Дао Кенгуру

– Как поэтично! – оценил фон Зейл, – А теперь об афере. Идея была в том, чтобы обойти запрет на генное конструирование сверх-продуктивных существ для животноводства. В начале казалось, что под разговоры о реконструкции фауны плейстоцена это удастся, но вскоре кто-то провел подробный ДНК-анализ, и закричал: «мега-зайцы фальшивые!». Стартовало разбирательство, и над авторами мега-зайцев нависла угроза тюрьмы, а над самими мега-зайцами – угроза тотального геноцида. Но вмешалась рука судьба.

– Рука судьбы, это ты что ли, Хелм? – нетактично спросила Эрлкег.

– Я понимаю, что не похож, – ответил он, – и, тем не менее, мне досталась эта задача. Я переправил их через Евразию до Владивостока, а дальше – по Мосту Махно на Палау.

– «Их», это греческих ученых или фальшивых мега-зайцев? – спросил Корвин.

– И тех и других, просто разными рейсами, – сказал фон Зейл, потом улыбнулся, в своем стиле, чуть заметно, и добавил, – попутная акция, в программе ее не было, а получился симпатичный результат. Вот, и ребятам неохиппи эти нуралаги пригодились. У меня за сезон было две попутные акции, и обе удачные. А с программных акций все согласно статистике: три четверти, грубо говоря, порожняк. Как после этого не верить в судьбу?

– Как-то я не поняла, что ты сейчас сказал, – заметила Ригдис.

– В шпионском сезоне всегда есть программа, – пояснил разведчик, – в этой программе содержатся процедурные принципы и собственно, акции, ради которых все затевается. Например: что-то украсть, или кого-то завербовать. А иногда подворачивается что-то интересное, но не запланированное заранее. Это и есть попутные акции.

Джон Саммерс Корвин задумчиво отбил ритм ложкой по тарелке.

– Про попутную акцию с мега-зайцами ты рассказал. Про плановые акции, понятно, не спрашиваю. А какая была вторая попутная акция?

– Мифриловые пчелы, – ответил разведчик, и снова улыбнулся, – кстати, мне обещали вторую тарелку этого чудесного супа.

– Aita pe-a, – сказала Лирлав и плюхнула в его тарелку добавку супа, – а что за пчелы?

– Maururoa, – поблагодарил он, – а мифриловые пчелы, они, как сказал бы Вини-Пух, не совсем правильные, и делают не совсем правильный мед. Из-за генной модификации, они вырабатывают фермент, преобразующий мирцен – компонент эфирных масел медоносных цветов – в мифрил, каннабиноид киркеренового класса.

– Короче, получается мед с ганджубасом. E-oe? – напрямик спросила Эрлкег.

– По действию, – уточнил разведчик, – мифрил ближе к экстази, чем к ганджубасу. Это придумали в Амстердаме для чайных спайс-смесей. Но полиция, в свете ужесточения наркоконтроля, не оценила этой шутки, и пришлось спасать GM -пчелок от геноцида.

– Надо порадовать наших неохиппи, – заключила Ригдис, – где существует это чудо?

– Ферма-лаборатория на острове Митиаро, юго-восток островов Кука, – ответил он.

– Ясно, – сказала она, – а теперь немного о фестивале. Ты готов участвовать?

– Готов, если немного высплюсь.

– Хэх… – она посмотрела на часы, – …До рассвета 8 часов, но нужна подготовка.

– Кому нужна подготовка?

– Тебе, Хелм, – пояснила Лирлав, – у тебя на щеке шрам в виде руны Eolh, знака силы Восходящего солнца. У меня тоже есть солнечные знаки, поэтому я угадываю.

– Допустим, ты угадала даже, что я язычник, но с чего ты взяла, что я умею колдовать?

– Извини, Хелм, но странно было бы думать, что ты не умеешь.

– Допустим, я умею, но очень немного.

– А много и не надо, – сказала она, – просто, приманить удачу в дом хороших людей.

– Только и всего… – проворчал он, – …Ладно, надо будет встать за час до рассвета.

