Роар и Лив (ЛП)

Я должен поговорить с глазу на глаз с Лив. Если есть единственная вещь, которая всегда была ясна мне это то, что мое счастье связано с ней. Только тогда, когда я точно узнаю чего она хочет, тогда я смогу скоординировать наш следующий шаг. Поскольку мы направляемся от границы Тайдов, я клянусь забрать ее подальше от подслушивающих ушей Уилана и наблюдательных глаз Коллинза. Далеко, даже, от Перри.

Мой пристальный взгляд двигается к нему, идущему не несколько шагов впереди. Я наблюдаю, как он бросает несколько ягод ежевики, которые он нашел ранее в свой рот.

— Хочешь чего-нибудь, Лив? — говорит он не оглядываясь назад.

— Нет, — отвечает она. — Спасибо, — добавляет она машинально.

Напряженность между тремя из нас исчезла, но Лив все еще тиха. Ей разрешают быть тихой.

— Я хочу кое-что, — говорю я, чтобы выгнать тишину немного дальше.

Перри поворачивается и махает рукой, указывая всюду. — Тогда начинай искать, — говорит он, но он подмигивает мне.

Я жую зрелые фрукты, думая о прошедших днях. Перри защитил меня от Вейла, и затем Вейла от меня. И он успокоил Лив. Его действия показали, что он поддерживает нас, но теперь мне приходит в голову, как мало фактически он сказал в поддержку нас. Тогда мне приходит в голову, что я не услышал, что он говорит что-либо. Я понятия не имею, что он фактически думает о помолвке Лив с Соболем.

Холодное чувство пробегает по моему позвоночнику. Действительно ли возможно, что он фактически соглашается с Вейлом?

Мысли исчезают в моей голове, одна за другой. Возможно он за устроенный брак, потому что он не понимает, что любовь означает — что имеем Лив и я. Самая близкая девушка, с которой он был, является Брук — которая не близка вообще. Но даже если бы он понимал, то он не сделал бы тот же самый выбор. Перри самоотвержен. Для Тайдов он пожертвовал бы собой и любовью и чем-либо еще, что мешало.

Это поражает меня. Он мог фактически мог работать против меня и Лив? Пошел ли он на это путешествие, чтобы отслеживать нас? Чтобы удостовериться, что мы не сбежим? Он никогда не предал бы нас для Вейла; его преданность его старшему брату это гнилая вещь, готовая разрушиться. Но я только что признавался себе, он сделает что-угодно для Тайдов?

Пот стекает вниз по моей спине, поскольку я думаю о тысячах времен, мы соревновались друг с другом в этой вещи или — во всем. Наши соревнования никогда не были серьезными. Никогда не злыми. Даже когда мы спорили вчера вечером, я никогда не рассматривал его как истинного противника. Что, если он становится другим?

Что, если он попытается помешать мне быть с Лив?

Лив смотрит на меня, выражение ее лица вопросительное и немного растерянное. Я знаю, что гримасничаю. — Кислые, — говорю я. — Ягоды были. — Я подмигиваю ей и отвожу взгляд, сосредотачиваясь на звуке наших шагов.

По иронии судьбы наши шаги синхронны. Три пары ног приземляются в почти идеальном ритме. Я концентрируюсь на том — на маленьком чуде, происходящем в этот момент — но бунтарское скандирование начинается в моей голове, и оно громко. Слишком громкое, чтобы игнорировать его.

Если я должен потерять все, чтобы сохранить ее, я хочу.

Я буду.

Я буду.

Я буду.

Украсть некоторое время, чтобы поговорить с Лив, оказывается просто. Той ночью, когда я кружу вокруг нашего лагеря в ночные часы, в то время как другие спят, она находит меня.

Я был с ней весь день. Всю неделю. В течение многих месяцев и лет. Но мое сердцебиение медленно ускоряется при виде ее приближения, высокая жидкая тень, перемещающаяся через черные деревья. Она останавливается на расстоянии в несколько футов, ее глаза, сияющие в темноте. Я замечаю, что она носит свое оружие. Мы теперь в пограничной зоне.

— Я не позволю тебе отдать свою жизнь, — произносит она. В ее голосе есть боль, и я ненавижу это, первая вещь — первая реальная вещь — что она сказала мне сегодня.

— Я тоже не хочу отдавать ее.

— Роар, мне нужно, чтобы ты был серьезным прямо сейчас.

Я поднимаю руки сдаваясь. — Хорошо... Я слушаю.

