Тайпи. Ому (сборник)

Пошел уже четвертый день, с тех пор как мы оставили Нукухиву, и муки голода стали особенно ужасны. Мы пытались заглушить его, жуя нежную кору корней и веток, которые, если и не позволяли насытиться, то по крайней мере были сладки и приятны на вкус.

Наш путь по крутому ущелью был небыстрым – к полудню мы продвинулись не более чем на милю. Шум падающей воды, еле слышный рано утром, стал более отчетливым; через некоторое время мы достигли скалистого обрыва высотой почти сто футов. С него срывался дикий поток воды.

– Что же теперь делать, Тоби? – спросил я.

– Мы не можем отступить, – ответил он, – и я полагаю, что мы должны двигаться вперед.

– Совершенно верно, мой дорогой Тоби. Но как ты намерен это сделать?

– Хоть бы и спрыгнуть сверху, если не будет иного выхода, – без колебаний ответил мой спутник. – Это самый быстрый способ; но, поскольку вы не столь резвы, как я, постараемся найти какой-нибудь другой путь.

И, сказав так, он осторожно пополз вперед и заглянул в пропасть. Как только он закончил свои исследования, я нетерпеливо спросил о результатах.

– Вы хотите знать результат моих наблюдений, не так ли? – начал Тоби. – Его очень легко сообщить. В настоящее время неясно, какая из наших шей будет иметь честь быть сломанной в первую очередь, а справедливой будет ставка сто к одному в пользу того, кто прыгнет первым.

– То есть это невозможно, не так ли? – спросил я мрачно.

– Нет, напротив, это самая легкая вещь в жизни – только неудобная. За мной, я покажу вам единственный шанс.

Он провел меня к краю обрыва и указал на скрученные корни деревьев, около трех или четырех дюймов в толщину и нескольких футов в длину, висевшие над ущельем, как темные сосульки. Они покрывали почти всю стену ущелья, а концы их свисали до самой воды. Многие из них были покрыты мхом, а их концы в непосредственной близости от дна были скользкими от влаги.

Отчаянный план Тоби состоял в том, чтобы вверить себя этим предательским на вид корням и сползти по ним на дно ущелья.

– Вы готовы? – спросил Тоби, серьезно глядя на меня.

– Готов, – был мой ответ; ибо я понял, что это наш единственный шанс, если мы хотим двигаться вперед; мысли об отступлении уже давно были отброшены.

После того как я выразил свое согласие, Тоби, не произнеся ни единого слова, пополз вдоль выступа, пока не достиг места, откуда мог запросто дотянуться до одного из боковых корней; он сжал его, проверил прочность и, удовлетворенный, проворно вскочил на него, обвился вокруг него ногами и, словно моряк по канату, соскользнул на восемь или десять футов.

Спускаться дальше было очень рискованно; держась одной рукой, он перебрал один за другим все корни вокруг него и наконец, найдя тот, который счел заслуживающим доверия, переместился на него и продолжил спуск.

До сих пор все шло хорошо; но я не мог не сравнить мою тяжесть и болезненное состояние с его легкой фигурой и замечательной гибкостью; но выбора не было, и менее чем через минуту я качался прямо над его головой. Увидев меня, он воскликнул в своей обычной манере, как будто опасность не имела для него значения:

– Сделайте одолжение, не упадите, пока я на вашем пути! – и продолжил спуск.

Я осторожно скользил по камням, заботясь о том, чтобы рассчитать свои силы.

Вдруг, к моему ужасу, длинные корни, окружавшие меня, один за другим оторвались и упали в воду, подняв фонтан брызг.

Когда предательские корни рухнули в поток, сердце мое ухнуло. Ветви над зияющей пропастью, на которых я висел, раскачивались взад и вперед, и я каждое мгновение ожидал, что они оборвутся. В ужасе я лихорадочно попытался ухватиться за единственный крупный корень, который оставался рядом со мной, но тщетно – я не мог добраться до него, хотя он был всего в нескольких дюймах. Снова и снова я пытался добраться до него и наконец, обезумев, покачнулся, ударил ногой по противоположной скале, отчаянно поймал корень и перепрыгнул на него. Корень яростно завибрировал под моим весом, но, к счастью, выдержал.

