Страница 17 из 28
Она спустилась по ступеням палаццо и двинулась через площадь. Мерсер расплатился с официантом и последовал за ней.
Около арочной колоннады, с которой начиналась площадь, Адриана свернула налево, миновав почту. Мерсер зашел за угол и увидел ее, входящую в дверь. Он шагнул к каменной балюстраде, закурил. В одном из номеров отеля неподалеку был включен патефон. Из открытого окна доносился томный голос певца, жалующегося на одиночество. Сейчас песня была созвучна настроению Мерсера. Он швырнул окурок в канал и направился к двери.
На узкой лестнице пахло чесноком, кошками и табачным дымом. Мерсер медленно поднимался, читая таблички на дверях. Со стены лестничной площадки кто-то неаккуратно содрал предвыборные плакаты, оставив обрывки фраз: «Христианские демократы», «Коммунистическая партия», «Итальянские рабочие». Ее фамилия значилась на дверной табличке верхнего этажа. Синьорина Адриана Медова. На площадке располагалась только одна квартира. Мерсер нажал кнопку звонка. Адриана открыла, хмурая, недовольная, что ее отвлекли от домашних дел. На плече купальное полотенце, ноги в мягких кожаных тапочках.
– Добрый вечер, – произнес Мерсер.
Ее лицо прояснилось.
– Здравствуйте.
Он смотрел на нее, и на мгновение в его воображении возникла новая жизнь, в которой он легко взбегал по лестнице, нетерпеливо жал кнопку звонка, дверь распахивалась, и к его губам приникали ее нежные губы.
– Как вы узнали, где я живу?
– Я следовал за вами от палаццо. Мне надо поговорить.
– Конечно. – Адриана закрыла за ним дверь, они прошли в гостиную. – Посидите здесь, пожалуйста. – Она кивнула на кресло. – Я сейчас.
Адриана быстро взяла с дивана шелковые чулки и вышла. Мерсер понял, что она собиралась принять ванну, и представил: Адриана вошла в квартиру, опустилась на диван, сбросила туфли…
Комната была длинная, узкая, несколько кресел, диван. Высокие окна. Дверь на лоджию открыта, видны вьющиеся растения, металлические поручни, а дальше пятно темнеющего неба и отблески города. Здесь были три двери. Одна в ванную, а две другие, наверное, в спальню и кухню. На столике рядом с диваном стопка книг. Мерсер наклонился, чтобы прочитать названия, но тут вошла Адриана. Села в кресло, закурила. Он тоже.
– Я ездил в Мираве. В Италии есть города красивее.
Она улыбнулась.
– Но вы довольны поездкой?
– В общем, да. Но кое-что оказалось для меня неожиданным.
Он наблюдал за ней, но не заметил в лице изменений.
– О чем вы?
Адриану не удивил его приход. Граф Бориа рассказал об инциденте в палаццо и посоветовал быть осторожной с ним, если придет.
– Может, нам следует быть искренними друг с другом?
– Я рассказала вам что знала.
Он уловил в ее голосе нервные нотки и с трудом подавил в себе желание погладить руку Адрианы и успокоить.
– Скажите, почему вам нужно, чтобы я поверил, будто Джано Учелло мертв?
– Он действительно умер.
Мерсер покачал головой.
– Тогда в гондоле я вам поверил, но теперь… – Он замялся. – Мне известно, что он жив и находится в Венеции. Разумеется, вы об этом прекрасно осведомлены.
– Джано Учелло умер. Погиб под обломками отеля.
Мерсер встал.
– Меня интересует не Джано Учелло, а вы. Вот почему я с вами откровенен. А вот вы со мной нет. Что вам мешает? Мне важно знать, чем держит вас этот человек, а может, и кто-то еще. Я подозреваю, что вы многого не знаете, насчет Учелло и его занятий. А Больдеска? Кем он был для вас?
– Никем.
Мерсер вытащил бумажник и положил ей на колени фотографию.
– Это было при нем в тот день, когда мы встретились.
Адриана мельком взглянула на фотографию и вернула обратно.
– Единственное, что его всегда интересовало, – это вино и женщины. Я понятия не имею, откуда у него моя фотография. Вероятно, украл.
Мерсер помолчал.
– Я знаю, что за Учелло числится несколько серьезных преступлений. Наверное, вам это неизвестно. Так что подумайте, следует ли его покрывать. Учелло жив, а Больдеска мертв.
– Ошибаетесь. Граф Бориа только что получил от него письмо. Из Милана.
