Синее золото

— Да, — сказала Франсишка.

Карлос набрал команду на клавиатуре бортового компью­тера, запросил идентификатор аэродрома в Сан-Педро и ввел данные в программу. Управляемый автопилотом, самолет лег на новый курс.

Карлос слабенько улыбнулся.

—    Я вроде говорил, сеньора, что этот самолетик летает сам по себе? — сонно, задыхаясь, произнес он. Карлос явно осла­бел от потери крови. Скоро потеряет сознание, это лишь во­прос времени.

—    Мне плевать, кто управляет самолетом, — резко ответи­ла Франсишка. — Главное — посади его.

Кивнув, Карлос опустил самолет на две тысячи футов. Они прошли сквозь облачный слой, и внизу показались зеленые полосы полей. Вид земли одновременно и напугал, и успо­коил Франсишку. Она испугалась еще больше, когда Карлос вздрогнул, как от удара током.

—    До Сан-Педро не дотяну, — влажно прохрипел он, креп­ко схватив ее за руку.

—    Ты должен.

—    Не смогу...

—    Проклятье, Карлос! Ты и твой напарник втянули нас в эту передрягу, так что вывози!

Второй пилот рассеянно усмехнулся.

—    Иначе — что, сеньора? Пристрелите меня?

В глазах Франсишки полыхнул гнев.

—    Не посадишь нас — пожалеешь, что сразу не умер.

Он покачал головой.

—    Экстренная посадка. Иначе — никак. Найдите место.

В широкое окно Франсишка видела густой дождевой лес. Чувство было такое, что самолет пролетает над бескрайним морем брокколи. Она еще раз всмотрелась в сплошную зелень. Нет, сажать самолет некуда... хотя, постойте. Солнце высве­тило искрящуюся поверхность.

—    Что там? — указала она вперед.

Отключив автопилот, Карлос взялся за штурвал и повел судно к сверкающей точке. Оказалось, это гигантский водо­пад. Постепенно в поле зрения вошла узкая извилистая речка, вдоль нее тянулся неровной формы расчищенный участок — какие-то посадки.

Действуя практически на автомате, Карлос пролетел над ней и заложил правый вираж. Он выдвинул закрылки, и са­молет пошел вниз по длинной плоской дуге. Уверенный, что этот полет для него — последний, Карлос еще больше выдви­нул закрылки. Падение замедлилось. Высота была сто восемь­десят футов.

—    Слишком низко! — прорычал Карлос. Они мчались пря­мо на верхушки деревьев. Нечеловеческим усилием воли, рожденным от отчаяния, Карлос потянул штурвал на себя. Самолет пошел вверх.

Сквозь туман в глазах второй пилот еще раз оценил шан­сы. Сердце упало. Садиться предстояло чуть ли не на почто­вую марку, на скорости сто шестьдесят миль в час. Слишком быстро.

Влажно кашлянув, Карлос уронил голову набок. Из горла хлынула кровь. Пальцы, твердо сжимавшие штурвал, намерт­во стиснули ручки управления. Лишь благодаря его таланту самолет сел более или менее ровно. Ударившись о землю, он несколько раз подпрыгнул, словно плоский камешек, запу­щенный вдоль поверхности воды.

С оглушительным скрежетом фюзеляж плугом взрыл зем­лю. Трение о твердую почву чуть сбило скорость, но само­лет все еще делал более сотни миль в час. Из пробитых ба­ков хлынуло и загорелось топливо, образуя два черно-рыжих огненных хвоста.

Самолет развалился бы на части, если бы ближе к излучи­не поросшая травой почва не уступила место илистой. Лишен­ный крыльев, самолет походил на гигантское червеобразное существо: бело-голубое, сверкающее, вымазанное в грязи, оно будто стремилось зарыться в трясину. Наконец, дав крен, са­молет остановился. Франсишку по инерции бросило вперед, и, ударившись о приборную панель, она потеряла сознание.

Если не считать треска горящей травы, журчания реки и шипения пара, вокруг воцарилась тишина.

Вскоре из леса выступили призрачные тени. Бесшумно, слов­но клубы дыма, приблизились они к разбитому фюзеляжу...

ГЛАВА 1

Сан-Диего, штат Калифорния, 2001 год

Изящная яхта «Непентес» покачи­валась на волнах у тихоокеанско­го побережья, к западу от Энсинитас. Это было самое роскош­ное судно флотилии в Сан-Диего, включающей, казалось, все виды парусных и моторных судов. Плавные обводы, шприн­тов, копьем выдающийся вперед, выпуклый транец, длина две сотни футов... Яхту словно создали из белого фарфора. Кор­пус, отполированный до зеркального блеска, сверкал под яр­ким калифорнийским солнцем. Флажки и флаги трепетали на ветру от носа до кормы. То и дело в безоблачное небо срыва­лись воздушные шарики.

