Страница 10 из 17
– Угу.
Мы пришли в комнату матери, маленькую и чистую. Постель была застелена. Моя мать – одна из тех, кто застилает постель в ту же минуту, как встает. Она пыталась заставить и меня делать то же самое, но давно сдалась.
Коп встал в дверях и огляделся. Мать заметила бы, что я передвинул расческу с одной стороны полки на другую. Но в ее комнате я совершенно растерялся. Потому что никогда сюда не заходил. Не было причины.
Офицер Прайор открыл дверцу шкафа.
– Тебе не кажется, что одежды стало меньше?
– Понятия не имею. Я никогда…. не обращаю внимания на одежду.
Он вошел в ванную.
– Щетка на месте. У нее было несколько щеток?
– Не знаю.
С чего бы ей иметь несколько щеток?
– Я не вижу косметички, – заметил он.
Косметичка?
– Она почти не красится.
– Как насчет фена? У нее был фен?
– Нет. Волосы слишком короткие.
Он сделал несколько снимков, потом вернулся в ее спальню и стал открывать ящики комода.
– Тут немного вещей. Большинство женщин, особенно когда живут в маленьком пространстве, так забивают ящики, что с трудом открывают их.
Мне было неприятно, что я позволяю этому типу рыться в маминых вещах. Даже в нижнем белье, во имя всего святого!
Наверное, я слишком бурно реагирую. Тем более что мать вот-вот войдет и скажет:
– Что ты делаешь? Я же говорила, что сегодня буду поздно.
– Я нигде не вижу чемодана.
Он по-прежнему шарил в комоде, словно надеялся найти там чемодан.
– Может, она говорила, что уедет на ночь, а я забыл?
Хотя куда она могла поехать?
Он направился к гостиной. Я пошел за ним. Он постоянно оглядывался и, очевидно, все подмечал.
– Тебе сколько? Восемнадцать?
– Да, – кивнул я, хотя до восемнадцати мне не хватало нескольких месяцев.
– Значит, она не бросила несовершеннолетнего.
Он стоял между кухней и гостиной, с руками, сложенными на груди. И смотрел на диван. На красную эластичную ленту. Вообразил, что я пытался удушить ее или что?
– Похоже, она ушла по собственной воле. Раз чемодана нет….
– Говорю, я даже не уверен, был ли он у нее.
И она не покинула бы меня! Неужели стоит огреть его по голове, чтобы он все понял?
– Слушай…
Он сунул руку в карман и вынул карточку.
– Возьми. Я пришлю кого-нибудь провести более тщательный обыск. Ничего не трогай. Договорились? И стул с пола не поднимай.
– Стул не имеет ничего общего с….
– Ничего не касайся, – повторил коп. – Сделай одолжение. А пока мы объявим ее машину в розыск. Пусть власти ее поищут. Мы заставим округ Пендер проверить парковку «Фуд Лайон». И все больницы.
– Я уже проверил парковку «Фуд Лайон».
– Проверил? Когда?
– Только что.
– Но мы все равно проверим. Попробуем получить распечатку ее телефонных звонков и поискать машину, но, скорее всего, она где-то с другом и забыла о времени, а также выключила сотовый. К тому времени, как сюда приедет офицер, она будет дома, живая и здоровая.
– Верно, – кивнул я, стараясь успокоиться. Я делаю из мухи слона.
Он сел в машину и поехал по главной дороге. Я глянул на то место рядом с моей машиной, где всегда стояла машина матери. И понял: что-то очень, очень неладно.
7. Энди
Я все еще был в постели, когда зазвонил мой сотовый. Кимми!
Я быстренько вскочил и побежал к письменному столу за телефоном.
– Привет, – сказал я, возможно, чересчур громко.
– Надеюсь, ты встал?
– Я встал, – улыбнулся я. Хотя она не могла меня видеть.
– Проверка.
Она проверяла меня каждое утро.
– Сегодня ты чувствуешь себя лучше?
Нужно было подумать. Я почти забыл, что вчера был болен.
– Это однодневный желудочный грипп.
Так его называла ма. Но сейчас все было в порядке.
– Позже я напишу тебе эсэмэску. Или ты напиши мне.
– О’кей!
Я отключился и пошел в ванную принять душ. Это было первым пунктом в моем расписании, но больше мне не приходилось заглядывать в него каждый раз. Я становился умнее.
