Буря на озере

— Говорил, что собирается на рыбалку?

— Рано лег спать. В десять его окно уже не светилось. А утром его разбудил Чепак.

— Кто? — Шугалий поставил чашечку, чтобы не расплескать кофе. — Какой Чепак?

— Северин Пилипович, ветфельдшер. Помощник Андрия. Он тут в конце улицы живет.

— Когда это было?

— Около пяти. Уже рассвело. Я еще дремала, но услышала звонок, а потом голос Северина Пилиповича.

— Где ваша комната?

Олена Михайловна показала на прихожую, откуда на второй этаж вела деревянная лестница.

— Там моя и Олексы комнаты.

Шугалий еле скрыл волнение. О Чепаке он услышал впервые. Лейтенант Малиновский оказался настоящим растяпой, и Шугалий мысленно обругал его. Правда, лейтенант говорил о каком-то соседе, который заглядывал к Завгородним на рассвете. Капитан недоверчиво переспросил:

— Из вашей комнаты слышно, что делается тут?

— Конечно.

— И вы уверены, что это был Чепак?

— Кто же еще? Хриплый голос, да и о корове говорил…

— О какой корове?

— Наверно, о больной. Я не прислушивалась, еще спала, и просыпаться не хотелось.

— Они ушли из дому вместе?

— Может быть.

— Прошу вас припомнить. Это очень важно.

— Заснула я сразу. Да, вероятно, ушли, — слышала, как стукнула калитка.

Шугалий на несколько секунд задумался. Вдруг Олена Михайловна сказала:

— Кажется, ошибаюсь. Возможно, Андрий остался, или это во сне слышала его шаги? — потерла пальцами виски. — Нет, не могу утверждать с уверенностью.

— Почему не сказали лейтенанту Малиновскому о Чепаке?

— Сказала, однако он не обратил внимания. Северин Пилипович часто бывал у нас.

— Но ведь так рано…

— Иногда и ночью.

— Да, у ветеринаров жизнь беспокойная. А не пошли ли они рыбачить?

— Андрий на спиннинг ловил, а на него не всегда поймаешь. Северин Пилипович — человек практичный и свое время ценит. Он спиннингом не балуется.

Шугалий подумал, что этот аргумент не очень убедителен, но промолчал.

Чепак! Кто такой Чепак, и не связан ли его утренний визит с приездом Романа Стецишина? Но тогда Стецишин должен был видеться с Чепаком. Тем более что живет ветфельдшер почти рядом.

Спросил:

— Чепак давно в Озерске?

— Видно, и родился здесь.

— Стецишин знает его?

— Почему бы не знать? Тут все знают друг друга.

Конечно, мог и забыть — родных иногда забывают, а чужих… — Олена Михайловна отпила кофе и сказала неожиданно, без всякого перехода: — А вы зря Чепака подозреваете, он порядочный человек, сами узнаете, когда освоитесь тут. Все равно что Олекса пришел бы или я сама.

Шугалий кивнул, хотя Олена Михайловна не убедила его. Сколько было случаев, когда на вид самые порядочные люди оказывались негодяями и даже преступниками, — он привык верить только фактам, проверять факты, взвешивать факты и делать из них выводы.

Напомнил:

— Вы обещали показать мне дом.

— У нас нет замков.

— Но…

— Ну, хорошо, пойдемте на второй этаж.

Винтовая деревянная лестница с резными перилами вывела их в небольшую прихожую с двумя дверями.

Олена Михайловна открыла их.

— Вот эта — моя, — ткнула пальцем направо, — а северная — Олексы. Прошу сперва ко мне, — она пропустила капитана и остановилась в дверях. Видно, вторжение малознакомого человека не очень понравилось ей: нетерпеливо постучала кончиками пальцев по косяку и сказала прямо: — Я не принимаю гостей, и тут у меня… Не выношу любопытных.

— Но ведь я здесь вовсе не из любопытства, — немного обиделся Шугалий.

Он остановился посреди комнаты, осматриваясь вокруг. Шкаф, трюмо, простая кровать и фотографии на стенах. Много фотографий, простых, любительских, но увеличенных и отпечатанных на хорошей бумаге, и портретов, сделанных профессионалами.

Большое фото мальчика в матроске с испуганными глазами, чуть сбоку тот же мальчик уже в школьной форме, а напротив двери, наверно, уже студентом — на мотоцикле, в шляпе и в перчатках с раструбами.

Сама Олена Михайловна — девушкой и в зрелом возрасте. Она и правда была красавицей. Но со всех фотографий смотрела грустно, словно не видела в жизни ничего веселого, сказочная царевна Несмеяна.

