Ставка в чужой игре

– Если бы я знала о них все, мне не пришлось бы копаться в мусоре. У меня контракт с правоохранительными органами: наблюдение, но с ограничением задач. Полной информации у меня нет. Что-то связанное с финансовыми преступлениями. Если честно, то вряд ли у кого-то есть важные сведения об этой шайке.

Она положила в нужное место еще одну полоску бумаги, складывая головоломку.

– Почему вы не хотите мне все рассказать, Майк?

– Это все, что мне известно.

Она холодно взглянула на меня.

– А зачем вам этот мусор? – спросил я наобум, лишь бы уйти из-под этого взгляда.

– Я решила, что наша операция провалена, поэтому схватила все, что смогла.

– Но почему вы сами занимаетесь такой работой?

– Да просто решила размяться. Это дело – самое интересное из нынешних городских событий. И делать эту работу намного приятнее, чем пялиться на презентации и прогнозы прибылей. К тому же это неплохое напоминание о том, что люди, несмотря на «Гольфстримы», бывших сенаторов и кофейные столики «Саринен», в конечном счете платят нам за копание в мусоре – в буквальном смысле слова.

– А это законно?

– Вполне. До тех пор, пока не делается прилюдно, у всех на глазах.

В офис заглянул коллега Блум, симпатичный парень лет двадцати пяти, и вручил ей записку.

– Вам что-нибудь нужно? – спросил он.

– Да. Моему другу нужно почиститься.

По его манерам я заключил, что это ее помощник. Я изучил свое отражение в окне. Ну и рожа: щека грязная после знакомства с капотом машины Линча, набухший фингал, оставшийся от вчерашнего вечера. Парень вернулся с теплым полотенцем, настолько приятным и толстым, что я взглянул на этикетку, чтобы запомнить производителя.

– Заместитель директора уже пришел, – сообщил помощник.

Блум взглянула на часы и негромко ругнулась.

– Пусть поднимется сюда в пять. Спасибо, Себастиан.

– По-моему, вы сейчас охотно занялись бы чем-то другим, – заметил я.

– Пустая болтовня. Деловые завтраки, обеды и ужины семь дней в неделю. Фальшивые улыбки, дерьмовые шутки и мольбы к надутым индюкам, чтобы они дали нам побольше работы. Половина из них отказывается верить, что я здесь действительно всем заправляю. Для второй половины я всего лишь фамилия и рукопожатие, чтобы у крупных заказчиков появилось ощущение, будто они заключили контракт на уровне руководства фирмы. Но мне грех жаловаться. В том, что на здании написано твое имя и тебе принадлежат сто процентов акций класса «А», есть и приятная сторона – мне очень многое сходит с рук. – Она подняла клочок бумаги. – Вы точно ничего больше не знаете о тех ребятах?

– Абсолютно.

– Жаль. Я думала, что тут мы сможем помочь друг другу.

Информация – это валюта, и мне придется ею торговать, чтобы что-то узнать.

Она перебрала бумаги и выбросила мусор.

– Ну вот, – сказала она.

– Нашли что-нибудь? – спросил я и придвинулся ближе.

– Это? Нет. Тут бесполезный мусор. Кажется, отчет о доходах и расходах юридической фирмы. Насколько мне известно, эта шайка пока не сделала ни единой ошибки. А у нас нет ни людей, ни приказа их взять. Они сжигают все важное и наверняка успели очистить свой офис. Однако вот это… – она достала из мешка большой черный скоросшиватель, подошла к столу и положила папку на стопку бумаг, – именно то, что мне нужно.

Зазвенел телефон. Блум взглянула на экран компьютера:

– Пора идти пожимать руки. Но если вы вспомните что-нибудь, о чем забыли поведать, и захотите сравнить наши заметки, просто позвоните мне. Тогда, быть может, и я смогу рассказать больше.

Она написала номер своего мобильного на обороте визитки и протянула мне карточку. Исполнено было изящно и тонко: услуга за услугу.

– Обязательно.

– И будьте осторожны, Майк. Я не многое знаю об этих парнях, но они не шутят. Не оступитесь.

