Мертвые молчат

Сагайда придвинулся к столу:

— Я так понимаю, что «дурошлеп» из города вечером не выезжал?

Шеремет утвердительно кивнул, смакуя лимонад.

— Тогда у нас не круг, а сектор поисков. Он повернул со Степной, правый поворот, — Сагайда взял фломастер и начал набрасывать схему. — Обмолвился, что «сокращал». Так?

— Да.

— Город парень знает хорошо. Теперь смотрите: в трех кварталах по Степной есть еще одна сокращенка. Улица, идущая от Двенадцатого квартала. На ней одностороннее движение, но в такое время ездят без знаков. Днем там стройка… Ну-ка…

Сагайда наклонился над папкой, разыскивая заключение трассологической экспертизы.

Прочитал — и улыбнулся:

— Так и есть.

Частички цемента, речной песок, кирпичная крошка — это однозначно…

— На самой стройке, — продолжил Сагайда, — столько времени делать нечего. Следовательно, Двенадцатый квартал.

— А что, может быть… — протянул Шеремет.

Вадик даже поднялся:

— Надо сейчас же туда проскочить. Еще не вечер, бабули все на скамеечках. А мы знаем и цвет машины, и номер…

Сагайда, наверное, мечтал о несколько ином продолжении вечера, но колебался недолго:

— Погнали. Я еще пару ребят прихвачу…

— Давайте, давайте, — одобрил Шеремет. — И если возвратитесь сюда раньше меня, то вдвоем ожидать не обязательно. Вадим доложит.

— Так, значит, вам нужна машина?

— Можно забирать. — И к Сагайде: — У тебя еще найдутся свободные?

— Условно — свободные. Человек пять наскребу.

— Троих — достаточно. И еще: нужен судмедэксперт и два металлоискателя. Звони. Сбор — здесь.

12

Через три часа, когда возвратились Сагайда с Вадиком, в гостиничном номере изменилось немногое. Горел свет — хоть как ни долог июньский день, но и он заканчивается, — в кресле рядом с Шереметом устроился упитанный умник, эксперт, а на журнальном столике лежал грязный черный револьвер системы «наган».

«Орлики» застыли, разинув рты. Матвей Петрович полюбовался зрелищем и спросил:

— Слушайте, братцы, а нельзя ли еще водички раздобыть? Пьется как не в себя.

— Матвей Петрович! — возопил Сагайда, прижимая здоровенные свои ладони к груди. — Да что там вода! Шампанского! А если вы еще и стрелка вычислили — целый ящик! Мускатного!

— Ты посмотри, миллионер какой нашелся, алиментщик несчастный, — сварливо заявил Шеремет. — Сказано же ему: пить хочется. Минералки. А шампанское, так уж и быть, на вашей с Танею свадьбе изопью.

— Ловлю на слове! — среагировал Сагайда и молнией вылетел в коридор.

Вадик жалобно протянул:

— А мы-то были уверены, что взяли главную сенсацию.

— Почему бы и нет? — Для Матвея Петровича Ирин произведенного эффекта хватило. — Выкладывай, что у вас.

— Да что «выкладывай», — заскулил Вадик, — вы скажите, как эту игрушку разыскали.

— Подождем Сагайду, он тоже знать хочет. А ты докладывай.

— Да все нормально. Нашли. Наш «дурошлеп» допоздна развлекался с красоткой. Все запротоколировано.

— Укладывается в версию. И не дурошлеп он тебе, а джентльмен: попал, как кур в ощип, а о даме своей — ни полслова.

— Джентльмен, говорите? Ну-ну. Красотка-то не так себе просто… — Вадик тоже сделал эффектную паузу и выпалил: — Дама, приятная во всех отношениях. Любовница Георгия Деркача.

После паузы Шеремет сказал:

— Однако ловкий гусар этот Кравцов. Зря на него Сагайда «дурошлепа» повесил.

Где-то в здании послышался скрежет и лязг металла. Похоже, что майор прибег к уголовно-наказуемым методам добычи нарзана.

Шеремет прислушался к звукам, а потом хмыкнул и спросил:

— Это сама она подтвердила?

— Самолично. Змеюка еще та, но — сильно напугана.

— Представляю себе: вламываются к ночи двое громил…

— Трое, — уточнил Вадик, — с нами еще участковый был…

Быстрые шаги — и в номер ворвался сияющий Сагайда. Веер бутылок между пальцами и еще полдюжины горлышек — изо всех карманов.

