Страница 10 из 14
Если бы Ватсон – или же Грегсон – захотел взять на вооружение метод Холмса, ему не помешало бы осознать мотивированный характер кодирования: мы запоминаем больше, если мы заинтересованы и мотивированы. По всей вероятности, Ватсон хорошо помнил, как обучался медицине, а также мельчайшие подробности своих романтических похождений. И то и другое было актуально для него и завладевало его вниманием. Иными словами, у Ватсона имелась мотивация для запоминания.
Психолог Карим Кассам называет это явление «эффектом “Скутера” Либби»: во время судебного процесса в 2007 г. советник президента Льюис «Скутер» Либби утверждал, что не припоминает, как разгласил имя одного из агентов ЦРУ в разговоре с кем-то из журналистов. Присяжные не поверили ему. Как можно не помнить такую важную подробность? Очень просто. В то время она вовсе не была такой важной, как выглядит в ретроспективе, а мотивация максимально значима именно в тот момент, когда мы закладываем воспоминания на «чердак», а не потом. Так называемая мотивация вспомнить (МВ) наиболее важна в момент кодирования, и никакая МВ в момент извлечения не будет эффективной, если изначально информацию не сохранили так, как полагается. Звучит невероятно, но Либби вполне мог говорить правду.
Мы можем воспользоваться МВ, сознательно активизируя те же процессы, когда они нам необходимы. Когда мы действительно хотим запомнить что-либо, то можем подчеркнуть, как важно уделить этому моменту внимание, сказать себе: «Вот это мне надо запомнить», и по возможности закрепить усвоенное как можно быстрее – например, рассказав о случившемся кому-то другому или самому себе, если больше некому (как правило, повторение способствует закреплению). Манипулирование информацией, игры с ней, проговаривание ее, возрождение этой информации в рассказах и жестах – гораздо более эффективный способ оптимально устроить ее на «чердаке», чем ее многократное обдумывание. Как показало исследование, студенты, объяснявшие материал по математике после того, как прочитали его один раз, проходили последующий тест успешнее, чем те, кто просто повторил этот материал несколько раз. И это еще не все: чем больше у нас сигналов-подсказок, тем выше вероятность успешного извлечения воспоминаний. Если бы Грегсон с самого начала сосредоточился на всех деталях утрехтского дела сразу после того, как впервые узнал о нем, – на зрительных образах, запахах, звуках, на всем, что было в тот день в газете, – если бы ему довелось поломать голову над разными вариантами разгадки этого дела, в следующий раз он наверняка вспомнил бы его. Аналогично, если бы Грегсон увязал это дело с имеющейся у него базой знаний – иными словами, если бы вместо того, чтобы помещать на свой «чердак» новый ящик коробку или папку, он нашел бы для этого дела место в уже существующей коробке с подобными делами, например в которых на месте преступления фигурировали кровавые пятна, а на телах жертв кровь отсутствовала, или с убийствами, совершенными в 1834 г. и т. п., – эта ассоциация впоследствии помогла бы незамедлительно дать ответ на вопрос Холмса. Сгодилось бы все, что отличало эту информацию, придавало ей более личный характер, связывало с другой и, что особенно важно, делало запоминающейся. Холмс запоминает детали, имеющие значение для него, а не те, которые для него несущественны. Можно считать, что в любой конкретный момент вы знаете все, что знаете. Но на самом деле вы знаете лишь то, что можете вспомнить.
Так чем же объясняется наша способность или неспособность вспомнить что-либо в конкретный момент времени? Или, иначе говоря, как структура нашего «чердака» активизирует его содержимое?Цвет предубеждения: структура «чердака» по умолчанию
Осень 1888 года, Шерлок Холмс скучает. Вот уже несколько месяцев ему не попадалось хоть сколько-нибудь стоящего дела. И сыщик, к ужасу доктора Ватсона, находит утешение в семипроцентном кокаине. По словам Холмса, кокаин стимулирует умственную деятельность и проясняет сознание, что необходимо в отсутствие другой пищи для размышлений.
«Но подумайте, какую цену вы за это платите! – пытается вразумить своего соседа Ватсон. – Я допускаю, что мозг ваш начинает интенсивно работать, но это губительный процесс, ведущий к перерождению нервных клеток и в конце концов к слабоумию. Вы ведь очень хорошо знаете, какая потом наступает реакция. Нет, Холмс, право же, игра не стоит свеч!» [4]
Холмса эти слова не убеждают. «Дайте мне сложнейшую проблему, неразрешимую задачу, запутаннейший случай – и я забуду про искусственные стимуляторы, – говорит он. – Я ненавижу унылое, однообразное течение жизни». И даже самые убедительные медицинские аргументы доктора Ватсона бессильны (по крайней мере, в тот момент).К счастью, в том конкретном случае дальнейшие убеждения и не требуются. В дверь громко стучат, входит хозяйка дома, миссис Хадсон, и сообщает: молодая девушка, некая мисс Мэри Морстен, спрашивает Шерлока Холмса. Ватсон так описывает появление Мэри:
...