Адриана говорила это искренне, Мерсер не сомневался. Она верила, что Больдеска жив.
– Он мертв, – повторил он.
– Нет. – Она встала с кресла, подошла к окну.
– Его тело выловили из канала Рио-дель-Гречи на следующее утро после нашей встречи. Меня по этому поводу допрашивали в полиции и заявили, что его зовут Валентино Грандини.
– Это ошибка. Я уверена.
– Нет.
– Тогда почему они не сообщили в галерею?
– Потому что я не сказал им, что он там работает под фамилией Больдеска.
Адриана пожала плечами:
– Извините, но я не верю в то, что вы рассказали о Больдеска.
Мерсер махнул рукой.
– Ладно, можете не верить, если так спокойнее. Но я пришел к вам с другой целью. Меня не интересуют ничьи тайны. Единственная цель – помочь вам.
Неожиданно она рассердилась:
– Мне не нужна ваша помощь. Учелло погиб. Больше мне о нем ничего не известно.
Мерсеру стало ясно, что она хочет, чтобы ее оставили в покое. Но как это сделать, если она ему нужна? Он чувствовал, что между ними возникла какая-то липкая паутина непонимания и недоверия, сквозь которую необходимо продраться.
– Поймите, меня не интересует Джано Учелло и все, что с ним связано, – произнес Мерсер. – Я много лет занимаюсь расследованиями, это моя профессия, так что ничего для себя нового я бы все равно не открыл. Проблема в ином. Подобная работа… ну, то, чем я занимаюсь, делает человека циником. Но и ему, этому цинику, поверьте, хочется душевного тепла. Он тоскует. Встреча с вами пробудила во мне надежду. Я подумал, что может быть… – Мерсеру хотелось, чтобы Адриана бросилась ему на шею, а она вместо этого, расширив глаза, шагнула назад. – Боже, – воскликнул он, – не смотрите на меня так! Разве вы не понимаете, о чем я говорю?
Страх в ее глазах исчез. Адриана смотрела на него теперь по-новому, поскольку даже если мужчина женщине совершенно безразличен, все равно ей приятно сознавать, что ее любят. Теперь ей захотелось разглядеть внимательнее, какой он. Раньше она этого не замечала. Густые рыжеватые волосы, правильные черты лица, опрятен, хотя одежда поношена, пальцы длинные, как у пианиста или скрипача, ногти ухоженные…
– Вы зря тратите на меня время. Пожалуйста, не приходите сюда больше.
Мерсер грустно усмехнулся.
– Время – это единственное, что я могу тратить.
Он приблизился к ней, заглянул в лицо.
– Когда вы спросили меня в гондоле, уеду ли я из Венеции, это было потому, что вам не терпелось, чтобы я исчез?
– Да. Тут вам нечего делать.
После его ухода Адриана постояла немного в задумчивости, затем направилась в спальню. Задержалась на пороге, протянув руку к выключателю.
– Не надо, – раздался мужской голос. – Я зажгу настольную лампу.
– Джано… ты здесь? – негромко вскрикнула она.
Лампа осветила толстый ковер, дорожные часы в серебряном корпусе на столике, узоры на покрывале.
– Да, дорогая, жду тебя. – Он тихо рассмеялся.
Когда она подошла к постели, он поймал ее руку.
– Иди ко мне.
– Тебе не следует приходить так рано.
– Как известно, любящие мужчины за часами не следят. К тому же наш друг Мерсер явился сюда без приглашения.
– Ты слышал, что он говорил?
– Да.
– И насчет Больдеска тоже?
Он шумно вздохнул:
– Перестань об этом думать, дорогая. Мерсер хотел, чтобы ты растерялась и сболтнула лишнее.
– Но ведь Больдеска жив?
– Адриана, что с тобой? Неужели ты поверила в эту ложь? Кому нужно убивать Больдеска? Не беспокойся о нем. Он в Милане.
– Я не о нем беспокоюсь, Джано, а о нас с тобой. Сколько это будет еще продолжаться?
– Потерпи, дорогая. Осталась неделя, потом я уеду, а вскоре ты последуешь за мной. И мы начнем новую жизнь. – Он погладил ее руку. – А пока будем встречаться вот так.
Адриана перебирала его пальцы, вглядываясь в них. Длинные, тонкие, беспокойные пальцы художника. Ногти грязные, обломаны. У Мерсера руки другие… Осознав, что она думает об этом, Адриана исступленно прижала его руку к груди.