Внутри обширного, оформленного в британском стиле са­лона струнный квартет наигрывал что-то из Вивальди для пе­строй публики, состоящей из одетых в черное кинозвезд, упи­танных политиков и стройных телеведущих. Гости обраща­лись вокруг стола из красного дерева на толстых ножках и, словно оголодавшие, уминали паштет, икру белуги и креветок.

На высушенной солнцем палубе дети в инвалидных коля­сках и на костылях угощались хот-догами и гамбургерами, на­слаждаясь свежим морским воздухом. Над ними, словно кури­ца-наседка, хлопотала миловидная женщина лет пятидесяти. Чувственные губы и васильковые глаза Глории Экхарт полю­бились миллионам зрителей, видевших ее фильмы и популяр­ный телесериал. Ее дочь, симпатичная веснушчатая девочка, рассекавшая по палубе в инвалидном кресле, также была зна­кома каждому фанату Глории. Актриса оставила карьеру на пике популярности, чтобы все силы и состояние отдать детям-инвалидам. Сейчас влиятельные и богатые гости смаку­ют внизу «Дом Периньон», а чуть позже их попросят выпи­сать солидный чек в пользу фонда Экхарт.

Глория обладала талантом к подобного рода акциям, пото­му она и устроила прием на «Непентес». Спущенная на воду в 1930 году в Глазго, эта яхта сразу вошла в число самых изящ­ных и роскошных моторных судов. Первый владелец, англий­ский граф, проиграл ее за ночь в покер одному голливудско­му воротиле. Тот был падок на карточные игры, долгие вече­ринки и несовершеннолетних старлеток. Сменив множество безразличных хозяев, «Непентес» окончила дни рыболовным судном, и окончила неудачно: пропахшая тухлой рыбой, гни­ющая, она стояла на приколе в самом дальнем углу дока. Спас ее магнат из Кремниевой долины — и теперь пытался окупить вбуханные в восстановление деньги, сдавая судно в аренду для мероприятий вроде того, что устроила сегодня Глория Экхарт.

Мужчина в синем блейзере с приколотым к груди бейджем участника регаты вглядывался через бинокль в аквамарино­вые просторы Тихого океана. Протерев глаза, он снова при­ник к биноклю. На горизонте вверх поднимались белые об­лачка. Мужчина в блейзере поднял баллончик аэрозоля с на­садкой в виде пластикового рожка и трижды нажал на клапан.

Кря-кря-кря!

Гудок эхом разнесся над водной гладью, будто брачный призыв чудовищного селезня. Флотилия мигом подхватила сигнал: крики голодных чаек потонули в разразившейся ка­кофонии ответных звуков. Сотни зевак приникли к окуля­рам биноклей и видоискателям фотоаппаратов. На всех су­дах пассажиры разом устремились к одному борту, создавая опасный крен. Гости «Непентес» смели остатки еды и, при­хватив бокалы шампанского, единым потоком вылились на палубу. Прикрывая глаза ладонями, они всматривались, как перистые облачка брызг принимают форму петушиных хво­стов. Ветер доносил звук, похожий на гудение потревоженно­го пчелиного улья.

В сотне футах над «Непентес» кружил вертолет. В его салоне коренастый итальянский фотограф по имени Карло Поцци похлопал пилота по плечу и указал на северо-запад. В сторону флотилии двигались две пенные борозды. Прове­рив страховку, Поцци одной ногой ступил на полозья и во­друзил на плечо пятидесятифунтовую телекамеру. Научен­ный опытом, он пригнулся под сильным ветром и нацелил сверхмощные линзы на приближающиеся параллельные ли­нии. Повел объективом вправо и влево, давая зрителям по всему миру разглядеть десяток взрезающих волны гоночных судов. Затем сфокусировался на двух ведущих бортах в чет­верти мили от основной группы.

Сорокафутовый катер приподнятым носом рассекал шап­ки пены на гребнях волн. Ярко-красный, как пожарная маши­на, он словно пытался вырваться из оков гравитации. Иду­щий за ним в сотне ярдов соперник сверкал, как золотой са­мородок. Оба напоминали скорее звездные истребители, чем морские суда. По бокам к плоским палубам крепились похо­жие на торпеды выступы-спонсоны. Отсек двигателя накры­вали аэродинамические крылья. В двух третях от двойных за­остренных носов помещались фонари кабин, как у самолетов типа «F-16».