Страница 42 из 52
— Ну как же! Закон о пропаганде гомосексуализма среди несовершеннолетних. У нас ведь Толян. Я боялся, что мое признание сочтут пропагандой, и продолжал скрываться. Знаете, каково это, когда вокруг тебя кипит жизнь, а ты будто и не существуешь…
— А я вот недавно была в Голландии… — задумчиво начала Елена Константиновна.
— Не надо сравнивать! — перебил Пантелеймон Никанорович. — Их волнует мнение потомков, а нас — предков.
— Светочка! — встрепенулся Гей. — Где же наше шампанское?
В салоне появилась Светлана с подносом. Все взяли по фужеру, лишь Елена Константиновна улыбнулась и покачала головой.
— И что теперь? — спросил Михаил Африканович.
— Что «что теперь»?
— Что вы теперь будете делать?
— То же, что и до этого. Зато я знаю, чего больше не буду — притворяться. Лука Романович, скажете тост? Желательно за меня.
— Да, да, конечно… Я рад, что вы нашли в себе мужество… вернее, решились на этот шаг. Желаю, чтобы вы больше не были одиноки.
— Спасибо!
Они чокнулись. Гей повернулся к Елене Константиновне, задержал фужер на уровне глаз и залпом выпил.
— А вас это не шокирует? — обратился он к Михаилу Африкановичу. — Ладно, они психиатры, но про вас я думал…
На лице Штыкова расползлась снисходительная улыбка.
— А что вы думали? Что я, пи… геев не видал, что ли? Я в военном училище учился, у нас там всякое бывало. Это теперь у вас каминг-ауты. А в мое время и слов таких не знали. Однажды один курсант, как сейчас помню, Леха его звали, высокий такой, с волосатыми ногами… мы с ним пошли…
— Не надо, пожалуйста, это лишнее, — вмешалась Елена Константиновна.
— Ну, не надо, так не надо.
— А почему вы передумали? — спросил Капралов. — В смысле — решились? Боялись, что узнает Толян, но открылись ему…
— А как раз из-за этого закона. Толику недавно исполнилось шестнадцать, возраст согласия. Тогда я спросил, не против ли он, чтобы я рассказал про себя.
— А что он?
— Он согласился. Тогда я рассказал, и он пообещал держать в секрете, пока я сам не скажу. Но потом вы решили устроить геноцид, и я обрадовался, что не успел.
— Получается, никто не знал о вашем существовании?
— Почему же, Раиса всегда знала, что я у нее есть. Мне было одиноко, она меня, кажется, жалела… Давала играть с этой куклой…
— С пупсиком…
— Да, с пупсиком.
— И вы его украли?
— Я не крал!
— Оставили себе?
— Да нет же!
Гей закусил губу и посмотрел на пустой фужер.
— Я его отдал.
— Эх, Раенька, Раенька… — с укоризной, но в то же время и с едва заметным торжеством вернулся в разговор Профессор, — а ведь сколько всего вылилось за это время на старика… Я и клялся, и божился, и к состраданию…
— Да прекратите вы! — не выдержал Пантелеймон Никанорович. — Никто вам ничего не говорил!
— Но ведь думали-с! Думали-с!
Капралов протянул Гею свой недопитый фужер.
— Кому вы его отдали?
— Я не ожидал, что так выйдет! Я не хотел причинять Раисе боль! Он говорил, что так будет лучше. Что я помогу нам всем, понимаете? Полковник такой обаятельный. В общем, я ему поверил. А зря.
— Полковник? Настоящий или тоже…
— Ой, а разве я не сказал? Он один из нас, тоже в Раисе живет.
— Ёксель-моксель! — восхищенно воскликнул Михаил Африканович. — Ну у вас и работа!
Капралов раздраженно отмахнулся.
— Получается, Полковник тоже о вас знал…
— Разумеется! Он все про всех знает.
— А с ним можно поговорить?
— Ой, если у вас получится. Я даже не подозревал о его существовании, пока ему не понадобилась матрешка. Но вы можете попытаться. Только я сперва шампанское допью.
Гей влил в себя остатки из капраловского фужера и откинулся назад.
Несколько секунд Капралов собирался с мыслями.
