Страница 2 из 71
Такое открытие еще сильнее подтвердило верность предположений волшебника, поставив перед выбором: продолжить ритуал, либо задуть свечи и полностью посвятить себя поискам людей, бывших здесь еще совсем недавно, укрываясь возможно до сих пор где-то в потемках склепа, или неведомым способом уже покинувших его.
Выбрав первое, он вставил кристалл в отверстие и произнес громогласное заклинание, заставившее не раз содрогнуться все подземелье, устоявшее от разрушения.
Столп дневного света резко пропал, когда небо снаружи заволокли грозовые тучи и ярчайшая молния, пройдя в отверстие подземного свода, ударила в гробницу, заставив надгробную плиту разлететься взрывом рассыпающихся осколков, представив взору волшебника тело незнакомого мертвеца.
Все это время Джастин наблюдал за происходящим ритуалом с высоты потолочного свода, где его точно не нашел бы ни один маг, силой мысли плотно прижавшись спиной к каменистой жесткой поверхности.
В этот момент глаза умершего открылись, и лицо озарила ласковая улыбка, а затем его слова достигли подростка:
— Джастин, ты что там повис? — последовал легкий смешок.
— Алекс!? — в недоумении воскликнул Джастин, увидев в могиле своего друга. — Не ожидал тебя там найти!
Глаза волшебника округлились, а лицо озарило недоумение и страшное разочарование. Потом на смену потрясению пришло яростное оцепенение, вылившееся на незнакомца из гробницы, которого там уж никак не должно было быть. Если верить легендам, то в горном склепе величайшими волшебниками древности был заточен колдун по имени Торн, чьи познания в магии превосходили все остальные дошедшие до наших дней вместе взятые, в том числе и секрет бессмертия. Преданный своей соратницей, Торн выпил зелье, с подмешанным ядом. Глаза его закатились, а горло сжалось, и в течение недолгих болевых конвульсий смерть пришла за своей жертвой, встретив неожиданный отпор. Торн, впервые испытавший на себе привкус смерти, еще не полностью овладев навыками бессмертия, не смог окончательно побороть в себе яд, застряв между миром мертвых и живых. Тогда по сложившимся представлениям все посчитали его мертвым, решив похоронить, как и подобает со всеми почестями великого мастера колдовства, выбрав самое недоступное для этого место — в глубоком ущелье, тщательно разрушенном после завершения процесса, чтобы никто никогда не осмелился нарушить его покой.
Эйнон с детства ненавидел властолюбивых людей. Единственный в своем роде, обладая магическими способностями, будучи подростком, в родной деревне он постоянно подвергался нападкам и злословию среди простолюдинов. Его всячески пытались унизить, дать понять, что он родился вовсе не с даром, а с проклятием, предлагая сделать правильный выбор и оборвать свою никчемную жизнь, заслужив тем самым всеобщее прощение.
Обделенный материнской лаской и отцовской поддержкой, Эйнон старался не показываться людям, мечтая попасть в город, где волшебников ценили, а не презирали.
Тупоголовые крестьяне, ничего не смыслившие в колдовстве, только и могли, что целыми днями напролет вести беседы о полях пшеницы, которые вот-вот прибьет градом, как только Эйнон научится использовать свои способности в полной мере и напустит беспощадное ненастье на зло своим односельчанам.
Столь жестокий план мести так и не осуществился, когда по деревне прокатился слух, что в одной из близлежащих таверн остановился на ночь странник, напоминающий по известным описаниям волшебника.
Эйнон, как только весть настигла и его, осознал, что настал момент истины и пора отправляться в путь для знакомства с человеком впервые себе подобным. Одна только мысль обогревала его изнутри, утешая тем, что он не один в этом мире злых людей. При первой же встрече, маг предложил Эйнону стать его учеником и отправиться в странствия, на что подросток согласился без раздумий.
