Следствие продолжается

– А за что судимы?

Ветров хорошо знал, за что был судим Данилюк, но хотелось убедиться, искренен ли он с работниками уголовного розыска.

Данилюк помрачнел, но рассказал все без утайки. Затем, не ожидая следующего вопроса, с обидой сказал:

– Вы решили, что раз человек судим, значит, тир дело его рук. Напрасно так считаете. Мне хватило одного урока. Помнить его буду всю жизнь…

– Зря обижаетесь, – перебил Ветров. – Мы со всеми, кто работает в тире, беседуем. Это, во-первых. Стараемся отбросить сомнения в отношении людей, не причастных к преступлению. А во-вторых, к вам у нас имеется несколько вопросов. Что вы делали вечером 27 июля?

– Двадцать седьмого? – задумался Данилюк. – Это перед ограблением? Был в кино.

– С кем?

– Со своей девушкой, Наташей Семеновой.

– И что смотрели?

– В «Летнем» «Фанфан-Тюльпан». Сеанс начался в девять тридцать.

– А где вы встретились с Наташей?

– В парке… Я ее ожидал недалеко от тира, там рядом вход имеется. Наташа приехала трамваем, и мы пошли к кинотеатру.

Увидев, что Майский делает в блокноте какие-то заметки, Данилюк улыбнулся:

– Это вы можете легко проверить. Когда мы выходили после сеанса из зала, я увидел на полу кошелек. Поднял его, открыл, а там деньги. Мы отдали его администратору. Она при нас пересчитала деньги, там было сто сорок рублей, записала мою и Наташину фамилии. После я проводил Наташу домой. Пешком дошли до площади, затем сели в трамвай и доехали до ее улицы. Постояли у дома минут тридцать. Потом я остановил такси и поехал домой.

– А кто из домашних слышал, как вы пришли?

– Было уже около половины второго, но родители еще не спали. Они собирались утром уезжать в Смоленск. Там проживал мой дядя – родной брат отца. Он неожиданно умер. Телеграмма пришла вечером. Вот родители и собирались на похороны. Утром встали в шесть. Я проводил их на поезд, отправлялся в 7 часов 30 минут, и сразу же поехал на работу. Прихожу, а в тире народу полно, милиция.

Данилюк замолчал.

Ветров почему-то сразу поверил ему. Парень, наверное, сделал из прошлого вывод.

Притронувшись к руке Данилюка, Ветров спросил:

– Виктор, а вам не знакомы люди по кличкам Шкет и Глухой?

– Нет, не слышал таких кличек.

– Скажите, а лично нет никаких предположений? Кто мог это совершить?

– Да я уже об этом много раз думал. В одном я твердо уверен, что пистолеты им понадобились не для того, чтобы по воробьям стрелять. А кто это мог сделать, ума не приложу. Кажется, что тут не обошлось без кого-либо из работников тира или постоянных посетителей, которые хорошо изучили порядок в тире.

– Возможно, в клубе появлялись подозрительные лица?

– Нет, я никого не замечал.

Ветров и Майский распрощались и ушли. На улице Ветров попросил Майского проверить показания Данилюка, а сам поехал в Управление.

ОДИН УСТАНОВЛЕН

Таким образом, прихожу к выводу, что при попытке скрыться был убит гр-н Хоревич Валерий Иванович, чья дактокарта хранится в ОТУ МВД в картотеке ранее судимых лиц. Дактокарты неизвестного гражданина, труп которого обнаружен в парке, в картотеке МВД не имеется.

(Из заключения эксперта Оперативно-технического управления МВД).

Ветров по телефону доложил генералу, что фамилия человека, которого застрелил Марков, установлена. Романов приказал майору зайти к нему.

Начальник Управления медленно читал материалы экспертизы.

«Видимо, ночь не спал, а может, опять сердце пошаливает?» – подумал Игорь Николаевич.

