Страница 41 из 42
Он рассеянно посмотрел на меня и поднял брови, словно не понимая, о чем речь.
— Да, конечно. Это был Луис Тельес, житель Маракайбо. Но я не понимаю...
— А известно ли вашей милости, что пираты прячут сокровища в старых негодных пушках на многих необитаемым островках в наших карибских водах?
— Ну разумеется, да.
— А знаете ли вы...
— Хватит! — рассерженно рявкнул он. — Могу я узнать, о чем ты пытаешься рассказать?
— Простите, отец. Я лишь хотел сказать, что на моем острове, в пещере, полной летучих мышей, за много месяцев до вашего прибытия я нашел четыре фальконета, скрытые под слоем покрывающего пол помета.
Глаза отца сверкнули.
— Четыре фальконета? — заинтересовался он.
— Да, отец.
Он тут же нахмурился.
— И какое клеймо было выбито на дулах?
— Никакого, отец. Или они были такими старыми, что оно стерлось.
— Мартин! — довольно воскликнул он. — Ты нашел пиратские сокровища!
— Я тоже так думаю, отец.
— Так, значит, ты его не видел?
— Нет, отец, не видел. Дула были забиты пометом, а тогда я не знал, что может скрываться внутри, и не посмотрел. Я совершенно окоченел и сильно ударился о фальконеты, так что упал, к тому же летучие мыши начали возвращаться. Поэтому я подумал, — заключила я, — что мы могли бы заглянуть на мой остров до того, как отправиться за табаком, и если там и вправду сокровища, мы купим оружие у Мушерона на обратном пути, не останавливаясь на плантациях.
Даже сделавшись богачами, мы не могли бросить Бенкоса, если он попросил о помощи, ведь он не покинул нас, когда мы обращались за помощью к нему.
— Так тому и быть! — согласился отец. — Но ты должен знать, что по возвращении из плавания я хочу отойти от дел. Я в последний раз отправлюсь на «Чаконе» в качестве капитана.
Я онемела от удивления.
— Я стар, Мартин, — объяснил он, выглянув в окно кабинета, в котором мы сидели. — Скоро мне исполнится шестьдесят пять лет. В моем возрасте не следует командовать кораблем, — он немного помолчал, а потом рассмеялся. — Это уж точно, ни одного капитана моего возраста не сыщешь! В общем, я хотел сказать, мальчик мой, что возлагаю заботы о «Чаконе» на тебя. Хочу, чтобы ты стал ее капитаном.
— Капитаном «Чаконы»? — еле выговорила я.
— А почему же нет? Ты мой законный сын, хороший моряк и торговец, ты сообразителен, как прекрасно это показал, и честен, как никто другой. Так какие еще нужны добродетели?
Я задумчиво замолчала.
— Единственная добродетель, которой мне не хватает, отец, это быть мужчиной. Где это видано, чтобы кораблем управляла женщина?
Отец рассердился.
— Ты что, не можешь позабыть эту несчастную Каталину Солис? — воскликнул он, стукнув кулаком по столу, а потом фыркнул и снова посмотрел в окно. — Не можешь, правда ведь?
— Не могу, отец. Я Каталина Солис, хотя имя для меня никогда не имело значения, но я женщина, и сменив одежду и документы, я всё равно не превратилась в вашего сына Мартина. Я женщина, отец, я Каталина, хоть и выгляжу как парень.
Мы оба погрузились в печальное молчание. Он хотел иметь сына, а я упрямо называла себя женщиной.
— Ладно! — рявкнул он, стукнув по столу еще раз. — Оставайся Каталиной! Но ты должна знать, что были и другие женщины, управляющие кораблями, более того, адмиральши, командующие целым флотом его величества.
Я открыла рот от изумления.
— Ты никогда не слышал о донье Исабель Баррето, супруге дона Альваро де Менданьи, первооткрывателя Соломоновых островов, которая была адмиралом и первой обнаружила множество островов? Десять лет назад, после смерти ее мужа во время плавания, она переоделась в его платье, взяла его оружие и повела галеоны на Филиппины, причем даже сама держала румпель во время шторма. Что скажешь, а? И она не единственная, уверяю тебя. Есть и другие, менее известные, поскольку занимали не такое высокое положение.
Так значит, я не единственная нахожусь в таком безумном положении? Адмиральша флота его величества! Вот кем я хотела бы стать! Так я и заявила отцу, и теперь он разинул рот от изумления.