Я был бы не прочь обсудить с кем-нибудь проблему Джека, но, размышляя над ее предложением, посмотрел через стеклянную дверь офиса и увидел идущего по коридору заместителя директора ФБР, одного из высших законников страны. А Джек предупреждал, что с полицией связываться нельзя. И был еще один нюанс, о котором мне не хотелось особо задумываться. Я не собирался обращаться к закону, пока не пойму, насколько грязно мне придется играть, чтобы из всего этого выпутаться.

Я вышел как раз в тот момент, когда заместитель директора вошел. Он посмотрел на меня пристально и неприязненно. Если учесть, что меня только что волокли по переулку, а я согласился ограбить банк, то, наверное, именно этого я и заслуживал.

Глава 10

Когда я вышел на нашу улицу, выяснилось, что Энни уже вернулась домой, и ее машина занимала всю нашу короткую подъездную дорожку. Я отыскал местечко за углом и осмотрелся. Приближаясь к дому, я увидел свет на застекленной веранде, а потом разглядел и Энни, идущую через комнату в футболке без рукавов. Машины Линча я не заметил, была лишь обычная для нашего района публика: папаши с колясками, несколько человек с мороженым. Быть может, его угрозы были блефом. И я позволил себе расслабиться – от состояния паники до простого страха.

Я уже прошел половину квартала, когда узнал едоков мороженого.

– Какого хрена вы тут шляетесь? – гаркнул я на всю улицу.

Шокированные папаши с колясками уставились на меня. Но мне было на них плевать. Я видел только Линча. Он стоял на противоположной стороне улицы, прислонившись к дереву напротив моего дома. Рядом топтался тот самый ирландец из дома Джека.

Линч делил внимание между слежкой за моим домом и вылавливанием кусочков арахисового масла в мороженом.

Подойдя ближе, я заметил, что он выбрал точку, из которой было отлично видно нашу гостиную, где Энни занималась гимнастикой.

– Отвечаю на ваш вопрос, – пояснил Линч. – Заведение, где продают заварной крем, было с утра закрыто, поэтому я вернулся на исходную позицию. – Он глянул в окно, облизнул ложку. – Очень вкусно.

Я шагнул к нему. Папаши удалились за угол и наблюдали за мной с нарастающей тревогой.

– Спокойно, Майк, тихо.

– Богом клянусь…

– Вы меня не убьете, а здесь и подавно.

– Убирайтесь от моего дома!

– Я просто наслаждаюсь прекрасным вечером, Майк. Но рад, что случайно повстречал вас. Мы не договорили.

– Я вызываю полицию, – заявил я, доставая телефон.

– Пожалуйста.

Я поднял телефон и задержал палец над кнопками.

– Номер девять-один-один, если вы забыли.

Я набрал номер.

Линч бросил ложку в опустевший картонный стаканчик.

– Хотя, на мой взгляд, не очень удачная идея вызывать сюда полицию после того, как вы бегали по улице, выкрикивая оскорбления. И что конкретно вы собираетесь им сказать? Что двое прилично одетых людей нарушают диету, стоя напротив вашего дома? Что против вас плетут заговор, суть которого вы едва понимаете? А рассказал вам о нем ваш брат, бывший зэк, который врет как дышит?

– Управление полиции Александрии, – послышалось в телефоне. – Что у вас произошло?

– Не сомневаюсь, что в местном участке все это выяснят уже сегодня вечером, – продолжил Линч. – Вы лишь делаете хуже себе и брату, Майк. Продлеваете неприятности. Но если вам хочется дополнительной остроты, тогда вперед.

– Вы меня слышите? – произнес диспетчер. – Что у вас произошло?

Я ждал, скрипя зубами. Линч наблюдал.

– Извините, – ответил я. – Ошибся номером. У меня все в порядке.

– Хорошо. Доброй ночи, сэр. И прошу вас в будущем быть аккуратнее.

– Мне кажется, что мы начали отношения неправильно, – сказал Линч. Он достал из кармана брюк мои водительские права и протянул их мне. – Я человек практичный. Я защищаю свои интересы, как и любой другой. Если я плачу за работу, то рассчитываю, что дело будет сделано. А если не будет, то надеюсь, что ситуация будет исправлена. Это вполне справедливо.

Я взял свои права.

– А может, вы переводите виновника на инвалидность? Или убиваете?