешил на командный фланг. Тем временем бойцы Шестой центурии, покончив со своей кровавой работой, очистили клинки, подобрали с земли щиты и копья и построились, заняв свое место в хвосте римской колонны. Как оказалось, в ходе стычки когорта потеряла всего семь человек, и еще несколько бойцов получили ранения. Их перевязали и, за отсутствием лучшего убежища, отправили в форт. Остальная когорта по приказу Максимия двинулась вдоль берега реки по направлению к броду.

По мере ее удаления от места расправы крики и стоны ослепленных пленников стихали, зато все громче звучали крики воронов, слетавшихся отовсюду к побережью, где на зеленой траве их ждала щедрая пожива в виде погибших и умирающих людей.

Глава 10

Брод располагался в том месте, где русло Тамесис сужалось до менее чем половины обычной ширины реки. Посреди реки находился маленький островок, со всех сторон поросший ивами. Кончики их длинных ветвей касались текущей воды и отбрасывали на нее зеленые тени.

Глядя на это тенистое прибежище с нескрываемой тоской, центурион Макрон волосатым запястьем утирал обильно покрывавший лоб пот. На какой-то миг Макрон вообразил себя мирно растянувшимся там, под ивой, сняв сапоги и опустив натруженные ноги в прохладную воду Тамесис. Это было соблазнительно… невероятно соблазнительно.

Нахмурившись и отбросив посторонние мысли, центурион двинулся через маленький остров к северному берегу реки. Между островком и берегом тянулась галечная отмель, едва покрытая поблескивающей на солнце водой.

Как только Третья центурия прибыла к броду, Макрон лично перебрался через реку, чтобы ознакомиться с ее глубиной на всех участках переправы. На самых глубоких участках по обе стороны островка вода доходила ему до пояса. Сам он держался на ногах твердо, однако течение здесь было довольно сильным и запросто могло сбить с ног любого, кто зазевается. Установив на дальнем берегу на случай появления противника наблюдательный пост, Макрон незамедлительно приступил к осуществлению оборонительных работ. От берега до берега было, наверное, шагов сто, ширина же самого брода составляла не более десяти шагов. По обе стороны от этой узкой отмели глубина резко возрастала, дно реки становилось илистым, да еще и длинные водоросли шевелились в воде, словно спутанные волосы.

Половину центурии Макрон отрядил на то, чтобы утыкать дно брода заостренными колышками. Для этого приходилось рубить прибрежные деревья, распиливать, расщеплять, обтесывать и затачивать, после чего, преодолевая течение, заносить в воду и забивать в дно под углом к вражескому берегу. Конечно, если бритты решат воспользоваться этим бродом, подобное препятствие не остановит переправу, но по крайней мере замедлит ее, не говоря уж о том, что многие из переправляющихся получат раны и увечья.

Вторую линию обороны Макрон создал непосредственно на острове, где нелегкими усилиями двадцати человек у самой кромки воды была возведена примитивная баррикада из поваленных стволов и тесно переплетенных ветвей утесника, доставленных с южного берега и сваленных так, чтобы перегородить всю ширину отмели. Тяжелые, вбитые в землю бревна придавали всей этой конструкции дополнительную прочность, а некоторые обращенные наружу ветви и сучья были вдобавок заострены, чтобы причинять атакующим дополнительный ущерб. Конечно, по мнению Макрона, это укрепление никак нельзя было назвать неприступным, но, во всяком случае, это было лучшее, что он мог соорудить из подручных материалов с помощью имеющихся инструментов.

К сожалению, годного к употреблению инструмента в крепости нашлось не так уж много: бритты не только перебили гарнизон, но и постарались уничтожить или привести в негодность все вражеское имущество, которое не могли унести с собой. На холме дымились кострища из щитов, пращей, копий и прочего военного снаряжения, обнаруженного варварами на захваченном аванпосту. Правда, у некоторых орудий обгорели лишь рукояти, и они вполне поддавались восстановлению, да и, пошарив по развалинам бревенчатых казарм, легионерам удалось обнаружить небольшое количество кирок и лопат. Но этого едва хватило, чтобы оснастить половину Макроновой центурии, что уж там говорить об остальной когорте. Впрочем, более всего Макрон надеялся, что командир когорты быстро удовлетворит свою жажду мщения и приведет подразделение к броду. Возводить укрепления Третья центурия худо-бедно могла, но о том, чтобы отстоять брод в одиночку, если враг начнет переправу значительными силами, не приходилось и мечтать.