— Ты слышал, что сказал Перри... что Вейл поклялся сделать тебе, если мы сбежим. Но это не только про вызов Вейлу, Роар. Я слышала о Соболе. Он горд и мстителен. Люди говорят, что он получил свое имя, потому что у него темное сердце.

— Это только болтовня, Лив. Соболь силен. Власти не бывает без врагов и их презрения.

— Но что, если это правда? Если мы бежим, мы не просто пойдем против Вейла. Что, если Соболь сделает его миссией выследить нас? Убить тебя? У него есть тысячная армия, и это факт. Это не слух. Я не хочу быть ответственной за тебя живущего остальную часть твоей жизни как разыскиваемый, и если ты будешь когда-нибудь пойман...

Она замолкает, принимая решение не заявлять очевидное. Если я заберу ее от Соболя, Вейл когда-нибудь ловит поймает меня, это моя жизнь. Нет ничего, чтобы я сказал, так что я пожимаю плечами. Я не могу обещать, что этого не произойдет. Это может произойти. Ей придется принять это или отказаться принимать это. Но я не буду давать ей ложную надежду.

Я вдыхаю, прислушиваясь к звукам вокруг меня. Риск нападения групп рассеянных здесь вполне реален; мы не можем позволить себе подвести нашу бдительность. Я слышу только звук листьев, шелестящих с бризом. Одинокое уханье совы на расстоянии.

Все, что я хочу это быть там, где мы были несколько дней назад на пляже в пещере.

Лив переминается на ногах. — Скажи что-нибудь, Роар.

— Я люблю тебя.

Слова висят в темноте, и теперь она та, которая замолчала. Это не было моим намерением. Она должна быть в моих руках прямо сейчас. Я не знаю, почему ее там нет.

Я подхожу к ней и нахожу ее руку. — Я понимаю риски, Лив. — Я гляжу на лагерюь, думая о друге, которого я мог бы потерять. — И я готов взять их. Для тебя. Для нас. Я выбираю тебя. Выше всего остального я выбираю тебя. — Ее пальцы холодные, затем я беру их между ладонями и прижимаю губы к ним. — Я готов, — говорю я в ее кожу. — Вопрос, а ты?

Она смотрит на меня.

Я жду.

И жду.

— Ты убиваешь меня, Лив. Независимо от того что это, просто скажи мне. Что находится в твоем сердце?

— Ты, — говорит она.

Она говорит мне снова, тихо.

Ты. Это всегда был ты.

Я не понимал, что задерживал свое дыхание в течение нескольких дней до сих пор. Я притягиваю ее к себе и сжимаю настолько крепко, как я смею, не причиняя ей боль. Я целую макушку ее головы. — Я должен был услышать это, — шепчу я в ее волосы.

— Когда я думаю о том, чтобы быть без тебя, — говорит она, — Я могу лишь дышать.

Совпадение заставляет меня улыбнуться. — Продолжай дышать. Я прямо здесь.

Она откидывается назад. Улыбка на ее губах там и уходит. — Я не вижу выхода, Роар. Каждый выбор, который я имею, люди, закончат страданием. Если я не пойду за Соболя, что произойдет с Тайдами? Они будут голодать из-за меня? Мила? Талон?

— Нет. Твой брат не позволит им голодать.

— Как? Я решение Вейла. Его ответом на кормление племени являюсь я.

— Когда я сказал, что брат, говорил о Перри. Он не будет позволять Талону голодать. Никто не будет Вейлом. Они будут думать о чем-угодно. Ни один не будет голодать.

Вместо того, чтобы успокоить ее волнение, мои комментарии только делают ее беспокойнее. Она оставила бы всех, если бы мы бежали. Талона. Перри. Вейла и Милу. Даже Брук. Она потеряла бы любой шанс увидеть их снова, если бы она и я бросили вызов Вейлу и исчезли.

Я не могу попросить, чтобы она сделала этот выбор.

— Ты знаешь то, чего я хочу, — говорю я ей вместо этого. — Независимо от того, что ты решишь, любимая, я здесь. Я всегда буду здесь.

Она тиха в течение долгого минуты, ища мои глаза. Врывающиеся прямо в мою душу. — Лив или любимая? — спрашивает она.

Я откидываю в сторону ее волосы от ее шеи, и оставляю свою руку там, чувствуя биение ее пульса. — Одинаково, — отвечаю я. — Это то же самое для меня.

 10