Страница 11 из 14
– Мой ребенок?.. – с усилием выдохнула несчастная. Если он сейчас скажет ей о том, чего она так боится, ей не пережить этого, промелькнуло у Эрин.
Симоне молчал, и, казалось его молчание растянулось на долгие часы, хотя он лишь успел тяжко вздохнуть, перед тем как ответить:
– Мы потеряли его.
Симоне не знал, какими еще словами можно сообщить эту ужасную новость. К тому же он понимал, что никакие слова не помогут смягчить боль и горе, вызванные сообщением о потере долгожданного ребенка. Увидев, что она еще больше побледнела – хотя это представлялось невозможным, – что ее глаза еще более расширились от ужаса, Симоне инстинктивно протянул руки, желая коснуться ее щеки. Но Эрин отвернулась, и у него стало совсем скверно на душе. Он бессильно уронил руку, так и не коснувшись ее щеки.
Ее сапфировые глаза заполнились слезами.
– Пожалуйста, уйди, – ледяным тоном проговорила она.
Симоне был готов к тому, что жена разгневается на него, но все же он очень тяжело переживал этот удар – слишком уж явно она оттолкнула его.
А как ему хотелось вымолить прощение, обнять ее, зарыться, как ребенок, лицом в ее грудь – и зарыдать! Но, увы… Чувствуя, что сердце разрывается от боли, Симоне повернулся и медленно вышел из комнаты, попросив Мэнди занять его место у постели больной.
Горе плотным туманом окутало для Эрин весь мир. Ей казалось, что она ничего не видит, ничего не слышит. Ничто на свете больше не имело для нее значения, она могла думать лишь о своей утрате. У нее возникло ощущение, что вместе с ребенком умерла частица ее души – никогда в жизни она так не горевала. Она знала, что Симоне тоже страдает, но не могла позвать его к себе, успокоить, предложить вместе переживать утрату. Все оставшиеся силы нужны были ей теперь для того, чтобы выжить.
Прошло больше четырех дней, но Симоне не помнил сколько бутылок виски уже опустошил. Пять-шесть, он не помнил ничего, кроме того, что потерял собственного ребенка.
И кто в этом виноват? Он -сам!
Эрин, невинная и юная девушка, устроившаяся к ним работать няней и не подозревала, что жестокий монстр с темным прошлом покусится на ее честь, наградит своим семенем, а потом отнимет же этого ребенка.
Симоне схватил полупустую бутылку и со всей силы швырнул в стену. Осколки рассыпались по всему ковру.
Зачем он ударил ее? Почему не сдержался, не успокоил ее?
Она отдала ему свою невинность, а он принял ее дар как за должное и повел себя столь отвратительно. Выставил из своей спальни, не удосужившись даже узнать, как она себя чувствует.
Он заставил ее согласиться выйти за него замуж, применяя насильственные поцелуи, отчего Эрин согласилась.
И той ночью он взял ее насильно. Она сопротивлялась, просила и не хотела делить с ним постель, но разве он внимал ее мольбам?
Нет, он утолял свою сексуальную жажду! Устранил свою животную похоть, даже не посчитавшись с ее мнением и желанием!
Симоне нетвердой походкой подошел и взял осколки бутылки в правую руку. Именно этой рукой он ударил Эрин.
Он сжал стеклышки, не чувствуя как они впиваются в его ладонь, хрустят, разламываясь. Кровь ручьем потекла с раны, но Симоне рухнул на ковер, наблюдая как белая шерсть окрашивается в алый цвет.
Он заслужил смерти и мучений, потому что убил собственного ребенка, причинил боль женщине, которая вовсе ни в чем не провинилась.
Дверь его кабинета распахнулась, и свет озарил помещение.
Алессио чуть не сошел с ума, увидев ужасающую картину: Симоне, лежащей в луже крови, полностью выражающий апатию к жизни.
-Черт, ты либо рехнулся, либо настоящий мазохист -громко выругался брат, достав платок и приложив к его ране.
Симоне усмехнулся:
-Я заслужил это.
-Что?
Симоне покачал головой:
-Она потеряла ребенка из-за меня. Я снова лишился наследника.
-О, Боже, как вы похожи -тяжело вздохнул Алессио -Она тоже сейчас мучается и пугает своими отказами к еде и питью моих детей.
-Эрин, у вас? -удивился Симоне, но потом поморщился от нахлынувшей боли.
-Она не хотела лежать в больнице, и нам пришлось взять ее к нам -пояснил Алессио, помогая ему подняться.
-А почему не привез сюда? -тихо спросил Симоне, зная ответ.
Эрин боялась вновь очутиться с ним под одной крышей. Она не имела желания вновь встречаться с мужчиной, который полностью разрушил ее жизнь.
-Эрин возвращается в Париж.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ.
Эрин затянула "молнию" на дорожном чемодане. Все ее вещи были собраны, а те, которые купил Симоне так и остались на его вилле.
Она ничего не заберет, что принадлежало Романьоли. Ничего даже и ребенка, о котором так мечтала.
«Все бесполезно», — подумала девушка в отчаянии. Сколько бы она ни дрессировала мысли, как бы ни заполняла дни хлопотами, а голову — идеями, печальная правда была отпечатана в каждой клеточке тела, в каждом ударе сердца. А сейчас все несбыточные мечты материализовались перед глазами.
Симоне, который держал за руку маленькую девочку.
Это могли бы быть ее муж и ее ребенок. Пустота в душе стала темнее и глубже, горе, преследовавшее Эрин по пятам, подошло ближе, но она сжала зубы и отогнала его. В последние несколько недель она обдумывала план, который должен был стать ее спасением.
Она должна вернуться во Францию, однако не в свой дом, а в маленькую квартиру подруги, которой накануне Эрин звонила и получила удовлетворительный ответ.
Погружённая в свои мысли, она не сразу заметила, что дверь ее комнаты распахнулась и на пороге появился Симоне.
Эрин с минуту молча смотрела на него. Она была потрясена, увидев, что одежда висит на этом великане, как на вешалке, а лицо осунулось. На висках появилась седина и постоянно гладко выбритый подбородок зарос темно-синей щетиной.
-Ты похудела -заметил Симоне, приблизившись к ней, и Эрин поняла, что и он изучал ее.
-Зачем ты пришел? -воскликнула она, вытянув руки, протестуя его приближению.
-Эрин, я...-начал было он, но Эрин резко перебила его:
-Ради нее, Симоне. Ради своей бывшей жены ты поднял на меня руку.
Обида с горечью захлестнули ее. У нее не осталось сил более молчать. Она хочет, чтобы он прочувствовал всю ту боль, которую причинял ей на протяжении всего месяца.