После войны

В общем, когда я после ужина (который, к слову, хозяин с видимым удовольствием разделил со мной) уходил спать в предоставленную мне комнату, местный барин остался сидеть у окна в глубокой задумчивости.

— Товарищ гвардии обермастер, вызывали?

— А, Стахов, заходи, только тебя и ждём, присаживайся.

В штабной палатке было трое. Гвардии полковник Сармат Олеевич Беклей, командир нашего полка, старший офицер и мой прямой начальник — Правель Лихеевич Глыбня, — и незнакомый мне чернявый гладко выбритый тип лет тридцати в командирской форме без знаков различия, глядящий с недобрым прищуром, будто в прицел. Все трое сидели за столом с жестяными кружками, исходящими паром; видимо, вопрос первостепенной важности, ради которого меня вызвали, решался за чаем.

— Знакомься вот, Илан Иланович, товарищ командир из дружественных частей. А это — гвардии подмастерье Стахов, про которого я говорил, — представил нас Глыбня. Я чуть было не присел мимо стула. Это ж кто и из каких таких частей нас почтил своим присутствием, если даже его звание не называют? Да и имя, надо понимать, не настоящее. Но протянутую руку я пожал и никаких вопросов предусмотрительно не задал. Многое знание — многое горе. Пословица как раз для подобной ситуации.

— Значит, так, Илан, — как только я сел, обратился ко мне Сармат Олеевич, пристально глядя сквозь свои узкие очки. Старый лис был подчёркнуто серьёзен и собран; и уже одно это настраивало на проявление максимального внимания. — Не люблю ходить вокруг да около, поэтому — сразу к делу. Ты прекрасно знаешь, что наш полк сейчас в довольно неприятной ситуации. Точнее говоря, в окружении. Окружение будет прорвано, но не сиюминутно; нужно, по меньшей мере, несколько дней. Ты — самый опытный огневик в полку, Глыбня не даст соврать. Возможности вызвать подкрепление телепортом у нас нет, так что здесь и сейчас ты — самая эффективная боевая единица. Не коси недоверчиво, что я тебе, девица влюблённая, комплименты расточать? Это объективный факт, — на последней фразе он посмотрел уже на командира без знаков различия. Судя по всему, всё сказанное касалось и его.

Тот, кого назвали Иланом Илановичем, посмотрел вопросительно на обоих командующих полка по очереди. Дождался кивков от обоих и перевёл взгляд на меня. Некоторое время пристально разглядывал, мне даже стало неуютно. Потом прикрыл глаза и кивнул каким-то своим мыслям. Немного отодвинулся от стола, на который опирался обоими локтями, и достал из кармана небольшую карту, набросанную на обычном листе бумаги. Набросок, впрочем, был весьма точный и подробный, получше иных печатных образцов.

Развернув лист, он аккуратно расстелил его на столе, разглаживая сгибы.

— Это карта местности, в которой мы находимся, — голос у чернявого был тихий и твёрдый; чувствовалась привычка отдавать приказы, причём привычка глубоко въевшаяся. — Вот здесь, — он ткнул пальцем почти в самый правый верхний угол карты, — сейчас базируется ваш полк. Нас интересует вот эта местность, — заскорузлый, покрытый намертво въевшейся в грубую мозолистую кожу грязью палец с коротко обрезанным ногтем переместился в левую часть карты, ближе к центру. — Вот здесь, где река делает петлю. Расстояние по прямой что-то около десятка вёрст, плюс-минус. Здесь, — он обвёл пальцем солидных размеров круг вокруг ровной петли речного русла. — Местность начинает заболачиваться, кое-где попадаются мелкие озерца и болотца. Живых доманцев тут нет, это заградполя из мин, ловушек и кадавров. Где-то в районе этой петли находится ваше задание.

— Что за задание? — прагматично уточнил я, потому что чернявый замолчал, выжидательно глядя на меня. Тот снова с сомнением покосился на Беклея, и тот ещё раз кивнул, а Глыбня выразительно и недовольно хмыкнул.

— Добраться сюда, найти и доставить живым одного человека. Доставить живым любой ценой. По дороге ни в какие разговоры ни с кем не вступать, ни со своими, ни, тем более, с чужими. Лучше, чтобы вас вообще никто не видел. А чтобы ни у кого мысли не возникло искать… На, надень, — я машинально поймал брошенный неизвестным предмет. Осмотрел, и мрачно уставился на чернявого. — Надевай. Не думаешь же ты, что я так шучу?