Вот и сейчас Эйнон, будучи взрослым, проводив в последний путь умершего от старости любимого наставника, вновь захотел окунуться в прошлое и стать учеником другого колдуна, чье имя до сих пор произносят чуть ли не шепотом, боясь встретить во сне его грозного владельца, но вместо этого обнаружил внутри могилы какого-то недоноска, посмевшего осквернить священное место своим вторжением.
Эйнон больше не выдержал приступа ярости и, схватив за шею подростка, названного Алексом, ловким движением перекинул его через весь склеп.
— Кто ты такой? — закричал в истерике колдун, помогая ему ударом ноги под ребра найти в себе решительность дать быстрый ответ.
— Что тебе надо? — завопил Алекс, не в силах оказать сопротивление.
Тут возле гробницы в слабом свете рассеивающихся грозовых туч появилась тень. Джастин, увидев, что друг в опасности, оставил свое недосягаемое укрытие, плавно спрыгнув с потолка, и встал лицом к лицу с озлобленным колдуном, воспринявшим такую смелость за дерзкий вызов.
Шон и Кевин
Тюремный мир
Поражающий своей небывалой мощью всплеск мозговых волн мгновенно отрезвил сознание подростка после потери управления электромобилем на сверхвысокой скорости. Спасаясь от погони, описывая виражи на заброшенной некогда известной гоночной трассе, заваленной по краям обломками разбитых еще во времена соревнований машин, водитель, задержав дыхание, внезапно наехал на препятствие, позволившее преодолеть разумные законы физики и сорвать гоночное электро в воздух на невероятную высоту.
Блеснув в предзакатных сумерках металлическими нашивками, электромобиль, будто продолжая борьбу за первое место, пролетел навстречу сверкающему зеркальным отражением изящному небоскребу и разбил в неизбежном столкновении его прозрачную гладь, въехав, звеня осколками стекла, на один из этажей обустроенного для приема деловых гостей элитного зала, с отсвечивающими белыми стенами и потолком, сочетаясь с расположенной в центре колонной, обвешенной различными схемами новых архитектурных проектов, выставленных на одобрение и доработки.
Шон, вновь пережив очередное потрясение, только вобрал воздух в грудь, обменявшись взглядом с единственным другом Кевином, сидевшим слева, не меньше переживая за исход погони.
Неуправляемый электромобиль со слегка помятым передом сбил все рабочие кресла, сопровождаясь гулким треском, а затем врезался в колонну, погрузив все здание в мелкую дрожь.
Ремни и подушки безопасности не сработали.
Шон, опасаясь самого худшего, не смог ничего сделать, как резким движением вылетел через лобовое стекло, моментально откинувшись назад при ударе плечом об колонну. Все тело тут же пронзило неописуемой болью, взрывным потоком распространившейся по всему организму, превратив мозг в средоточие пыток.
Но столь нестерпимое чувство не возымело достаточно сильного эффекта, чтобы окончательно затмить и без того перегруженный разум и убрать навевающее страх воспоминание о незаконченном преследовании распознавшего его планы врага, который должно быть уже находился в здании, будучи способным укрываться от человеческого взора и перемещать свой центр тяжести, дающий ему возможности свободно передвигаться по стенам и потолкам.
В попытке превозмочь боль, Шон в первую очередь подумал о Кевине, которому сейчас, наверное, не лучше, продолжая верить, что тот тоже смог пережить такое серьезное столкновение.
Постепенно мысли перенеслись к пульсирующей боли в плече. Через какое-то время все будет в порядке, и оно станет как новое, но до этого придется терпеливо продолжать попытки спрятаться от преследователя и сражаться за выживание.
Перед тем как приступить к экстренному плану действий, Шон, сплюнув кровь, в очередной раз едва вдохнув смешанного с гарью и дымом машины воздуха, уцелевшей левой рукой смог потянуться к правому карману штанов в попытке достать тепловизор, определяющий живые тела в радиусе тридцати метров.
Сенсорный дисплей, немало пострадавший при аварии, теперь был разделен пополам огромной трещиной, но электронный механизм продолжал упорно работать, не обнаружив в зоне поиска никаких теплокровных объектов.