Боги глубокого космоса

Тяжело быть художником. Не первый раз со мной такое; выхватишь какой-то элемент из внешности демона, и всё, кроме этого ничего не видишь. Ладно, губы; в прошлый раз меня очаровал хвост коллеги, вот где стыда было — не оберёшься! Хотя тогда до такого, чтобы выпадать из реальности, всё-таки не доходило.

— Потрясающе, — задумчиво качнув головой, проговорил Нил. — Ты как будто там была и видела всё своими глазами, — мужчина медленно, с трудом оторвав от рисунка, перевёл взгляд на меня. И мы почему-то замерли, вглядываясь друг другу в глаза и будто пытаясь там что-то отыскать. Полностью погрузившись в этот странный невербальный диалог и не видя ничего, кроме чернёного серебра его глаз, я медленно подалась вперёд, он тоже как будто потянулся мне навстречу…

А потом мужчина моргнул. Моргнул третьим веком. И на меня уставились совсем другие глаза: светло-зелёные, почти без белков, с вертикальными щёлками зрачков.

Вздрогнули и отшатнулись друг от друга мы одновременно. Я ошарашенно таращилась на Нила, а тот, что-то тихо бормоча, тёр глаза руками и тряс головой. Потом отнял ладони от лица, несколько раз часто моргнул и бросил на меня уже нормальный человеческий взгляд, который тут же поспешил отвести, и снова начал тереть глаза.

— Что это было? — напряжённо уточнила я.

— Это… болезнь такая, неизлечимая и смертельно опасная, — проворчал он. — Любопытство называется. Кошка от неё, говорят, сдохла, — непонятно резюмировал мужчина. — Пойду я к доку, колено ноет, — резко переключился Нил, собрался встать и вдруг поднял на меня несколько озадаченный и растерянный взгляд. — Эм… Иля?

— А? — не поняла я. Потом обнаружила, что пока мы обнимались, успела обвить хвостом его талию и бедро. — Кхм, прости, — я смущённо опустила глаза и отдёрнула хвост.

— Я зайду попозже, уберу тут всё, — уже от двери сообщил Нил и, прихрамывая, ушёл от разговора. А я вгляделась в рисунок, пытаясь понять, что же в нём так зацепило сканера.

Там был изображён человек, в котором без труда угадывались знакомые черты, и дракон. Точнее, только приподнятая над землёй драконья голова, потому что полностью огромный зверь в рисунок не влез. Мужчина, одетый в безликую полевую форму, стоял, расставив ноги на ширине плеч, почти в профиль к зрителю, а его руки лежали на носу алого ящера, находящемся примерно на уровне солнечного сплетения человека. Светло-зелёный глаз дракона был полуприкрыт и частично затянут плёнкой третьего века, а человек… Создавалось впечатление, что он существует при другой, гораздо более высокой гравитации, и едва стоит на ногах под этой тяжестью. Его глаза были крепко зажмурены, брови нахмурены, и даже как будто плотно стиснуты зубы, а губы искривлены болезненной гримасой.

Если он сказал, что вот эта картинка очень похожа на какое-то реальное событие, значит… что? Как минимум, это значит, что с драконами он действительно знаком очень близко и не понаслышке. И наверняка знает, куда они делись и как у них это получилось, и даже явно в этом участвовал.

Но, конечно, самый большой интерес представляло странное изменение глаз мужчины. И по-прежнему самым подходящим был тот первый вариант про замаскированного дракона, или, как в мифологии называли этих существ, «перевёртыша». Который, однако, противоречил правдоподобности нарисованной мной картинки.

Понять же, что я хотела сказать этим рисунком, не стоило и пытаться: я даже не помнила, в какой момент времени его нарисовала, и что могло меня к нему подтолкнуть.

В общем, промаявшись некоторое время, я поняла, что умру от любопытства, если не попытаюсь что-нибудь выяснить. Умная демоница, вроде мамы, на моём месте сплела бы какую-нибудь хитрую интригу, в конце которой объект интереса сам бы всё выболтал. Но умную демоницу взять было негде, имелась только альтернативно (то есть, художественно) одарённая я. А у меня возникла только одна мысль: спросить кого-нибудь умного и осведомлённого. Нил явно раскрывать свои тайны не желал, поэтому источников информации у меня оставалось двое, Гудвин и доктор. И начать я решила со второго, как с более добродушного и сострадательного. Выждав для верности ещё некоторое время (на случай, если Нил действительно пошёл в медотсек), я решительно направилась развлекаться. Потому что и сама всерьёз не верила, что мне что-то расскажут, а так — могла утешить себя тем, что я пыталась.

