Домовые

С тем и растаял.

— Стой, дядя, стой! Свои мы! Свои! — с такими криками Алмазка и Кубышечка метались по опушке, заглядывая под каждый куст. Но клад крепко держал данное слово. И не отзывался, хоть тресни!

Эта неудача совсем подкосила кладоискателей. Не столь велик был лес, чтобы там клады десятками лежали. Можно было перейти в соседний, изрезанный просеками. Но соседний был чересчур обжит людьми. Главный его клад уже добыли, а второстепенный Кубышечке с Алмазкой не был нужен — они ведь искали сильного заступника, а не горшок меди.

— Выходит, придется нам первому встречнему отдаваться, — сказала Кубышечка и, предвидя возражения, сразу объявила: — Хоть запойному пьянице, а под дедом не буду!

— Ты его тут еще сыщи, первого встречнего, — буркнул Алмазка.

Забрели они в сущую глухомань, куда ни один человек среди лета добровольно не полезет. Вот осенью тут еще можно на охотников напороться, но осень-то далеко, а зловредный дед — близко…

— А знаешь ли, Алмазушка? Коли чего-то очень захотеть — так сбудется непременно! Вот я сейчас так сильно отдаться хочу…

Кубышечка сжала кулаки и отчаянно зажмурилась. Алмазка посмотрел на нее с немалым испугом — он и не подозревал, что желание отдаться проявляется таким образом.

— Тихо!.. — вдруг вскрикнула Кубышечка. И тут же прошептала:

— Алмазушка, люди…

— Где?..

Но теперь слышал и он. Не так чтобы совсем далеко, но и не близко пробирался кто-то по лесной тропе.

— Трое идут, — сказал Алмазка. — Ступают тяжко, тащат что-то… Мешки, что ли?..

— Может, клад хоронить идут?

Они переглянулись.

Это было бы просто изумительно!

Подстеречь волнующий миг хоронения клада, своими ушами услышать, какие теперь бывают заклятия! А потом, пожелав хозяевам скатертью дороги, вызвать новорожденный клад (коли втроем в мешках несут — значит, немалый!) и попросить о помощи!

Когда Алмазка и Кубышечка, выйдя потайными тропками наперерез троим парням, увидели их заплечные мешки, то даже за руки схватились. Мешки были знатные — так устроены, что выше головы торчали.

— Но куда же это их несет? — тихонько удивилась Кубышечка. — Вот дерево приметное! Тут бы и клали…

Очевидно, парни вышли в дорогу рано и уже притомились. Найдя подходящую полянку с поваленным деревом, они устроили привал. Костра разводить не стали, а вынули какую-то сухомятину и фляжку. За едой они совещались, но так, что трудно было их понять. Только и удалось уразуметь, что ищут какое-то совсем особое место. Наконец из бокового на мешке кармана достали и развернули широкий пестроватый лист.

Тут только до Алмазки с Кубышечкой дошло, что эти трое тоже, как и они сами, домогаются сокровищ.

— Гляди, гляди! Кладовая запись у них! — зашептал Алмазка. — По записи ищут!

— Наконец-то! — отвечала Кубышечка. — Теперь главное — от них не отстать… А как к кладу выйдут — мы их пугнем…

— Ага — выйдешь и ласки попросишь…

Они смотрели из кустов на парней, которые сдвинули лбы над ровным глянцевитым куском бумаги и водили по ней пальцами, сверяясь при этом с пометками в записной книжице. Парни совещались такими словами, каких ни Кубышечка, ни Алмазка сроду не слыхивали. Но ясно было главное: эти ищут великое сокровище! Вот ведь и деньги перечисляют, какие за отдельные вещицы можно получить! А деньги — преогромные! Рубли — не только сотнями, а и тысячами поминают! По старым, запавшим в память Кубышечке и Алмазке, ценам пуд говядины стоил двадцать восемь копеек, живую овцу можно было сторговать за тридцать копеек. Три рубля месячной платы считались достаточными для сытой жизни хозяина с женой и детками. Что ж там у парней за клад такой?

— Да здесь же, здесь! — воскликнул самый маленький, черненький, шустрый. — На кой им черт в чащу лезть? Они невдалеке от дороги должны были быть! Они бы и не пролезли в чащу-то!

— Ну так пройди сам, может, тебе покажет! — маленькому всучили в руки железную палку с загогулиной на конце и железной тарелкой на другом. — Пройди, пройди по периметру!

