Земля за Туманом

Далаан снова остановил отряд. Новое зрелище ошеломило их. Вдали, на невысоких холмах, пылали бесчисленные огни — яркие и теперь уже неподвижные. Словно звезды пали с небес и, коснувшись земли, разгорелись еще ярче.

Русинский город? А ведь похоже на то!

Город был не просто большой — он был велик, он был огромен, как необъятный стан Потрясателя Вселенной, раскинувшийся в степи. От обилия огней Далаану сделалось не по себе. В таком городе действительно могли жить тысячи, десятки тысяч и даже сотни тысяч русинов.

Прямая, как копейное древко, лента русинской дороги, дотянувшись до города, разветвлялась, распадалась и терялась среди городских огней.

— Едем. — Далаан тронул коня.

Отряд двинулся на россыпь огней.

Неподалеку от города русинский тракт проходил через небольшой, хорошо освещенный участок с двухэтажным строением на ровной, примыкавшей к обочине площадке. Здесь тэмэр тэрэг замедляли ход. Некоторые на время останавливались.

— Что там? — спросил Далаан, повернувшись к броднику.

Плоскиня принялся расспрашивать пленника. Затем ответил:

— Лука Ныч говорит, что это дорожная застава.

— Харагуул?

— Наверное, — пожал плечами урус.

Вообще-то было не очень понятно, какой прок в видимом издали харагууле, который к тому же совсем не трудно объехать. И все же Далаан из осторожности увел отряд подальше от тракта. Дорожные огни скрылись из виду.

Городские холмы от предместий, расположенных в низине, отделяла река — широкий русинский Тан. На противоположном берегу высились огромные башни. А вот предместья на этом не казались защищенными.

Далаан улыбнулся: похоже, милостивый Тэнгри открывал ему безопасный путь в город.

Пленника и лошадей Далаан оставил под присмотром братьев Тюрюушэ и Тюрюубэна в заросшей и надежно укрытой от чужих глаз ложбине. Остальных воинов расположил в высокой пыльной траве так, чтобы каждый мог при необходимости прикрыть его стрелой из лука, а мог и незаметно отползти к лошадям. С собой Далаан взял осторожного Очира и Плоскиню.

Втроем они залегли у дороги, ответвлявшейся от большого тракта и тянувшейся вдоль городской окраины. Притаились, наблюдая.

Ох и странный все же это был город.

Дома, сложенные из ровных каменных плит и кирпича. Невысокие разномастные заборы — каменные, железные и сбитые из крашеных досок. Видимо, у каждой оградки свой хозяин. А вот широкие улицы на ночь ничем, ну то есть совершенно ничем, не перекрыты. Нигде ни общего вала, ни частокола, ни хотя бы легких переносных рогаток.

Крепостных стен тоже нет и в помине. Ни здесь, ни на той стороне реки. Даже вооруженной стражи нигде не видно. Удивительная беспечность! Правда, за рекой грозно поднимаются высокие — у некоторых Далаан насчитал больше десяти ярусов — башни. Но они ничем не связаны друг с другом, а потому вряд ли остановят вражескую конницу, если та вдруг ворвется на городские улицы.

Удивляла и дорога, возле которой лежали Далаан, Очир и Плоскиня. Она совсем не походила на разбитые ухабистые дорожки, что разделяли поля высокой пшеницы. Эта была ровной, как струганая доска, расчерченной по темно-серому белыми полосами, прямой и твердой, как камень.

— Чулуум дзам! — услышал Далаан сдавленный шепот Очира.

А ведь верно подмечено! Чулуум дзам, каменный путь… И не поймешь, как построили его русины. Вроде бы из плит сложили, но нигде не видно ни единого стыка. Словно великаны вытесали и уложили на насыпь один длиннющий каменный монолит. Или залили небольшую насыпь расплавленным камнем. Возможно, тут не обошлось без магии и помощи демонов.

С дороги тянуло смрадным дымом. Безлошадные железные повозки рассекали темноту яркими лучами и с шуршанием проносились мимо. Однако самобеглые колесницы русинов все же ездили здесь не очень часто, и, выбрав нужный момент, можно было перебежать незамеченным на противоположную сторону. Туда, где начинались городские предместья.