«Мисс Морстен вошла в комнату легким, уверенным шагом, держась спокойно и непринужденно. Это была совсем молодая девушка, блондинка, хрупкая, изящная, одетая с безупречным вкусом и в безупречно чистых перчатках. Но в ее одежде была заметна та скромность, если не простота, которая наводит на мысль о стесненных обстоятельствах. На ней было платье из темно-серой шерсти, без всякой отделки, и маленькая шляпка того же серого тона, которую слегка оживляло белое перышко сбоку. Лицо ее было бледно, а черты не отличались правильностью, но зато выражение этого лица было милое и располагающее, а большие синие глаза светились одухотворенностью и добротой. На своем веку я встречал женщин трех континентов, но никогда не доводилось мне видеть лица, которое так ясно свидетельствовало бы о благородстве и отзывчивости души. Когда мисс Морстен садилась на стул, который Холмс предложил ей, я заметил, что руки и губы ее дрожат, видимо, от сильного внутреннего волнения».
Кто эта девушка? Что ей могло понадобиться от сыщика? Эти вопросы служат отправной точкой «Знака четырех» – повествования, которое увлечет Холмса и Ватсона в Индию и на Андаманские острова, к низкорослым дикарям и человеку на деревянной ноге. Но всему этому предшествует разговор о самой гостье: кто она, по какому делу пришла, куда поведет дальше. На нескольких страницах мы читаем описание первой встречи Мэри, Холмса и Ватсона и видим, насколько по-разному мужчины воспринимают гостью. Но прежде вернемся назад, к тому, что происходит на нашем «мозговом чердаке», когда мы впервые оказываемся в новой ситуации или, как в «Знаке четырех», встречаемся с новым человеком. Как активизируется содержимое «чердака», о котором мы недавно говорили?
Прежде всего, нашим мышлением управляет структура нашего «чердака»: свойственные ему режимы мышления и функционирования, то, как со временем мы учимся смотреть на мир и оценивать его, предпочтения и опыт, формирующие наше интуитивное, непосредственное восприятие реальности. Хотя мы только что убедились, что воспоминания и впечатления, хранящиеся на «чердаке», у каждого свои и разительно отличаются от чужих, в целом их активизация и извлечение происходят по удивительно сходной модели, придающей нашему мыслительному процессу характерную предсказуемость. Если эта модель на что и указывает, то лишь на одно: у нашего разума нет более излюбленного занятия, чем спешить с выводами.
Представьте себе, что вы на вечеринке. Вы стоите в окружении друзей и знакомых, весело болтаете с бокалом в руке и мельком замечаете незнакомца, явно намеревающегося вступить в разговор. К тому времени, как он откроет рот, и даже до того, как он окажется на периферии группы, у вас, несомненно, уже сформируется ряд предварительных впечатлений, образующих вполне законченное, хотя и потенциально неточное представление о том, что за человек этот незнакомец. Как одет Джо Неизвестный? На нем бейсболка? Вы любите (терпеть не можете) бейсбол. Наверное, это отличный парень (зануда). Как он ходит и держится? Как выглядит? О, начинает лысеть? Фу, неудачник. Он что, правда думал, что ему место среди таких же молодых и классных, как вы? На кого он похож? Скорее всего, вы попробуете оценить, что общего у этого человека с вами или чем он отличается от вас – та же половая принадлежность? расовая? социальное происхождение? финансовые возможности? И даже предварительно попытаетесь наделить его особенностями характера – стеснительный? общительный? нервный? самонадеянный? – на основании одной только внешности и манеры вести себя. А может, Джо Неизвестный – на самом деле Джейн Неизвестная, и у ее крашеных волос тот же голубоватый оттенок, в какой покрасилась ваша лучшая подруга детства перед тем, как вы навсегда рассорились; вам всегда казалось, что этот цвет волос был первым предвестником неминуемой ссоры, и теперь вдруг эти воспоминания теснятся у вас в голове и придают определенный характер вашему восприятию ни в чем не повинной незнакомки Джейн. И больше вы ничего не замечаете.