Только на одном снимке Олена Михайловна улыбалась: стояла рядом с братом и держала на руках маленького Олексу; смотрела на него нежно, и, если бы Шугалий не знал, что мать Олексы умерла во время родов, мог бы подумать, что на фото изображена счастливая супружеская пара с ребенком.

Капитан хотел уже выйти из комнаты, но его внимание привлекло пятно на стене, четырехугольник на обоях прямо над кроватью; должно быть, и тут висела фотография, которую сняли совсем недавно.

— Чудесные снимки, — сказал он. — Сами делали?

— Нет, у нас есть один мастер в Озерске… — Олена Михайловна смотрела отчужденно; видно было, что любопытство Шугалия и его вопросы раздражают ее.

Капитан притворился, что не замечает этого.

— А то фото сняли совсем недавно? — он ткнул пальцем в пятно на стене. — Кто тут был сфотографирован?

— Выцвело на солнце, и я заказала репродукцию! — Олена Михайловна игнорировала вторую часть вопроса.

Шугалий задержался в комнате еще с минуту; у него было ощущение, что увидел какой-то отрезок жизни этой женщины, но сделал это нетактично, будто заглянул в замочную скважину.

— Извините, — сказал он наконец вполне искренне и вышел из комнаты.

Он постоял немного на пороге комнаты Олексы.

Тут ничто не удивило его: низкая кушетка, письменный стол, заваленный журналами, учебниками и тетрадками, стеллажи с книгами, книги на подоконнике, на шкафу и даже на полу у кушетки, стереорадиола с большими динамиками по углам, и среди всего этого бедлама большая хрустальная ваза с красными и белыми розами на журнальном столике.

Розы были только что срезаны, и Шугалий знал, кто поставил их здесь. Оглянулся на Олену Михайловну — она тоже заглянула в комнату, и глаза ее потеплели.

Он потянул носом.

— Газ, — сказал уверенно, — вы выключили газ?

Женщина всплеснула руками, заторопилась вниз по лестнице. Капитан дождался, пока она добежала до кухни, несколькими пружинистыми шагами достиг ее комнаты и спросил оттуда:

— Ну что?

— Вам показалось, — услышал он. — Только напугали.

Шугалий медленно спустился по лестнице. Олена Михайловна не могла ошибиться, только что он слышал ее вполне отчетливо: таким образом, и она вряд ли не узнала бы хриплый бас Чепака.

Чепак… Чепак… Северин Пилипович Чепак, ветеринарный фельдшер…

Шугалий попрощался с Оленой Михайловной, вышел на улицу и быстро зашагал к центру. Заглянул в райотдел госбезопасности и попросил срочно, к утру, подготовить справку о Чепаке.

На фасаде районного Дома .культуры висело огромное объявление, приглашавшее на танцевальный вечер с развлечениями: аттракционы, лотерея, вопросы и ответы о любви и дружбе.

Обычные танцульки, догадался капитан, однако решил пойти. Вечер все равно был свободен, и на танцах можно с кем-нибудь поговорить, услышать, что говорят в городке о случае на Светлом озере.

Как оказалось, ответов о любви и дружбе на танцевальном вечере не было, поскольку не было вопросов.

Наверно, это устраивало и культработников — в свой актив они все равно добавили еще одно воспитательное мероприятие, и молодежь, которой надоели сентенции лекторов, взятые из популярной брошюры общества «Знание».

Кружились в вальсе пары, раскрасневшиеся от стремительного движения, взглядов, прикосновений, разговоров. Шугалий, надевший новый яркий галстук, подумал, что вряд ли в танцевальных залах больших городов оркестры еще играют вальсы, а тут, как оказалось чуть погодя, танцевали даже «барыню», танцевали, правда, как-то модерново, но увлеченно и весело.

Капитан немного постоял, осматриваясь. Зал темноватый, у стен ряды сдвинутых деревянных кресел.

Оркестр из трех человек: ударник, электрогитара и саксофон. И девушек вдвое больше, чем парней. Они танцевали друг с другом, и все же некоторые из них стояли по углам, переговариваясь между собой и делая вид, что танцы не очень-то интересуют их: просто заглянули в Дом культуры ради приятных разговоров с подругами. Среди них Шугалий заметил и свою сегодняшнюю библиотекаршу, вспомнил ее глаза, сжатые губы и решил пригласить ее на танец. Хотел, конечно, танцевать не с ней. Вон кружится, полузакрыв глаза, брюнетка со стройными ногами; такая даже коротким взглядом пробьет самую мощную броню равнодушия.