На краю бездны

Ощущая себя так, словно она побывала в схватке со сворой собак, Джил с облегчением выдохнула, обнаружив недостающий листок позади всех в злосчастной папке. Она почти бегом двинулась к лифту, прижимая бумаги к груди, как дорогое детище, и мысленно повторяя все  составляющие.

Секретарь кивнула ей, безмолвно поторапливая, и Джил отворила дверь, молясь, чтобы её никто не замечал. Один из двух боссов сидел за столом в непринужденной позе, которая говорила, что он крайне заинтересован в благополучном исходе разговора с собеседником. На вошедшую Джил никто не обратил внимания, и она проскользнула к столу, чтобы передать папку. Ну, совсем немного покосилась на сидящего с боссом мужчину, уступая любопытству.

 – Спасибо, Кэйлаш, – удивительно, что начальство знает её фамилию. Она не сомневалась, что её, как одного из младших сотрудников, мало кто замечает. Но всё равно, это был приятно.

Собеседник босса неожиданно обернулся и взглянул на Джил. Он был симпатичным мужчиной среднего возраста, с открытым лицом и ясными голубыми глазами, смотревшими на мир спокойно и вдумчиво. Джил внезапно поняла, что стоит как истукан и разглядывает его. Мужчина улыбнулся, и что-то внутри Джил слабо пискнуло и упало в обморок.

 – Ты не представишь меня молодой леди? – Этот человек говорил с её начальством на  - ты. Ноги Джил стали ватными, а голова настойчиво подсказывала, что надо незаметно уйти. Но она продолжала стоять.

 – Это Кэйлаш, Джил Кэйлаш, наш подающий надежды сотрудник. Джил, это Люциан Стоун, государственный обвинитель.

Мужчина с голубыми глазами поднялся навстречу ей и снова улыбнулся.

 – Кэйлаш умудрилась выиграть самое нудное дело года, всего лишь апеллировав к правам собаки, – теперь всю её жизнь это дело будет преследовать Джил визитной карточкой собачьего защитника.

 – Рад знакомству, мисс Кэйлаш, – ему хватило мгновения, чтобы взглянуть на её пальцы, увидеть, что на них нет обручального кольца и правильно обратиться к ней.

 – Взаимно, – Джил пожала протянутую ей руку, ощущая себя деревянной куклой, руки и ноги которой двигались нелепо и угловато. Но Стоун улыбался настолько приветливо и светло, что  Джил не могла не улыбаться ему в ответ, забывая о смущении.

Словно почуяв ситуацию, в кабинет вошла секретарь, неся поднос с кофе. Пробубнив что-то, Джил ретировалась к дверям и выдохнула, лишь оказавшись в лифте.

Невероятно. Человек, не проигравший ни одного процесса и никогда не шедший на сделки с совестью, на которого пару раз были совершены покушения и о котором столько рассказывали преподаватели в университете, стоял перед ней и улыбался.

Джил рассеяно провела рукой по волосам. Когда прозвенел сигнал лифта, и серые дверцы плавно разъехались, выпуская её, Джил наконец-то смогла придать лицу спокойное и сосредоточенное выражение. Правда, это было проблематично, поскольку губы сами растягивались в улыбку. И всё же, даже после того, как она с головой ушла в дела, приятное ощущение от встречи возвращалось, настраивая мысли на позитивный лад.

Время обеденного перерыва Джил хотела провести в офисе, но теперь передумала. Горячий шоколад и пара круассанов заслуживают большего внимания, чем гора бумаг. Она уже собралась уходить, когда дверь в её кабинет открылась. Никто иной, вероятно, как кто-то из коллег.

 – Я уже ухожу, поэтому давай поговорим позже, – Джил искала в самом нижнем ящике стола чистые листы бумаги.

 – Я бы с большим удовольствием принял Ваше предложение, но позже я, к сожалению, не смогу. Через час мне надо вылетать в соседний регион.

Джил застыла от неожиданности, затем резко дернулась, отчего её голова довольно ощутимо приложилась к доске стола. Джил тихо зашипела от боли и выпрямилась, поднимаясь с пола. В одной руке она зажимала злополучную бумагу, а второй потирала ушибленное место. Невероятно нелепое и смешное положение. А перед ней стоял с все той же потрясающей  улыбкой Стоун.

Джил мысленно закатила глаза, понимая, что на столе у неё бардак, сама она вылезла из-под стола, а на голове после столкновения со столешницей царит хаос вместо прически.

