Источник вечной жизни

Когда она вбежала в вестибюль, электронные часы над главным входом показывали без трех минут восемь. Тратить время на переодевание не пришлось, так как на дворе июнь, и, хоть погода в последнюю неделю не радовала, обильно поливая питерскую землю дождями, на Лиле были только джинсы и футболка. Первое, что бросалось в глаза внутри Центра – невероятное количество белого цвета. Плиточный пол, потолок, предметы интерьера – все ослепительно-белое. Исключение составляли лишь стены – желтые, розовые и голубые, что приятно контрастировало с обстановкой стерильности вокруг.

– Опаздываете, девушка!

Именно этими словами встретил ее пожилой мужчина в мятом халате и больших очках с дымчатыми стеклами. Он был лыс, как коленка, кругл, словно имбирный пряник, и, судя по всему, несмотря на строгие слова, добродушно настроен.

– Значит, ты и есть та самая Лиля, внучка Екатерины Матвеевны?

– А вы – Никодим Иванович, да? Ой, простите за опоздание, но трамвайная линия перекопана...

– Да-да, мне следовало предупредить тебя о том, что добираться нужно на маршрутках – такое вот неудобство! Ну, в этом есть и свои плюсы: когда движение вновь откроется, рельсы простоят достаточно долго, потому что их, как и положено, ремонтируют летом, а не зимой, когда земля мерзлая. Ну-с, готова приступить к работе?

– Готова, Никодим Иванович!

– Ну вот и отлично... Эй, Леша! – обратился он к молодому человеку с встрепанной светлой шевелюрой и в очках. Тот поднял глаза от компьютера, за которым сидел, не замечая ничего вокруг. – Проводишь девушку на экскурсию?

По лицу Леши было очевидно, что задание ему не по душе – без сомнения, у него имелись и более важные дела, однако спорить с заведующим отделением опухолей мозга и нервной системы парень не стал. Никодим Иванович Тимофеев являлся своего рода легендой в кругах специалистов по онкологии. Он был одним из первых онкологов-нейрохирургов в городе, и его пациентами частенько становились известные люди, их друзья и родственники. Специалистов в этой узкой области медицины можно пересчитать по пальцам, а уж тех, кто успешно лечит соответствующие заболевания, учитывая их тяжесть, и того меньше. Тимофеев относился именно к таким специалистам, хотя и перестал оперировать несколько лет назад, сочтя, что возраст не позволяет ему продолжать пользовать пациентов в качестве хирурга. Теперь он занимался исключительно терапией и, кроме того, курировал молодых интернов, приходящих на работу в Центр.

– Ну пошли, что ли? – неохотно предложил Леша, чуть ли не со стоном поднимаясь со стула.

Несмотря на ношение белого халата и нахождение в ординаторской, Алексей Родников оказался не медиком, а физиком. Он пояснил, что входит в группу специалистов, работающих над улучшением методов радиоактивного лечения.

– Понимаешь, – увлеченно, но немного нудно рассказывал он, ведя ее по длинному коридору, – особенный метод программирования EGS4 в сочетании с использованием математической модели позволяет достигать эффективности и безопасности довольно высокого уровня...

– И давно ты здесь? – полюбопытствовала Лиля.

– Здесь – всего полгода, ведь Центр совсем недавно сдали! – ответил он, пожимая плечами. – А вообще в медицине – пятый год. Ну и кто у тебя?

– В смысле? – не поняла Лиля.

– Сюда никто не приходит просто так, как в гастроэнтерологию, к примеру, или травматологию, как правило, в онкологии работают те, кто потерял близких вследствие рака. Так кто у тебя?

Лиля внутренне напряглась. Она не была готова к личным вопросам, ведь Тимофеев знал о ее ситуации, и больше никого, казалось бы, она интересовать не должна. С другой стороны, девушка понимала, что для установления дружественных отношений с «местным населением» не стоит начинать с отказа удовлетворить понятное любопытство в отношении новичка.

– Мама, – сглотнув, сказала она, не глядя в глаза Алексею: эта тема все еще была болезненной и, как подозревала Лиля, останется такой навсегда.

– Сочувствую. Давно?