— Так стрелка уже взяли? — заорал Николай прямо с порога.

— Нет, решительно ты меня уморить хочешь, — ворчал Шеремет, помогая освободиться от груза, — или ты мне хочешь нарзанную ванну устроить? Ничего не выйдет: в номере только душ.

— Матвей Петрович, — заныли «орлики» хором, — не травите душу, расскажите.

— Ишь какие, — засмеялся Шеремет, — как мимо этого нагана взад-вперед шастать, так ничего, а как рассказать, то скорее?

— Правда, пожалейте вы их, Матвей Петрович, — отозвался и толстячок, — товарищ майор сейчас помрет от любопытства, а такое начальство на дороге не валяется.

— Банда подхалимов, — решил Шеремет, смакуя нарзан, — но бог с вами. Револьвер обнаружен в огороде дома номер семь по проезду Первомайскому. Будяки там — по пояс. Кстати, майор, твои гвардейцы с металлоискателями работают прескверно. Обрати внимание.

— Обращу, — пообещал Сагайда, — вот только вас дослушаю. А потом возьму служебный «макар» и застрелюсь от позорища, потому как должен был найти наган еще утром.

— Не торопись. Это пусть враги наши стреляются — так, как один уже застрелился. А ты еще у Игнатьевича побегаешь…

— Застрелился? — переспросил бледный от волнения Вадик, — Деркач застрелился?

— Он самый. Хоть меньше всех к этому стремился.

— А к чему он… стремился? — хрипло выдавил Сагайда. Он от волнения краснел.

— К чему скотина стремится? — пожал плечами Шеремет. — Избавиться от постылой, а мазунчика себе оставить; все «хвосты» по прошлым делам — и по следствию — обрубить. Не мог же не понимать, что рэкетирской вольнице — конец… Возможно, и «своих» провести, обязательства нарушать — чтоб денежки к рукам прилипли… А остальное — сами раскрутите.

— И как же это произошло? — нарушил молчание Вадик.

— И я себя спрашиваю о том же, — печально сказал Шеремет. — Совсем недавно назывался он товарищем… Нашим соратником…

— Только назывался, — бросил Николай.

— Наверное. Уже когда брал подачки, издевался над беззащитными, подмазывался к начальству, пил за счет уголовников — уже был готов. Ко всему. К выжиманию своими тренированными мышцами «подати» у перепуганных кустарей, к посредничеству чиновным взяточникам, к покровительству цеховикам, к убийству, наконец…

— А как все было технически проделано? — спросил, уже успокоившись, Сагайда.

— Принадлежность оружия ты уточнишь. Возможно, у неформалов изъял. Похоже, что они предписали кому-то своему сдать — а Деркач не стал оформлять, неучтенный ствол ему был нужен. Впрочем, это гипотеза. А потом выбрал момент… Два выстрела решали сразу несколько проблем. Именно два. Клавдию он давно приговорил, но не собирался убивать просто так. Опасно: их «супружескую любовь» слишком хорошо знали в городе. А вот если покушение на обоих, да еще если своевременно распустить слухи об угрозах ему лично, — тогда будут искать где угодно, только не там, где надо.

— Очень похоже… — прошептал Вадим.

Шеремет кивнул и продолжил:

— Выбрал подходящее место и время — и выстрелил ей в затылок. Профессиональный выстрел. Гарантирована мгновенная смерть. А потом — второй выстрел. Себе в спину.

— Вот этого я не понимаю, — отозвался Сагайда.

— Покажите, как это делается, — повернулся Шеремет к эксперту.

Толстяк встал, взял револьвер и, ловко вывернув руку, приставил ствол к своей спине. Вороненая сталь прикоснулась к одежде примерно в том же месте, где на теле Деркача было обгорелое входное отверстие.

— Номер… — покачал головою Сагайда.

— Не убеждает? — поднял брови Шеремет.

— Что Деркач мог так выстрелить — сомнений нет. Но выстрелил он так или нет? Риск-то какой: несколько миллиметров — и не имитация, а настоящее самоубийство.

— Ошибаешься, — сказал Шеремет и взял из рук эксперта наган, — выстрел не смертельный, тем паче для такого бугая. Сердце не заденешь, даже если стрелять не наискось, а прямо. Опасность в другом. Главное — после выстрела не потерять самообладание. Не падать. Не делать резких движений. Не бежать. И вот на этом Деркач сломался. Швырнуть наган, завернутый в тряпку, в лопухи он еще смог, а сохранить самообладание…