Страница 14 из 14
Решено, как только Машка оклемается, Ева увезет сестру к Сергею. Тот поймет. Они уедут из этого города, и призрак бывшего муженька Машку никогда не потревожит. И институт она закончит дистанционно. Не страшно, всякое бывает. А вот садиста Ева непременно накажет. Поймет только, как именно.
Ева попробовала обратиться к Олегу за помощью, но тот слышать не захотел бывшую любовницу.
– Милая, прости, но я забываю женщин, как только расстаюсь с ними. Сотри мой номер.
И первым повесил трубку. Ну и ладно! Сами справятся.
Две недели сестренка приходила в себя. Зашуганная, она не сразу вспомнила, как улыбаться по-настоящему. Но Ева старалась ради своей малышки. Кроме Машки, у нее никого не осталось из родных. Мама с папой погибли, дальним родственникам плевать на двух сирот. Родня приехала погулять на богатой свадьбе и уехала, даже не пообщавшись.
Сергею она, конечно, всё рассказала, но приезжать запретила. У него много дел, да и Еве некогда развлекать его – на ней лежит забота о сестре.
В день выписки Ева плясала от восторга. Она прикупила Машке платьице до колена с обворожительным кружевным верхом. Кожаные сапожки на небольшом каблучке. Набрала побрякушек – сестренка обожала разные украшения. К трем часам Ева приехала в больницу, счастливая донельзя. Влетела в палату. И застала кровать сестры пустой. Постельное белье было снято, на пружинах лежал только голый матрас с не отстирывающимися грязными пятнами.
– Она уже ушла? – Ева приподняла бровь, обращаясь к женщине у двери.
Та покачала головой.
– Замечательная у тебя сестра была. Как же так получилось…
Что «так»?! Почему «была»?!..
От головных болей она больше не страдала. Обширное кровоизлияние в мозг, и всё. Остаток старой травмы, которую не успели вовремя приметить. Скончалась моментально, совершенно не мучаясь, с улыбкой на губах.
Машку нарядили в платьице до колена. На тонюсенькое запястье надели браслетик. На прощании в морге Ева долго гладила сестричке волосы, укладывая их. Сергей стоял рядом, не говоря ни слова. Он сорвался из поездки по Сибири, только бы успеть к похоронам.
А на кладбище с деревьев облетела листва, и стволы возвышались над могилами чернеющими остовами. Сергей с Евой наблюдали, как гроб неспешно погружается в вязкую почву. Шел дождь. Не ливень, без порывов ветра. Мелкий, колючий мерзкий дождь, самый обычный для их захолустного городка.
– Ну, всё, – сказал могильщик. – Прощайтесь.
Ева взяла в ладонь горстку землицы и кинула на гроб. Сергей сделал то же самое. За всё время Ева не проронила ни слезинки, но когда могильщики взялись за лопаты, чтобы закопать Машку, она взвыла. Точно слетела каменная броня, охраняющая сердце. Ева забилась в слезах. Кинулась к могиле, рухнув на колени. Она была готова прыгнуть туда, к сестре. Сергей оттянул Еву, сжал в крепких объятиях.
– Нет! Нет! – рыдала та, вырываясь из хватки. – Нет! Пусти!
Только не её маленькая сестричка, только не она. Машка умненькая, находчивая. Она должна выучиться и выбиться в люди. Ева так старалась заменить ей родителей, присмотреть за ней, не дать в обиду. Это она во всем виновата! Не углядела, не рассказала о своих сомнениях. Если бы не Ева, Машка была бы жива…
После она ревела в ворот куртки, пропахшей мускусом, а Сергей шептал успокаивающие речи. Землю могильщики притоптали, сделали холмик. Ева положила сверху букет белых роз, любимых Машкиных цветов.
– Говоришь, недалеко твои родители похоронены? – спросил Сергей, чтобы отвлечь Еву. – Веди, хоть покажусь им.
Мама с папой, наверное, и не догадались, что произошло с их дочерью. Она лежала так далеко от них, за несколько линий. Их разделяли старые дубы и сотни захоронений. Чтобы подхоронить Машку к родителям, пришлось бы её кремировать. А Ева не представляла, что сестренка превратился в прах. Лучше так, по отдельности.
Сергей увез Еву с кладбища, пообещав поставить через год, когда земля уляжется, памятник. Но к чему Машке памятник?.. Важно только одно: месть.
Она достанет эту тварь из-под земли. Она придет на похороны и будет смотреть на гроб того, кто убил Машку. Егор не останется живым.
Ева сможет. Она же ведьма.