Правда, на пороге комнаты я несколько притормозила. Во-первых, чуть не выскочила наружу босиком, а, во-вторых, слишком уж разогналась. Для начала надо было проверить, нет ли дока в его каюте.

Проверила.

— Привет, бес-вредитель. Случилось что? — жизнерадостно поинтересовался он, в одной руке держа малышку, теребящую и пытающуюся тянуть в рот какие-то значки на его форме (учитывая, что раньше никаких значков не было, они, надо думать, были привешены специально для ребёнка), а в другой — книжку. Доктор был спокоен и, кажется, даже вполне доволен жизнью. — Да ты проходи, что в дверях-то стоять? Присаживайся.

— Не совсем, — осторожно начала я, после чего решительно выпалила. — Вы можете мне сказать, что у Нила с глазами и как это всё связано с драконами?

— Уже спалился? — вопросительно вскинул брови Аристотель, причём в голосе его удивления не было ни на волос. — Вот же любопытная зараза… — беззлобно, даже как-то ласково хмыкнул мужчина.

— Кто? — непонимающе уточнила я. — Нил?

— Да нет, причём тут Нил, — доктор поморщился. — То есть, он-то, конечно, причём, но не он зараза. То есть, и он тоже зараза та ещё, но я сейчас не про него говорил, — он на пару секунд запнулся, потом снова досадливо поморщился и проговорил. — Знаешь, давай ты лучше с этим вопросом к самому Даниле попристаёшь, ладно? Я могу рассказать, но это будет невежливо по отношению к нему. Ну, или подожди, рано или поздно всё окончательно вскроется, и ему волей-неволей придётся с тобой поделиться этой душещипательной историей. Слушай, что-то он уж очень быстро спалился при таком неплотном и недолгом общении! Точно ничего не случилось?

— Ну, Нил провалился сквозь обшивку потолка, а я в этот момент рисовала. Он заинтересовался моими рисунками, попросил показать; собственно, всё. После очередного рисунка вытаращился на меня озадаченно, а потом моргнул — и у него зрачки вертикальные стали, и глаза совсем чужие, — честно созналась я.

— Что ж там за рисунки такие? — удивлённо вскинул брови доктор. — Ну-ка, пойдём, мне тоже интересно.

— Да ерунда… — попыталась пойти на попятный я.

— Пойдём, пойдём, уже заинтриговала, — он отложил книгу, поднялся из-за стола и уцепил меня за локоть.

— А вы вот мне ничего рассказывать не хотите, — обиженно проворчала я, покорно позволяя вытолкать себя в коридор. Можно подумать, у меня были варианты!

— Не ничего, а чужую большую и страшную тайну. Хотя, честно говоря, она не совсем тайна, и даже почти симпатичная, но всё равно — чужая. А тебя я спрашиваю про твои рисунки.

— На них, может, тоже чужие тайны есть, — для порядка буркнула я в ответ, проходя в свою каюту.

— А ты те, которые с тайнами, не показывай, — невозмутимо пожал мужчина огромными плечами.

— Да ладно, что уж там, смотрите всё, — сдалась я, присаживаясь на диван и раскладывая на коленях планшет. Док попытался пристроиться рядом, но потом плюнул и отобрал у меня приборчик.

— Дай сюда. А ты — на, подержи малявку, готовься к взрослой жизни, — хмыкнул он и погрузился в изучение. А я стояла рядом, держа на руках ребёнка как заряженную Мертвителем Сферу, и совершенно не представляла, что делать дальше.

Девочка явно почувствовала мою неуверенность, и поспешила уцепиться ручонками за мою футболку и коротким хвостиком — за мой локоть. И отвечала мне настороженным взглядом, явно отражающим мой собственный.

— Док, скажите, пожалуйста, а что с ней делать? — через несколько секунд рискнула уточнить я, потому что малышка почти не мигая продолжала таращить на меня взгляд тёмно-оранжевых глаз со зрачками-щёлочками.

— Не ронять, желательно — не душить и вообще не калечить, — пробормотал он. — Ну, поиграй с ней! Должны же у тебя быть какие-нибудь родительские инстинкты? Сама вот замуж выйдешь, дети пойдут; тренируйся, пока есть возможность. И вообще, ты в детстве в куклы не играла что ли?!