— Рад, что мы встретились, Полковник, — сказал он. — Думаю, про нас вы знаете немало. А мы про вас ничего. Не хотите что-нибудь рассказать?
— Нам нужна ваша помощь, — сказал он, не получив ответа. — Раисе нужна ваша помощь.
— Я попробую? — предложила через минуту тягостной тишины Елена Константиновна, и Капралов пожал плечами. — Вы немного запутались. Это бывает со всеми. Люди нас часто не понимают. Однако главное — это уверенность, что мы поступаем правильно. Вы ведь поступили правильно?..
Михаил Африканович хлопнул ладонью по столу.
— Так вы его долго будете заклинать! Дилетанты… Дайте мне!
Он пересел в кресло напротив дивана и повернулся лицом к Раисе.
— Я обращаюсь к Полковнику… Ты слышишь меня, Полковник? Я вызываю Полковника… Если слышишь, подай знак…
— Думаю, вам было бы удобнее за столом, — весело заметила Раиса.
— Так, значит? Ну-ну… Сейчас отзовешься.
Михаил Африканович достал из кармана брюк бордовую книжицу с золотым гербом на лаковой обложке.
— Так, товарищ Полковник, приказываю немедленно подать голос и доложить обстановку!
Он раскрыл перед Раисиными глазами удостоверение. Сперва ничего не произошло, но вдруг ее тело напряглось, голова вжалась в плечи, а брови наползли на глаза.
— По вашему приказанию прибыл, товарищ генерал!
— Молодец! Докладывайте!
— Пупсик был конфискован в целях безопасности, товарищ генерал.
— Доложите по форме!
— Так точно, товарищ генерал! В начале прошлого года я обратил внимание, что через прессу проводятся поиски матрешек. Принимая во внимание, что в нашем распоряжении также находилась матрешка, я посчитал эту информацию важной и в дальнейшем ее отслеживал. Затем произошло известное похищение матрешки из музея. Сопоставив факты, я пришел к выводу, что Раисе угрожает опасность. После анализа вариантов мною было принято решение избавиться от матрешки. Однако уничтожить ее было нельзя, поскольку вероятный противник мог узнать, что она у нас была. Мною был разработан и осуществлен план мероприятий. Я разместил фотографию матрешки в социальных сетях. После этого со мной связались и предложили сотрудничество.
— Об этом подробнее! Кто связался, в чем заключалось сотрудничество.
— Они не представились. Мне было приказано оставить матрешку в гардеробе Большого театра в кармане плаща.
— А вы?
— Я так и сделал. Оставил матрешку в гардеробе вместе с запиской.
— Что за записка?
— Поскольку лично они встречаться не стали, я написал, что свои обязательства выполнил и очень надеюсь, что Раиса теперь в безопасности. Ничего особенного.
— А вчерашняя история тоже ваша инициатива?
Полковнику нечасто приходилось пользоваться лицом, и поэтому, не зная, как с его помощью выражать эмоции, он смущенно захлопал глазами.
— Ну же! — воскликнул Михаил Африканович.
— Никак нет! После того, как все стали общаться между собой, действовать скрытно стало сложно. Я доложил об этом и сообщил, что больше не смогу быть полезен. Однако мне было поставлено условие: если я хочу безопасности для Раисы, могут потребоваться мои услуги. Был разработан код. Вчера после прогулки я заметил на столе коробку шоколадных конфет «Вдохновение». Это был условный сигнал, что со мной должны связаться. Когда зазвонил телефон, я уже знал, что звонят мне, и подавил остальные личности.
— И чего они хотели?
— Они сказали, что это последнее задание. Я должен был встретиться с их человеком и провести его под видом Раисиного друга в квартиру тети. Они пообещали, что после этого Раиса будет в безопасности. Также меня заверили, что никому не будет причинен вред. Это всё.
— А как вы с ними общались? — спросил Капралов.
— Посредством электронной почты.
— Благодарю за службу! — рыкнул Штыков. — За такое вас нужно отдать под трибунал. Но это будет решать Лука Романович. Докладывать впредь будете ему. Вольно!
— Лука Романович, вы все узнали? — печально спросила Раиса. — Можно я теперь отдохну?
ЧАСТЬ 4