Желания Элен

Она устроилась поудобнее на кровати, подогнула одну ногу и наклонилась, разглядывая ее. Все в порядке. Она осмотрела ступню — лак на ногтях облупился. Значит, надо опять красить ногти. Ей предстоит приятный, спокойный, безмятежный день, и она сделает все, что ей надо. Она осмотрела другую ногу. На среднем пальце — небольшая мозоль. Придется срезать бритвой. Ей нравилось, что у нее на ногах второй палец длиннее большого. Она где-то читала, что это очень элегантно. Как бы то ни было, ее ножки хороши. Этого никто отрицать не сможет.

Наконец она встала. Положила ладони на бедра, прогнулась назад, выпятив вперед живот. Кости издали чуть слышный хруст. Она прошлепала к большому зеркалу и посмотрела на себя. «Привет, милашка», — сказала она.

Соски показались ей слишком плоскими. Она сжала их в пальцах — между большими и указательными — и потерла. Результат не замедлил последовать.

Она сунула ноги в плетеные шлепанцы и пошла нагишом в гостиную, все еще зевая и почесываясь. Она сняла накидку с клетки попугая. Он запрыгал на своей жердочке и заклекотал:

— Привет, милашка!

Она радостно засмеялась!

— Ах ты глупыш! — проговорила она, прижимаясь носом к клетке. — Глупыш!

Попугай подобрался к решетке и хотел было клюнуть ее в нос; она торопливо отодвинулась.

Потом подошла к окну. В воздухе плавали крупные хлопья снега, похожие на обрывки бумажных салфеток «Клинекс», кружили в воздухе. Было серо и уныло. Она подумала: что случится, если она не пойдет на работу? Ничего не случится. Совершенно ничего. Она с шумом опустила жалюзи и зевнула.

Прийдя на кухню, открыла холодильник. Изобилием это назвать было нельзя, но смерть от голода ей не грозила, это уж точно. Сегодня она решила сварить себе настоящий кофе, вместо растворимого. Насыпала кофе в кофейник, налила воду и включила его в сеть. Пока он грелся, она произвела в холодильнике досмотр и обнаружила коробку с томатным соком. И тут же рядом — бывает же такое! — початую бутылку водки. Прежде чем Элен успела сообразить, то ли она делает, она уже готовила «Кровавую Мэри» по всем правилам, не забыв хрен и перец. Она сделала осторожный глоток. Ей показалось, что он хлебнула раскаленную плазму: горло обожгло и сперло дыхание. Однако она отважно прикончила коктейль и принялась за кофе. Исходивший от него запах кружил голову. Она взяла кофейник и чашку с собой в спальню, налила себе темный, дымящийся напиток и закурила еще одну сигарету.

Она осторожно открыла входную дверь, схватила утреннюю газету, закрыла дверь и набросила цепочку. Она отыскала свои очки на полочке в ванной, вернулась в гостиную и уселась за кофе с газетой.

«Значительный день в вашей жизни, — было написано в ее гороскопе. — Он может полностью изменить ваше будущее». «Очень хорошо», — одобрительно кивнула Элен. Она прочитала несколько статей, проглядела колонку с политическими обозрениями и допила кофе.

Она налила вторую чашку кофе и взяла ее вместе с газетой в ванную. Она села на унитаз и наклонилась вперед, упершись локтями в колени. Она пила кофе и справляла нужду — одновременно. Газета лежала на кафельном полу; Элен рассеянно листала станицы, читая объявления. В ювелирном магазине «Картье» продавалось бриллиантовое ожерелье за семь с половиной тысяч долларов.

На красновато-коричневой туалетной бумаге были изображены желтые маргаритки. Было стыдно использовать ее по назначению. Она допила кофе. Встала перед зеркалом, широко открыла рот и высунула язык так далеко, как только могла. Зрелище было не из приятных. Она взяла махровую салфетку, смочила ее водой и протерла язык, стараясь, чтобы салфетка достала до самого основания языка. Затем она тщательно вычистила зубы и несколько раз прополоскала рот.