Романов работал очень много, и это сказывалось на его здоровье. Что ни говори, а руководить большим милицейским аппаратом, да еще в столичном городе, сложно. Любая ошибка сотрудника сразу же доносится высокому начальству. На одни только объяснения сколько времени уходит. Романов строго спрашивал с нерадивых, каждую ошибку подчиненных анализировал, принимал меры, чтобы подобное не повторилось с кем-нибудь из других сотрудников. При этом он был предельно справедлив. Вот недавно в Управление был доставлен мужчина, на которого очевидцы указали как на участника драки. Потом выяснилось, что этот гражданин к происшествию не причастен. Дежурный извинился перед ним и отпустил. Но тот начал жаловаться во все инстанции. Последовали звонки, указания. Романов строго отчитал сотрудника, допустившего ошибку, но в обиду его не дал.

Ветров задумался и не заметил, как генерал, закончив чтение, встал из-за стола, прошелся по кабинету, остановился напротив.

– Так как, Игорь Николаевич, осилим?

– Иначе быть не может, Виктор Алексеевич, не имеем права не осилить, – Ветров поднялся со стула.

Генерал подошел к столу, взял бумаги.

– Значит, один из них, Хоревич, трижды судимый, освободился месяц назад. Интересно, что его привело в город? Здесь же он никогда не проживал.

– Нет, коренной житель Витебска, там же судили.

– А Шкет еще не установлен?

– Пока нет, товарищ генерал. За сутки поступило семь заявлений о пропаже мужчин. Но… все нашлись.

– А как в других областях, особенно в Витебске?

– Обнадеживающего пока ничего.

– Ваши предложения?

– Ехать в колонию и установить Шкета, а также и цель приезда Хоревича в наш город.

Генерал прошелся по кабинету, остановился у окна.

– Да, пожалуй, надо ехать. Перед вашим приходом мне звонил Севидов. Эксперты дают заключение, что следы, обнаруженные у магазина, где была совершена кража коньяка, и у тира, оставлены одним и тем же человеком, а взломы в магазине и в тире совершены с помощью одного и того же металлического предмета, скорее всего «фомкой». Это тоже нужно иметь в виду.

Романов сел рядом.

– Кто поедет с вами?

– Следователь Савич. Он будет допрашивать, а я – проводить работу с осужденными. Савич уже получил разрешение.

– Ну что ж, не возражаю. Сегодня и поезжайте.

В КОЛОНИИ

В колонии Ветрова и Савича встретил высокий худощавый майор.

– Начальник оперативной части Смоляк, – представился он и пригласил в небольшой, скромно обставленный мебелью кабинет.

Ветров коротко сообщил о цели визита. Стоило ему назвать кличку, как Смоляк тут же сказал:

– Глухой, есть у нас такой. Это Васеев Вячеслав Кириллович, 1943 года рождения, ранее трижды судимый. Сейчас отбывает срок за кражу из магазина ювелирных изделий. У него есть еще одна кличка – Пловец, которую ему дали за то, что он однажды на глазах своих собутыльников чуть не утонул в реке.

– А за что его прозвали Глухим? – спросил Савич.

– Точно не знаю. Но здесь, в колонии, есть несколько его старых друзей. Они рассказывают, что однажды ночью, когда Васеев вместе с группой преступников совершал первую кражу, между прочим, тоже из магазина, его поставили на «шухере», а он не услышал, как приблизился наряд милиции, и его, а затем дружков, которые уже хозяйничали в магазине, задержали.

Смоляк подошел к сейфу, взял объемистую папку.

– Вот его личное дело. Можете ознакомиться.

Ветров открыл папку. С большой фотографии на первой странице смотрел небритый, с худым, вытянутым лицом мужчина.

– Что ж, познакомимся, – улыбнулся Ветров. Он листал страницу за страницей…

С детства ничто серьезно не интересовало парня. Одно время увлекался спортом, занимался плаванием, но вскоре бросил. Сошелся с двумя, такими же, как и он развязными, подростками. «Дружба» кончилась тем, что Васеев за хулиганство был направлен в колонию для несовершеннолетних. Затем, будучи уже взрослым, совершил новое преступление. Отбыл срок наказания и снова оказался на скамье подсудимых.

Ветрова интересовал последний приговор. Нашел его в конце дела. Васеев судим за кражу из ювелирного магазина. Но из похищенных ценностей у него изъята самая малость. Где находятся остальные ценности – и во время следствия, и на суде отвечал, что похитил случайный знакомый, фамилию которого не знает. На это обстоятельство Ветров обратил внимание Савича.