Я внимательно оглядел говорящего и вынужден был признать, что он точно не шутит. Он вообще, кажется, на такое не способен. Но всё равно…

Я сжимал в руке обыкновенный жёлудь, нанизанный на тонкий шнурок из жилы. Сухой, прошлогодний, с, надо полагать, приклеенной «крышечкой». Ни в нём, ни в шнурке не было ни капли силы.

Осложнялось всё тем, что и полковник, и обермастер смотрели на чернявого с тем же недоумением, что и я. Однако тот продолжал буравить меня взглядом. Пожав плечами, я натянул шнурок на шею, придерживая пилотку рукой. В конце концов, самое страшное, что мне грозит, это быть осмеянным. Мягко говоря, не трагедия.

— Под одежду, чтобы он кожи касался, — удовлетворённо кивнув, сообщил незнакомец. Я выполнил и это распоряжение. После чего в полном шоке уставился на расходящиеся от меня тени — в палатке было несколько источников света: настольная лампа, окошко, висящая на поперечине тусклая лампочка над входом. — Его хватит примерно на двое суток, а больше у вас и не будет. Будешь ли ты звать стихию, или нет, не играет никакой роли — срок действия и качество работы амулета от этого не зависит. Когда он выдохнется, просто исчезнет вместе со шнурком. Если не будет касаться кожи — работать будет с перебоями. Вопросы есть?

— Как я узнаю человека, которого должен доставить?

— Она тебя сама узнает.

— Она?

— Она. Ещё вопросы?

— Когда отправляться?

— Прямо сейчас. Или ты желаешь собрать с собой походный рюкзак? — желчно осведомился он.

— Никак нет.

— Куда идти, помнишь?

— Так точно. Разрешите приступать? — я растерянно посмотрел по очереди на Правеля Лихеевича и на незнакомца. С одной стороны, конечно, задание мне давал странно ведущий себя чернявый, но начальник-то мой не он.

— Иди, Илан. Да хранят тебя боги, — вздохнул Глыбня, грузный и неповоротливый земляк, полностью оправдывающий свою фамилию.

— Вы точно за него ручаетесь? — уже на пороге услышал я голос незнакомца. Узнать ответ на этот вопрос мне было уже не суждено.

— С ума сойти, какая хорошая иллюзия, — восторженно пробормотал мой неизменный двумерный спутник, когда я отошёл от штабной палатки и углубился в лес. — Даже ауру не видно! Интересно, как он это сделал?

— Мне больше интересно, кто — он. И какие ещё возможности у него и тех, кто за ним стоит, имеются. Впрочем, есть вопросы, ответ на которые лучше не знать…

— Скучный ты всё-таки, — хмыкнул Тень. — Если есть вопрос, то ответ на него должен быть найден! Другое дело, бывают неинтересные вопросы. Очень хочется посмотреть, что ж это за человека такого тебе надо сопроводить.

— Мне тоже. Поэтому лучше поспешить, ты согласен?

— Намёк понял, не отвлекаю, — ехидно отозвался он. — Беги.

Не имеющий, кажется, конца бег выматывает. Не столько физически, — накачанное стихией тело почти не знает усталости, — сколько морально. Особенно если необходимо всё время быть настороже, быть готовым к любому повороту событий: отслеживать ловушки магические, ловушки минные и быструю опасную нежить.

Я бежал примерно на запад-юго-запад вот уже часов шесть. Ориентироваться на местности умею, поэтому заблудиться не боялся. Но проблем и без этого хватало. Хорошо ещё, Тень помалкивал всю дорогу — то ли ушёл куда-то, то ли наслаждался моей пробежкой. А, может, действительно проявлял терпение в предчувствии грядущих развлечений.

Но в конце концов случилось неизбежное: одну из ловушек я не заметил. Удивительно, скорее, что случилось это только теперь; в состоянии постоянного напряжения внимание рано или поздно притупляется. Точнее, ловушку эту я заметил, но было уже поздно, заклинание сработало. По натянутым нервам ударило ощущение опасности и страха. Рефлекторно прыгнул в сторону, падая лицом в прошлогоднюю листву и накрывая голову руками. За спиной что-то ухнуло и засвистело, удаляясь вверх, подобно фейерверку. Я, было, уже облегчённо выдохнул, решив, что это была обычная сигнальная ракета, когда в некотором отдалении что-то бабахнуло, заставив втянуть голову в плечи. Потом прокатилась волна жара, и хлопки зазвучали чаще. В висках тут же заныло от количества срабатывающих одновременно заклинаний.