 – Простите, я думала, что это кто-то из моих коллег, – она сложила бумаги на столе, создавая видимость порядка.

 – И вы извините меня за вторжение. Но мне хотелось узнать больше о Вашем деле с собакой, – если бы его взгляд не был абсолютно серьезным, Джил решила бы, что он смеется над ней. В любом случае, упоминание об этом деле заставило её почти покраснеть и неприветливо ответить:

 – Что именно? – Даже сознавая, что это выглядело грубо, Джил ничего не могла поделать с собой. Воспоминания будили что-то очень глубокое, личное, словно переворачивали глубоко засевший внутри осколок.

 – Вы – единственная, кто обратил внимание на то, что другие сочли бы пустяком.

Джил подняла голову, недоверчиво глядя на Стоуна.

 – Что Вы имеете в виду?

 – Почему Вы из адвоката клиента стали адвокатом животного?

Повинуясь странному желанию объяснить человеку, который внушал доверие и словно понимал её шаги, Джил пожала плечами:

 – Потому, что я просто поняла, что мы не обращаем внимания на тех, кто зависит от наших решений. Мы часто не задумываемся ни о ком, кроме себя, считая, что наши обиды важней. И принятые нами решения – самые справедливые, даже если они сделают больно кому-то, кто не может постоять за себя в силу каких-то обстоятельств.

Она отвела глаза, избегая смотреть на Стоуна, и, глядя в окно, продолжила:

 – Я просто поставила себя на место собаки. На место ребенка. Старика.

На миг Джил оказалась посреди темной, пустынной ночи, перед старой развалиной, отдаленно напоминавшей дом. Пронеслись слова отца, говорившего по телефону с неизвестной женщиной об уходе из семьи. Она снова увидела разводы синяков на худой руке подростка. Джил знала, что увидит потом, самое худшее, внушающее желание вцепиться себе в волосы и завопить от медленно надвигающегося безумия. Поэтому заставила себя глубоко вздохнуть и вернуться к реальности. Она давно научилась бороться с прошлым, но порой оно не хотело уходить в темноту забвения.

Все же, она сильней каких-то отголосков прежней жизни.

 – Я предложил бы Вам выпить кофе и продолжить беседу, но, к сожалению, у меня осталось время только на то, чтобы доехать до аэропорта. Ваши слова звучат очень мудро. Вы никогда не думали о том, что Вам стоит защищать невинных людей, а не делить имущество при разводе?

Джил повернулась к государственному обвинителю. Этот человек словно смотрел ей в душу и сочувствовал тому, что она там прятала. Она хотела возразить, что мечты мечтами, а реальность оставляет ей именно последнее. Но промолчала, вежливо улыбнувшись.

 – Всего хорошего, мисс Кэйлаш, – Стоун не улыбался больше, серьезно смотря на неё, словно сканировал её мысли, – Не изменяйте своим убеждениям.

Глава 8

Полумрак старинного кабинета затягивал, словно он служил преддверием в некую глубокую нору. Пожилой мужчина легко распахнул массивную дверь, словно та была сделана из картона, и прошел внутрь.

 – Я же сказал не беспокоить меня, – раздалось из глубокого кресла, стоявшего спиной к дверям, словно сидящий в нём не хотел, чтобы его видели.

 – Уверен, для меня найдется исключение, – мужчина оглянулся, осматривая комнату. Тот, к кому он обращался, поднялся из кресла, и, хотя он сделал это неторопливо и небрежно, в его движениях скользило вынужденное уважение к старику:

 – Я думал, это кто-то из прислуги.

Пожилой мужчина оттолкнул ногой шкуру, постеленную на полу ковром:

 – Возможно, ты ожидал поклонниц или друзей?

 – Меня они не интересуют, – говоривший держался в тени, не поворачиваясь к мужчине. В его голосе скользнули нотки плохо скрываемого раздражения.

 – Иногда мне почти досадно, что ты превратился в такого угрюмого нелюдимца. Почему ты ни разу не согласился поехать с Аноэлем, чтобы просто развлечься и отдохнуть? Тебе совсем не хочется насладиться дополнительными привилегиями твоих возможностей, и это не может не огорчать, – его собеседник покачал головой и внезапно изменившимся от беззаботно-насмешливого к холодному голосом продолжил, – сегодня у нас важная встреча, и я хочу, чтобы ты сопровождал меня. Возможно, именно твое участие окажется решающим.