Я встретил Кимми на празднике команды. Сначала мы просто дружили. Она была хорошенькой, но не как другие знакомые девчонки. Мы танцевали. Члены Специальной Олимпийской здорово танцуют. Мы играли в игры, ели пирожные и все такое. В следующий раз я увидел Кимми на тренировке по плаванию. Она пришла с матерью и отцом посмотреть, как плавает ее брат Мэтт. Ее мать была белой леди с желтыми волосами. А у отца волосы были каштановыми, как мои. После тренировки я и Кимми ушли в уголок и поговорили. Я старался стоять в двух шагах, что было трудно, потому что ноги были босыми. А она все придвигалась ближе. Но мне было все равно.
– Как получилось, что ты афроамериканка, а твои родители белые? – спросил я.
– Меня удочерили. Моя биологическая мать черная, а насчет отца не знаю, Говорят, он, возможно, был наполовину белый, наполовину японец, а может быть, индиец.
– Что значит «биологическая мать»?
– Женщина, которая меня родила. Как твоя мать – тебя.
Она кивнула в сторону ма, говорившей с моим тренером.
– А кто тогда эта леди?
Я показал на мать Кимми.
– Моя приемная мать. А мужчина – мой приемный отец.
– Как сложно.
Я улыбнулся, чтобы показать, что это совсем не плохо.
– Знаю.
Она улыбнулась в ответ.
Я много знал об индейцах. И она не должна была говорить «индеец». Нужно было сказать «коренной американец».
– Твой индеец – наполовину чероки?
– Не индеец. Индиец. Из страны Индии. Но никто точно не знает, откуда родом мой отец. Я такая, какая есть.
– Я тоже такой, какой есть.
– По-моему, ты красивый, – заверила она.
У меня сразу все встало. Такое иногда случалось. Я обернул полотенцем плавки, чтобы Кимми не видела, как они оттопыриваются. И начал думать, что, пожалуй, мне хочется быть для нее не только другом.
Теперь она почти единственное, о чем я могу думать.
Одевшись, я спустился вниз. В надежде, что Мэгги уже встала. Я так счастлив, что она дома!
Добравшись до нижней ступеньки, я увидел ма, которая разговаривала в гостиной с полицейским.
Нет, нет, нет! Только не это!
Я не знал, нужно ли снова бежать наверх или делать что-то еще. Выглядело это так: сначала я был героем. Потом перестал быть героем. Потом снова стал героем.
Поэтому и струсил. Я решил прокрасться в кухню, чтобы поесть хлопьев с молоком, но ма меня увидела.
– Энди, иди ко мне, милый.
Я не хотел поворачиваться, поэтому остался на месте, глядя на кухонную дверь.
– Все хорошо, Энди. Помнишь офицера Гейтса? Он просто хочет задать тебе несколько вопросов о мисс Саре.
Я повернулся. Очень медленно. Я узнал его. Он был ничего, славный. Но я уже ответил на триста вопросов о пожаре. Я знал, что прошел целый год, но устал от вопросов.
– Я ничего не знаю.
– Привет, Энди, – сказал офицер Гейтс. Я вдруг вспомнил, что его звали Флипом. Смешно.
– Иди сюда и садись, – велела ма.
Голос был строгий. Значит, придется это сделать. Я сел на диван рядом с ней, она положила руку мне на лоб.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.
– Прекрасно.
– Вчера у него был желудочный вирус, – пояснила она офицеру Гейтсу, который сочувственно сморщился. – Хочешь сегодня снова остаться дома? Не стоит так уж перенапрягаться.
– Я в порядке. Мэгги уже встала?
– Еще нет. Послушай, Энди, я очень встревожена. Никто не видел мисс Сару с тех пор, как она вчера ушла.
– Может, Кит ее видел?
– Не видел, – покачала головой ма.
– Ты не можешь мне помочь, Энди? – спросил офицер Гейтс. У него были блокнот и ручка. У полицейских всегда есть блокноты и ручки.
– Я не хочу в тюрьму, – сказал я. Тюрьма – это маленькие комнатки с оконцами в дверях и злые мальчишки.
– Ты не пойдешь в тюрьму, – заверила ма. – Это все не имеет с тобой ничего общего.
Она и в тот раз не считала, что я попаду в тюрьму.