— А до тех пор, может, тебя устроит позиция капитана «Чаконы»?
— Разумеется, отец.
— Так тому и быть! — воскликнул он, поднимаясь, чтобы меня обнять.
Мы отчалили на следующей неделе и через пятнадцать дней плавания Гуакоа провел «Чакону» через гряду рифов, окружающих тихие лазурные воды моего острова. Мы бросили якорь и высадились в шлюпке на пляж. В моей памяти не сохранилось почти ничего из прошлого. Моя жизнь началась в тот день, когда я прибыла на этот белый пляж на борту стола-шлюпки, и вернувшись сюда, я почувствовала, будто вернулась домой, что этот остров — мой потерянный дом.
Мы поднялись на холм и добрались до ближайшей к моей хижине заводи. Хаюэйбо, бывший ловец жемчуга из Кубагуа, вызвался меня сопровождать. По всей видимости, он сомневался в моей способности набрать достаточно воздуха в легкие, но я скоро показала, что он ошибся. Мы добрались до пещеры летучих мышей одновременно, и при всем своем опыте он дольше пытался отдышаться.
Старинные фальконеты по-прежнему лежали там. Хаюэйбо палкой вспугнул омерзительных животных, свисающих с потолка, а я тем временем вытаскивала помет, забивший дула пушек. Я не поверила своим глазам, когда очистила первую. А в особенности, когда опустошила вторую. Что уж говорить про третью и четвертую: золотые серьги с жемчугом, гранатовые ожерелья, медальоны, золотые цепочки, браслеты с кораллами, золотые булавки и кольца с изумрудами, прекрасные столовые приборы из золота с инкрустацией драгоценными камнями, пятьдесят или шестьдесят золотых слитков и десять или пятнадцать серебряных, а еще дублоны и дукаты, заполняющие пустоты. Целое состояние. Капитан или адмирал, но всю оставшуюся жизнь я буду очень богата, поскольку, как заявил мне отец, предупредив об этом и других членов команды, всё найденное в фальконетах будет принадлежать только мне.
Мы с Хаюэйбо несколько раз пересекли связывающий пещеру с заводью тоннель, пока не вытащили все сокровища. Остальные, как ни пытались, не могли оставаться без воздуха столько времени, чтобы добраться до цели.
Всё сложили в мою каюту, таково было желание отца, этим он хотел показать, что ничего не достанется ни ему, ни остальным, но я всё же разделила дублоны на всех, выдав каждому сумму согласно рангу, чтобы не возникли споры.
Расставаясь с моим островом, я плакала, как плакала в тот день, когда покидала Севилью и Испанию, уверенная, что мне не суждено вернуться. Этот клочок земли, затерянный в океане, дал мне так много, не только сделал меня сильной и независимой, но и превратил в богатейшего на Твердой Земле человека. Опираясь руками о борт корабля, я смотрела, как остров уменьшается на горизонте, пока совсем не исчез. На «Чаконе» царило безудержное веселье, мои товарищи жаждали поскорей явиться в первый же порт, чтобы потратить дублоны на свои прихоти. Они чувствовали себя такими же богачами, как и я, но, похоже, стремились избавиться от денег, потратив их на увеселения и пирушки.
Однако на Маргарите нас с отцом поджидал другой сюрприз. Как обычно, когда мы там причаливали, я осталась на борту, чтобы избежать риска столкнуться со своим дядей, таким образом я оказалась на корабле одна, пока остальные спустились на берег, чтобы повеселиться. Примерно около полуночи шлюпка с командой вернулась. Почти все были пьяны, а их карманы опустели, но все были счастливы и довольны. Поднявшись на борт, отец схватил меня за руку и потащил в свою каюту.
— Доминго Родригес мертв! — воскликнул он, не успев толком закрыть дверь.
Полусонная, я не сразу его поняла.
— Ты овдовела! Ты что, не слышишь меня? Твой кошмарный муж мертв!
Оказывается, во время эпидемии оспы, обрушившейся на остров в прошлом году, когда мы плавали в поисках последнего табака по всем Карибам, мой муж, Доминго Родригес, скончался от этой болезни. И он оказался не единственным умершим членом семьи, поскольку дядя Эрнандо тоже скончался, как и его партнер и мой свекр Педро Родригес.