Тайпи. Ому (сборник)

– О, нет, Тоби, – воскликнул я, смеясь, – но есть кое-что, что я хотел бы увидеть здесь. Мне хотелось узнать, куда приведет дорога.

– Я скажу вам, дорогой друг, – сказал Тоби, – если вы хотите увидеть здесь все, что возбуждает ваше любопытство, вы на удивление быстро осуществите свое желание – например, встретитесь с дикарями. Мы же должны найти место для ночлега.

– Вот в этом ущелье и заночуем! – ответил я. – Оно просторно, есть вода, и можно укрыться от непогоды.

– И заработать ангину и ревматизм! – воскликнул Тоби.

– Ладно, мой мальчик, – сказал я, – раз ты не хочешь составить мне компанию, я пойду один.

Я приступил к спуску по спутанным корням. Как я ожидал, Тоби, несмотря на протесты, последовал за мной и, так как был проворней белки, опередил меня и очутился на дне, когда я проделал только две трети спуска.

Пенный поток с грохотом падал в черное ущелье с высоты в восемьдесят футов, казалось, проникая в самые недра земли. Огромные корни деревьев свисали по бокам ущелья, влажные и дрожащие. Был уже закат, и слабый неверный свет, проникший в эти пещеры и чащи, напомнил, что в скором времени мы окажемся в полной темноте.

Удовлетворив свое любопытство, я пришел к выводу, что мы не могли бы выбрать более безопасное место для ночлега.

Тоби согласился со мной, и мы начали собирать ветви. В результате наша хижина, если она заслуживает того, чтобы так называться, состояла из шести или восьми самых прямых веток, которые мы только смогли найти, установленных под углом по отношению к отвесной стене скалы. В хижину, таким образом, надо было заползать, но нашим утомленным телам было не до капризов.

Никогда не забыть мне эту ужасную ночь. От Тоби я не слышал ни слова. Дождь лил так, что наш навес не спасал от него. Напрасно я старался укрыться от бесконечных потоков воды.

Как только я почувствовал, что солнце всходит, я схватил своего товарища за руку и сообщил ему об этом. Мы выползли из нашего убежища. Дождь перестал, но вокруг было мокро. Мы стащили с себя промокшую одежду.

Прошли уже сутки с тех пор, как во рту у нас не было ни крошки. Мы разделили дневные порции на две равные части и, завернув одну из них, оставив на вечер, разделили остальное как можно более поровну и стали тянуть жребий, кому выбирать. Кусочек, доставшийся мне, мог поместиться на кончике пальца, но прошло добрых десять минут, прежде чем я проглотил последнюю крошку, – я постарался растянуть скудный обед. Правду говорят, что аппетит – это лучший соус. Чистая вода, которая текла у наших ног, послужила прекрасным завершением трапезы.

Мы внимательно осмотрели место, в котором провели ночь. Было видно, что его кто-то посещал. Дальнейшие наблюдения показали, что это делалось регулярно, и как потом оказалось, – для того чтобы достать некий корень, из которого местные жители готовили целебную мазь.

Это открытие сразу заставило нас отказаться от места, так как оно не обещало безопасности. Но после некоторых поисков я предложил Тоби все-таки остаться здесь и соблюдать величайшую осторожность. Мой товарищ согласился.

Через час или около того ливень кончился. Но я стал чувствовать недомогание, которое отнес на счет прошлой ночи. Меня бросало то в жар, то в холод, а нога распухла и так сильно болела, что я подозревал, что меня укусила какая-то ядовитая змея; замечу, что впоследствии я узнал, что все острова Полинезии свободны от присутствия каких-либо змей.

Лихорадка усилилась, я метался, не желая нарушать покой своего задремавшего товарища.

Я случайно отодвинул ветку, и неожиданно передо мной разыгралась сцена, которую даже сейчас я могу вспомнить со всей ясностью первого впечатления. Если бы райские сады открылись мне, я вряд ли более увлекся видом.