Чуть в стороне, по правую руку, виднелся большой островерхий гэр, сложенный из красных кирпичей и поставленный у самой обочины. Постройку украшали удивительные маленькие огоньки — разноцветные и бездымные. Из-за распахнутой двери и из больших квадратных окон доносились звуки диковинной музыки и истошный напев неведомых шаманов. Незнакомая мелодия звучала довольно громко, но Далаан не заметил музыкантов ни внутри кирпичного гэра, ни снаружи.

Странный мир, странный город. Странные русины. Все здесь было странно. Пугающе странно.

Перед гэром стояли две железные повозки. Возле входного проема под небольшим навесом черноволосый русин с горбатым носом возился у железной жаровни. Обликом он не был похож на пленного Лука-аныча и, по всей видимости, принадлежал к другому русинскому племени. На русине была перепачканная и засаленная некогда белая накидка. Из жаровни поднимался слабый дымок.

— Что он делает? — шепотом спросил Плоскиня.

— Наверное, окуривает вход, — ответил Далаан. Без особой, впрочем, уверенности. — Священный огонь и очищающий дым изгоняют дурные мысли у гостя, переступающего порог гэра.

— А чего ж тогда огня и дыма так мало? — удивился Плоскиня.

Тут бродник, конечно, прав: очистительный огонь был слишком мал. И дыма — почти нет.

— Может быть, это жертвенник? — предположил Очир. — Смотри, Далаан-унбаши, на огонь возложено мясо. Кому, как не богам и духам, оберегающим жилище русинов, оно может предназначаться?

А ведь и в самом деле! Присмотревшись получше, Далаан заметил на жаровне куски мяса, нанизанные на длинные металлические штыри.

— Но как осмеливается русин класть в священный огонь острое железо? — недоумевал Очир.

Да, чернявый русин ничуть не смущался тем, что стальные острия ранят огонь. Вот он спокойно крутит жертвенное мясо над углями. Вот размахивает над ним опахалом. Вот чем-то брызгает на мясо и угли из прозрачного сосуда. Вот снова крутит…

Какой-то неведомый русинский ритуал?

Ага, а вот русин снимает мясо с огня. Накладывает в большую белую чашу. И, оглянувшись украдкой на кирпичный гэр, сует кусок в рот.

Жует!

— Русин ест жертвенное мясо?! — ужаснулся Очир. — Какое кощунство! Вырывать пищу изо рта богов! Неужели несчастный не боится кары?

Плоскиня пожал плечами:

— Может быть, этот русин всего лишь готовит пищу?

Из гэра кто-то окликнул человека у жаровни. Тот, подхватив мясо, поспешил на зов.

Очень кстати! Как раз и дорога опустела. И возле русинской постройки — никого.

— Ждите меня здесь, — велел Далаан. — Если не вернусь до рассвета — уходите к лошадям и возвращайтесь обратно. Расскажете Субудэю и Джебе обо всем, что видели.

Он вскочил на ноги. Перебежал каменную дорогу. Скатился в канаву на той стороне, скользнул в кусты, отполз подальше. Замер, унимая сердцебиение и осматриваясь.

По чулуум дзаму пронеслась железная повозка. В кирпичной юрте громыхала музыка. Где-то в отдалении лениво брехали собаки. Все было спокойно.

Оружие могло бы насторожить и озлобить русинов. Но и без оружия входить в незнакомый город было неразумно. Поэтому Далаан заранее тщательно приготовился к вылазке. Легкий панцирь он прикрыл широкополым походным цувом. Вместо боевого шлема-дуулга надел на голову плотный конусовидный мелгай — неброскую шапку, способную защитить не только от дождя и ветра, но и от скользящего удара вражеского клинка.

Саадак с луком и колчан с длинными стрелами пришлось оставить Очиру — такое снаряжение никак не спрячешь. Однако за голенище сапога Далаан сунул нож-хутуг, а в походный мешок, набитый для виду травой, вложил саблю. Так, с безобидной котомкой в руках он будет похож на чужака-странника, но не на воина. По крайней мере, сразу воина в нем не распознают.

Далаан скользнул по извилистой немощеной улочке туда, где света было поменьше, а тень погуще. Собственно, это оказалась и не улочка даже, а так… То ли размытая дождями и заросшая бурьяном сточная канава, то ли протоптанная в траве тропа. В общем, достаточно хорошее укрытие, чтобы проскользнуть под носом городской стражи.