…

3 сентября, там же, на восточном берегу Косраэ.

Древние кельтские колдуны, видимо, могли бы гордиться фон Зейлом если не в смысле магических способностей, то в смысле знания астрономии и геометрии, и еще в смысле находчивости. Его идея быстро установить на берегу ворота из трех больших камней с расчетом, чтобы сквозь них первый луч солнца упал на стройплощадку, нашла отклик в пестрой компании участников. Точность была достигнута почти идеальная (поскольку использовалась современная измерительная техника). И, лишь только ожидаемый луч сверкнул сквозь просвет ворот, на площадке была включена соответствующая музыка, раздались вопли восторга, и на их фоне негромко загудели строительные машины.

Собственно, монтаж дома для семьи Бюлофф-Хаффнер-Ингер-Шторх (БХИШ) не был особенно сложным делом. Структура дома была блочно-свайная, и все элементы, еще с вечера лежали так, чтобы их удобно было двигать «в один прием». Для ритма отлично подошла старая пиратская песня «Die blutrote Fahne» (Алый флаг).

Wir lieben die Sturme, die brausenden Wogen,

Der eiskalten winde Rauhes Gesicht.

Wir sind schon der Meere so viele gezogen

Und de

(Мы любим шторм и бушующие волны,

Суровое лицо ледяных ветров.

Мы прошли уже многие моря,

И все же не склонили наш флаг!)

Для неохиппи было принципиально, что германские пираты в песне совершали рейды именно под алым анархо-социалистическим флагом (так что получалось не какое-то криминальное пиратство, а пиратство интеллектуальное, философски обоснованное). Аргумент о том, что во времена появления этой песни интеллектуального пиратства и социалистического анархизма даже в зачатке не было – неохиппи гордо игнорировали.

…

Первая, шумная и пыльная стадия была завершена за час до полудня, и «коробка дома» теперь стояла прочно и надежно. Очередь была за более тонкой работой: кровля, сети, фурнитура… Внутри дома, разумеется, не хватало места на всю толпу участников, но в программе это учитывалось. Пришло время фольклорной музыки – как ее понимают продвинутые неохиппи. Знаете ли вы, как звучит 1000-литровая бочка, примененная в качестве резонатора для мембраны из дакрона? И знакомы ли вы с дудкой-вувузилой, сделанной из двухметрового раструба лабораторной аэродинамической установки? В сравнении с этим меркнет даже слава знаменитых африканских тамтамов.

После такой «эмоциональной накачки» заводить публику больше не требовалось. Все происходило в естественном, и по-своему, практичном ритме. Менялись работающие команды, а завершившие свою роль в строительстве приобщались к пальмовому пиву, зачерпываемому прямо из бочки, и говорили что-нибудь обнадеживающее насчет того близкого будущего, когда заработает привезенная мини-пивоварня. Кольцо пляшущих обнаженных людей вокруг площадки уже начало приобретать настоящий первобытный колорит. Кто-то притащил краску для body-art, и публика сходу оценила это достойное дополнение: через час все были разрисованы экспромтами в стиле граффити.

Дом был как-то незаметно завершен, когда до заката еще оставалось часа два. Чтобы не ломать программу вечеринки, «приемочная комиссия» (мэр Форнит, констебль Йо Дэ-У, магистр Кео-Ми, и два капитана – Саммерс и фон Зейл) немного затянули контроль, и синхронное включение всех ламп состоялось, когда чуть красноватый солнечный диск наполовину сполз за причудливый силуэт центральной горы острова. Иллюминация в новеньком доме стала сигналом для следующего раунда танцевального марафона. Но, поскольку публика слегка устала, танцы были медленные. Это зрелище завораживало: тускло блестящие человеческие тела напоминали живую волну, которая разлетелась на большие независимые капли, но продолжала ритмичное циклическое движение…

…А два персонажа, незаметно улизнули в домашний ангар-лабораторию fare Саммерс, включили кофейник-автомат, и настроились поговорить в спокойной обстановке.

– Интересно тут у тебя, – произнес фон Зейл, – маленький музей научной фантастики.