Голова закружилась, когда я осознал страшную опасность, которой только что избежал, и я невольно закрыл глаза, чтобы не видеть глубины, зияющей подо мной. В это мгновение я был в безопасности и вознес небу слова благодарности.

– Славно! – кричал Тоби подо мной. – Вы проворнее, чем я думал! Но вы отвлеклись, я бы посоветовал вам продолжить.

– Да, да, Тоби, все в свое время; еще два-три таких корня, как этот, и я буду рядом с тобой.

Остаток пути я проделал сравнительно легко; корни были в большем количестве. Через несколько мгновений я стоял рядом со своим товарищем.

Мы продолжили путь по дну ущелья. Вскоре мы снова услышали шум водопада.

– Другая пропасть, Тоби.

– Очень хорошо; мы сможем спуститься.

Ничто, казалось, не могло запугать или привести в дурное расположение духа этого бесстрашного парня. Я не один раз поздравил себя с тем, что избрал такого спутника.

После мучительного пути мы достигли очередной пропасти, еще более крутой, чем предыдущие; однако там и сям в скале были разбросаны выступы, на которых росли разнообразные кусты и деревья, чья яркая зелень резко контрастировала с пенными водами, текущими по дну ущелья.

Тоби отправился на разведку. По возвращении он сообщил, что выступы скал позволят нам с минимальным риском достичь дна ущелья. Мы ползали по одному из уступов, пока не оказались в нескольких метрах от другого, располагавшегося под еще более резким углом, и, помогая друг другу, спустились вниз. Мы осторожно ползли, придерживаясь за корни кустарников, цеплявшиеся за кажую трещину в скале. Но, достигнув угла, где, как мы думали, выступ расширится, мы, к своему ужасу, увидели, что он сузился настолько, что нечего было и надеяться пройти.

– Ну, мой мальчик, – воскликнул я через несколько минут, в течение которых мой спутник не произнес ни слова, – что же теперь делать?

Он спокойно ответил, что, вероятно, лучшее, что мы могли бы сделать, – это уйти отсюда как можно скорее.

– Да, мой дорогой Тоби, но скажи, как мы должны уйти отсюда?

– Как-то так, – ответил он, и в тот же миг, к моему ужасу, соскользнул в сторону и оказался среди густых ветвей пальмового дерева.

Я невольно затаил дыхание, ожидая, что мой товарищ провалится вниз без их хрупкой поддержки и стремительно упадет на дно. К моему удивлению и радости, он, однако, пришел в себя и, выпутываясь из ветвей, крикнул:

– Давай, мой друг, иного выхода нет!

Он нырнул в листву и, соскользнув по стволу, через мгновение стоял по крайней мере в пятидесяти футах подо мной, на широком выступе скалы.

Чего бы я не дал за то, чтобы в этот миг оказаться рядом с ним! Его поступок казался чудом, и я едва мог поверить своим глазам, когда увидел, насколько широко расстояние, которое храбрец Тоби преодолел и которое теперь разделяло нас.

Слово «давай!» звучало в моих ушах, и, боясь потерять всякое уважение к себе, если не осмелюсь, я еще раз взглянул вниз, а затем, закрыв глаза и вознеся молитву, задержал дыхание и с шумом упал в ветви дерева, погружаясь все ниже и ниже…

Через несколько мгновений я стоял у подножия дерева, пытаясь выяснить степень полученных повреждений. На удивление, последствиями моего подвига были только несколько легких ушибов, слишком ничтожных, чтобы обращать на них внимание.

Остальную часть пути преодолеть было несложно, и через полчаса мы уже поужинали, соорудили хижину, как обычно, и уснули.

На следующее утро, несмотря на слабость, боль и голод, которые доставляли нам страшные мучения, но в чем мы никогда не признались бы друг другу, мы шли нашим трудным и мрачным путем, надеясь вскоре увидеть долину. К вечеру шум очередного водопада усилился, и мы поняли, что он уже близко.

Мы стояли на краю пропасти высотой в триста футов. Долина была внизу, перед нами; но спуск был так крут, что все наши труды показались тщетными. Однако, горько разочарованные, мы не собирались отчаиваться.