Со своего места я видел, в удивлении и восторге, как внизу зеленые долины чередуются с синими водами моря. Там и сям среди листвы мелькали соломенные хижины местных жителей. Вокруг было множество покрытых зеленью скал и обрывов с бесчисленными маленькими каскадами водопадов. Но венцом красоты поистине была зелень – именно в ней заключается, на мой взгляд, своеобразный шарм полинезийского ландшафта. Везде долина представляла собой массу листвы – в таком изобилии, что невозможно было определить и описать деревья, из которых она состояла.

И, пожалуй, я не видел ничего более величественного, чем водопады, чьи тонкие струи стекали по крутым обрывам и гибли в траве, покрывавшей долины.

Вокруг царил покой. Еще долго, забыв обо всем, я глядел вокруг, боясь нарушить это спокойствие, как будто одно слово могло разрушить волшебство пейзажа – зачарованных сказочных садов.

Глава 8

Теперь самое важное заключалось в том, какая долин – Гаппар или Тайпи – была перед нами. Тоби утверждал, что это вотчина гаппаров, а я – что их врагов тайпи. Честно говоря, я не был в этом уверен, но воспротивился предложению Тоби спуститься в долину и попросить убежища у ее жителей, так как оно показалось мне рискованным.

Гаппары жили в мире с жителями Нукухивы и поддерживали дружеские отношения с ее обитателями. Их знали как добрых и человеколюбивых людей, поэтому мы надеялись встретить среди них если не радушный прием, то хотя бы убежище на то короткое время, что мы должны были оставаться на их территории.

Имя же «тайпи» тревожило мое сердце. Мысль о том, чтобы по своей воле предаться в их руки, казалась мне безумной, а предложение отправиться в долину, заселенную неизвестно каким племенем, – попросту нелепым.

Однако Тоби придерживался другого мнения. Когда я описывал ужасную судьбу, которая постигнет нас, если мы опрометчиво спустимся в долину, он отвечал, что наше теперешнее положение тоже несет множество бед и страданий.

Стремясь отвлечь товарища (я видел, что пытаться заставить его передумать – бесполезно), я обратил его внимание на длинный, покрытый лесом участок земли, который спускался в долину перед нами. Я сказал, что за пределами этого хребта может лежать просторная и населенная долина, изобилующая всевозможными вкусными плодами; я слышал, что на острове было несколько таких, и предложил укрыться в ней и оставаться там, сколько понадобится.

Тоби согласился; мы немедленно начали осматривать лежащую перд нами местность с целью определить наилучший маршрут. Но повсюду были крутые горные хребты, разделенные темными ущельями. Все это мы обязаны были преодолеть, чтобы достичь своей цели.

Утомительное путешествие! Но мы решились на него, хотя я чувствовал, что меня будут тяготить лихорадка и хромота, которые поразили меня. К тому же мы оба испытывали головокружение – как следствие нашего скудного питания.

Эти обстоятельства, однако, только вынуждали нас скорее добраться до места, которое обещало нам покой, прежде чем мы будем вообще не в состоянии двинуться в путь. Мы начали спуск по крутому узкому ущелью, поросшему густым тростником. Был только один способ спуститься. Мы уселись на землю и покатились вниз. Скорость, с которой мы, таким образом, соскользнули по склону ущелья, привела нас к месту, где уже можно было воспользоваться ногами, и мы очень быстро оказались у ручья, который стремительно катился по дну пропасти.

Освежившись в ручье, мы занялись гораздо более трудным делом, чем спуск. Нужно было подняться на противоположную сторону ущелья. Лихорадка, которая оставила меня на некоторое время, возобновилась с огромной силой, и к тому же страшно мучила жажда. Пришлось спускаться вниз со скалы, на которую мы только что с огромным трудом взобрались, в поисках воды, которая так соблазнительно текла на дне ущелья. В это время все мои надежды и страхи, казалось, слились в одном желании – пить, и мне не было дела до последствий, которые могли возникнуть в результате его удовлетворения. Я не знаю другого чувства, кроме жажды, которое так лишает возможности ему сопротивляться.

Тоби упрашивал меня продолжать восхождение, уверяя, что еще немного – и мы достигнем вершины, а потом менее чем за пять минут очутимся на берегу ручья, который наверняка течет на другой стороне хребта.