— Перенастроить нужно! — почему-то возмутился он.

— Хочешь, чтобы опять на каждую гильзу пищало?

— Вот тут и нужно, чтобы на каждую пищало! Найдем хоть гильзу — значит, поблизости все остальное!

Маленький кладоискатель так звенел — хотелось заткнуть уши.

— Алмазушка, а что это такое — гильза? — спросила Кубышечка.

— Ты мне скажи, что такое периметр, а тогда я тебе про гильзу объясню.

— Периметр — это у них полянка, тут всякий догадается!..

— Тс-с-с…

Парни принялись возиться с железками. Надели маленькому на уши черные нашлепки, соединенные дужкой, и он тут же одну сдвинул. Дали ему впридачу к штуковине с тарелкой железный щуп на длинной палке. И он пошел краем полянки — неторопливо, прислушиваясь к тому, что ему докладывала на ухо черная нашлепка.

Кубышечка напрягла слух — в нашлепке по-разному трещало, и только.

— Контакты сбоят! — крикнул товарищам маленький кладоискатель.

— Гляди ты, — шепнул Алмазка Кубышечке. — Ученые люди! Вот знать бы, на какой клад у них запись!

Из-за контактов парни чуть не переругались — выясняли, чья вина. В конце концов сочли полянку безнадежной и стали дальше разбираться со своей записью.

Кубышечка с Алмазкой брели за ними следом с полдня и остановились, когда дорогу парням пересек ручей. Вышли к нему в таком месте, где люди лет сорок не ходили. Перебраться можно было хорошим прыжком, но прыгать с заплечными мешками парни не стали и более того — ручьем заинтересовались.

— Вода ведь много чего вымывает и с собой тащит!

— Если она чего и намыла — то уже давно утащила!

— А попробовать?

Алмазка и Кубышечка засомневались — какой разумный человек полезет искать клад на дне ручья? Для этого должен сперва найтись безумец, чтобы там его положить! Алмазка вспомнил треклятого деда, Кубышечка припомнила, что когда деда прикопали, ручей протекал иначе и лишь позднее пробил себе зачем-то новое русло. И тогда лишь они догадались, что ручеек — тот самый! Поляна, где они вчетвером лежали, была выше по течению — и только!

— Ну, что бы им подняться? — затосковал Алмазка. — Глядишь, кого-то из нас бы высвободили!

— Так у них же не на нас запись!

— А коли на нас?!

— Осторожно! — вскрикнул один из парней. — Не трожь! Оставь, где лежит!

— Нашли?! — ушам своим не поверили Кубышечка и Алмазка.

Но парни вовсе не торопились извлекать добычу. Они достали еще один щуп, обследовали ее и принялись чертыхаться. Оказалось — если вытащить, то рванет.

— Вадька на такой же дуре погорел. Достали, на солнышко уложили, она просохла и сдетонировала!

— Так что — саперов вызывать?

— Ты что, дурак? Опять шум пойдет — черные следопыты, черные следопыты! Пошли отсюда…

— Так что же они ищут-то? — совсем растерялся Алмазка.

Кубышечка задумалась.

Как всякая женщина, она не углублялась в милые мужскому сердцу подробности и не обременяла память излишествами, а в сложном положении пыталась встать выше непонятных ей вещей.

— Ищут то, за что деньги получить можно… — произнесла она и, осененная мыслью, поспешила к удобному для спуска к воде местечку. Ей нужно было успеть, пока парни не вскарабкались наверх, пока еще возились на узком, в ступню шириной, бережке.

И она успела. Она вытянула из кустов руку и подкинула под самую железную тарелку неяркую и кривую, но несомненно золотую монетку!

Маленький кладоискатель вскрикнул — в нашлепке запищало!

— Что там у тебя?

— Странный сигнал — не железо, не алюминий…

— А что?..

Что — это они поняли, добыв монетку из воды и уставясь на нее с изумлением.

— Мужики! А ведь вода точно старый клад размыла!

— Пошли скорее!

— Прямо руслом?

— Ну?!

Какие бы у них ни были планы — все полетело в тартарары при виде маленького плоского кусочка золота. Исследуя каждый вершок дна и узкого берега, они побрели прямо по воде в черных своих блестящих сапогах, не ленясь всякий раз опускаться на колени перед очередной подкинутой копейкой.