Она широко расставила ноги, наклонилась и осмотрела себя. Все было в порядке. Она была рада, что месячные наконец начались. Болит конечно — но что уж тут поделаешь. Она засомневалась: принять ли ей горячую ванну прямо сейчас или ограничиться душем. И выбрала компромиссный вариант — намылила салфетку и провела ею по лицу, рукам, подмышкам и между ног. Затем смыла мыло другой салфеткой. Затем вытерлась. Надела махровый халат, висевший на двери — халат с вышитыми словами «Сногсшибательная Майли». Она прошла в гостиную и опять взялась за газету. В кофейнике осталось кофе на полчашки. Он почти остыл.

Она дочитала газету, сняла очки и включила радио. Послушала программу «Блеск и нищета», затем раздался голос диктора: «Снег будет идти весь день и вероятно завтра. Возможен мокрый снег, местами дождь». Она выключила радио, начала зевать и тут изо рта ее вырвалась громогласная отрыжка (в этом была без сомнения повинна «Кровавая Мэри»). Она прикрыла рот рукой и виновато поглядела по сторонам.

Она легла на диван, поджав ноги, засунула руку под халат и погладила сосок.

Она подумала о Гарри Теннанте. Положила руку туда, где находился тампон и легонько похлопала по нему ладонью.

Она прикурила еще одну сигарету, вернулась на кухню, положила чашку и блюдце в раковину, включила горячую воду. Открыла дверцу холодильника и задумалась над тем, что бы ей съесть. В субботу она пригласила к себе на обед Гарри Теннанта. Она приготовила жаркое по-английски (мясо было таким нежным, что таяло во рту). Она пожарила его со специями и петрушкой. К мясу она подавала печеную картошку со сметаной и луком. И еще салат из листьев эндивия, помидоров, огурцов и лука, заправила его маслом и уксусом. Это был первый в ее жизни салат, которому она попыталась придать пристойный вид. Она использовала для него большую деревянную миску, которая принадлежала еще ее матери. Дно она выложила нарезанными листьями эндивия, на них — нарезанные кусочки помидоров, по кругу дольки огурцов и мелко нарезанный лук. Салат выглядел неплохо. Гарри Теннант сказал, что это самый вкусный обед из всех, когда-либо приготовленных в его жизни. Она была того же мнения. Ах да, вот еще что… В разогревающуюся банку с грибной подливкой она добавила изрядную порцию красного вина. Остатки вина они выпили за обедом. Теперь в холодильнике у нее осталось примерно полпорции салата. Он не испортился, но листья эндивия завяли. В морозильнике остались и хороший кусок мяса, и подливка. Была еще одна калифорнийская картофелина с тонкой кожицей и приятным запахом. Этот сорт картофеля обычно пекут. Она обдумала свой выбор… Она вытащила мясо из морозильника, развернула его и положила на маленький радиатор, чтобы оно быстрее оттаяло. Печь единственную картофелину показалось ей глупо; поэтому она просто решила порезать ее и пожарить в масле. Она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь жарил калифорнийскую картошку, но с другой стороны, что здесь такого? Что может произойти? И еще можно доесть салат.

Оставив мясо оттаивать, она пошла в ванную и повернула краны. Она плеснула в воду ароматические масла и пенящее средство. Вернулась на кухню, выбрала свой самый большой стакан, бросила туда несколько кубиков льда и сделала большой коктейль с изрядной порцией виски. Она поставила пластинку Фрэнка Синатры и включила аппаратуру на полную громкость, чтобы слышать ее в ванной. Затем попробовала рукой воду. Слишком горячо. Она включила холодную, поставила коктейль на кафельный пол рядом с ванной, сняла халат и тапочки. Она ступила в ванну и стала медленно, покряхтывая и постанывая, то опускаясь чуть глубже, то снова поднимаясь, опираясь о края ванны руками, погружаться в горячую пенистую воду. Наконец она оказалась в воде по самый подбородок и пальцами ног закрыла ручку крана. По ее лбу, подбородку и щекам струился пот. Она протянула руку, наощупь нашла стакан и сделала большой глоток, Ради этого стоило жить.

Она намылила свежую махровую салфетку и провела ею по лицу, шее, плечам, потерла подмышками, затем подняла ногу и намылила пальцы. Наконец она добралась до живота и стала с любопытством исследовать свой пупок. Неожиданно для самой себя она выпустила газы — три пузырька выскользнули у нее между ног и один за другим с бульканьем поднялись на поверхность. Она виновато огляделась вокруг и поморщилась.