– Шесть лет...

Они замолчали в попытке сгладить неловкую паузу.

– А у тебя? – задала вопрос Лиля, решив, что теперь тоже имеет право на откровенность собеседника.

– Нет, со мной все иначе! – отозвался парень. – Мой дядя, знаешь ли, главный онколог города – во как! Все равно тебе растреплют, так что лучше узнай лично от меня.

– И ты не стал врачом? – удивилась девушка.

– Знала бы ты, через что пришлось пройти! – рассмеялся Леша, и от его былой угрюмости не осталось и следа. – Предки-то мои тоже медики, так что можешь себе представить! Но у меня, первого в роду, не лежит к этому душа. Зато я обожаю физику и всякую технику, так что мы пришли к своего рода компромиссу... Значит, ты со Стариком на короткой ноге?

– Со ста... А, нет, это моя бабушка – они с Никодимом Ивановичем старые знакомые.

– Поня-а-атно, – протянул Леша. – А то ведь сюда кого попало не берут – место блатное, хотя, честно говоря, не понимаю, что тут такого хорошего!

– Ну, помещение классное, например! – заметила Лиля, с восхищением глядя по сторонам. – Все такое...

– Пластиковое? – с усмешкой подсказал новый знакомый.

– Да нет же – красивое, чистенькое, блестящее!

– Это да, – вздохнул Леша. – Только вот наши пациенты не имеют возможности всем этим наслаждаться – не до того им. Да и все остальное оставляет желать лучшего: медикаменты поставляют в недостаточном количестве, да и те приходится добывать с боем, как во время войны. Аппараты закупили вроде бы новейшего образца, да вот только работать на них наши врачи либо не умеют, либо не хотят...

– Как это – не хотят?

– Боятся.

– Чего боятся-то?

– Ну, радиации там, излучения – короче, стараются лишний раз не подходить. Особенно один агрегат – его уже четыре месяца как привезли, а он все стоит, нераспакованный, в подвале.

– Нераспакованный? В подвале?! Так он же там испортиться может!

– Может, уже и испортился... В Питере всего один такой есть, но его, похоже, серьезно вознамерились сгноить!

– Погоди, а куда начальство смотрит?

– Только вперед! – криво усмехнулся Леша. – Ладно, давай начнем экскурсию, что ли?

В течение последующих сорока минут они обошли отделения лучевой и радиотерапии, отделения рака молочной железы, легких, саркомы и опухолей скелета и онкогинекологию. Лиля смотрела во все глаза и задавала кучу вопросов.

– Знаешь, – с изумлением сказал Леша примерно в середине «тура», – впервые встречаю такого внимательного слушателя!

– Неужели?

– Точно-точно. Создается впечатление, что ты хочешь тут задержаться!

– Очень хочу, – серьезно ответила Лиля.

– Тогда тебе придется несладко! – рассмеялся он.

– Почему? – встревожилась девушка.

– Да коллективчик у нас не из простых – сама увидишь. Но теперь у тебя есть союзник! – И парень слегка подмигнул ей. – Нас, физиков, тут боятся, ведь без нас вся работа встанет. Если обидят – милости просим к нам, пасть порвем бандитам... и все такое! Так, на опухоли мочеполовых путей не пойдем, если не возражаешь: времени в обрез, а дел еще – конь не валялся. Зато ты можешь посмотреть на то, как проходит операция по удалению глиобластомы – прямо сейчас в... десятой операционной, есть желание?

– Конечно, есть! – с энтузиазмом воскликнула Лиля. – А как туда попасть?

До обеденного перерыва Лиля успела посмотреть операцию и познакомиться с одной из медсестер своего отделения. Высокая, нескладная, некрасивая, но веселая и смешливая Оксана Рыбина ей сразу понравилась. Девушка работала здесь уже восемь месяцев – настоящий старожил по местным меркам. В перерыве Оксана потянула новую подругу на улицу покурить, говоря, что раз уж солнце соизволило-таки выглянуть, то просто грех проводить время в помещении. На крыльце, облокотившись о чугунную оградку, курили двое молодых ребят в белых халатах. При виде девушек один из них, белобрысый и курносый, тихонько присвистнул: