Страница 21 из 45
Правители Российской Империи, как выражаются американские историки, сознавали ограниченность ассимиляторского потенциала, используя различные способы инкорпорации народов в одно политическое устройство. Старый лживый тезис о тюрьме народов, порождённый страстью революционных вожделений, историки отвергают [А.А. Комзолова «Политика самодержавия и Северо-Западном крае в эпоху Великих реформ» М.: Наука, 2005, с.9-10].
В статье об особенностях и закономерностях монархической национальной политики XVI – XIX вв. историк В.В. Трепалов пишет о Царской России: «отношение к ней подданных-“иноверцев” разительно отличалось от придуманных позднее советских схем. Как ни странно, Россия в глазах её подданных порой выглядела носительницей гораздо более свободного и справедливого правления (режима), чем окрестные владения» [«История и историки. 2005» М.: Наука, 2006, с.179].
В книге «Основные вопросы внешней политики» в 1910 г. достаточно точно русский монархист излагает всё подтверждаемое современными историками: попытки обрусительной политики никогда не были ни настойчивыми, ни продолжительными. В Царстве Польском к тому времени миллионы жителей не знали русского языка [И.И. Дусинский «Геополитика России» М.: Москва, 2003, с.101].
В те самые дни в США американизирование народностей выражается «в требовании исключительного господства государственного (английского) языка, затем запрет въезда в страну японцев и китайцев», а также в малом числе принимаемых на государственную службу негров. Президент Т. Рузвельт объявлял: «нам не нужен чужеземец, не желающий отказаться от своей национальности».
Сравнение показывает, что американский демократизм оказался несравненно более чем русский монархизм, враждебен всякой существующей национальности. «В русском национализме нет ничего агрессивного», ничего общего с шовинизмом или эгоизмом [И.И. Высоцкий «Сущность и значение русского национализма» Рига, 1910, с.4, 22].
Петра Струве постепенно помогло выдернуть из марксизма, а потом из либерализма, его верное понимание национализма, не давшее ему примириться с левыми трактовками понятия как эгоизма, самообожания, явного зла. Нет, выступил он со специальной статьёй в 1901 г., «душу живу, глубочайшую основу всякого «национализма» составляет неоспоримое, всякому известное, могущественное чувство любви» [П.Б. Струве «На разные темы. 1893-1901» СПб.: Тип. А.Е. Колпинского, 1902, с.527].
Так и про Дальний Восток советник Русских Царей П.А. Бадмаев писал в 1893 г. о политических задачах в Азии: «Россия оставляла своим новым подданным всё, что было не противно духу православия» [Б.С. Гусев «Пётр Бадмаев» М.: Олма-пресс, 2000, с.252].
Если на практике могли происходить отклонения от основных принципов национальной политики Империи, то в связи с недостаточной сознательностью приезжих осваивателей дальневосточного края, чиновников и миссионеров, не руководствующихся определёнными положительными идеями национализма, каковые излагали ещё первые Цари Романовы: «приводить инородцев к св. крещению без тщеславия и гордости, без оскорбления».
Эспер Ухтомский, близкий к Бадмаеву советник Императора Николая II замечал: «взгляды высшего правительства не всегда толково и добросовестно осуществлялись». Митрополит Иннокентий около 1840 г. составил особое наставление для священников, которое во все последующие годы признавалось лучшим руководством для миссионеров, наставлявшим: «не показывайте явного презрения к образу жизни инородцев и их обычаям, как бы ни казались они того стоящими», т.к. подобное поведение приведёт к раздражению и оскорблению народностей [Э.Э. Ухтомский «Из области ламаизма» СПб.: Восток, 1904, с.47-50].
В 1913 г. в основополагающем исследовании о принципе монархического устройства, русский учёный формулировал: «одна дорога – национальная» «не в том, конечно, чтобы безусловно подавлять все остальные народы государства» [П.Е. Казанский «Власть Всероссийского Императора» М.: ФИВ, 2007, с.20-21].
Идея национализма – национальной самодеятельности и духовного развития, заключается так раз в устранении борьбы между народностями, во всеобщем согласованном развитии, обеспечиваемым Самодержавным строем Империи.
При этом совершенно закономерно, что только Монархия может основываться на одном преобладающем национальном и религиозном принципе. При демократическом устройстве государство всегда будет светским и не сможет иметь определённого культурного лица, т.к. Верховная власть принадлежит всему населению, со всеми его верованиями и культурами. Только Самодержавный Монарх может исповедовать определённую веру и быть воспитан в определённой культурной традиции, следовательно, будет защищать их, как и другие подвластные ему нации и культуры, исходя из принципа национализма.
Демократический принцип же антинационалистичен, идеологически нейтрален, приводит к последовательной гуманистической атеизации и культурной унификации. Демократия означает либо раскол многонациональных государств, всюду наблюдаемый, либо постепенное уничтожение всяких национальных особенностей, т.е. – всего культурного богатства, заменяемого космополитическими заимствованиями. Так и происходит теперь в РФ, под правительственную демагогию об единственном духовном оплоте.
Историк Андрей Вязигин, который в 1919 г. будет убит большевиками за свои убеждения, лидер монархических организаций в Харькове, издатель журнала, возглашавшего правую идеологию, объяснял её читателям: «не ужасами и зверствами погромов надо обуздать зарвавшихся инородцев, а широкой сплочённостью и ответным бойкотом» (их товаров) [А.С. Вязигин «Манифест созидательного национализма» М.: Институт русской цивилизации, 2008, с.307].
Таким образом, советские историки всё время лгали, по застарелой привычке чуть ли ни дословно повторяя самые первые сочинения Сталина (Т.1) по национальному вопросу, будто бы Самодержавие «спровоцировало татаро-армянскую резню, на Украине, в Белоруссии, Молдавии и других районах – еврейские погромы» [«Вопросы истории», 1975, №10, с.116].
Погром чаще всего является самосудом, направленным против криминальной активности инородческих общин или отдельных представителей других наций, за преступную деятельность которых расплачиваются невиновные. В 1905 г. в Баку состоялась перестрелка с десятками убитых и раненых за одну ночь на 7 февраля. Поводом к побоищу стало убийство армянином татарина [А.В. Островский «Кто стоял за спиной Сталина» М.: Центрполиграф, 2004, с.229-230].
В США погромы в отношении негров называли судом Линча, как и самосуды над любыми преступниками. К началу ХХ века линчевание стало практиковаться в форме сожжения негров. Как правило, самосуд был вызван не отвлечённой расовой неприязнью, а конкретными преступными действиями. «Иностранец, лично не знакомый со всеми бытовыми сторонами американской жизни, не может составить себе никакого понятия о том, каким извергом в известные моменты становится негр южных штатов». «Белая женщина действует на него опьяняющим образом; при одном виде её в уединённом месте в нём пробуждается скот, а часто и кровожадный зверь». «Справедливость, впрочем, заставляет упомянуть, что в тех редких случаях, когда в том же преступлении были уличены белые, с ними было поступлено точно так же. Наконец, бывало и то, что добропорядочное «цветное» население линчевало своего же, «цветного», чтобы очистить себя от подозрения в сочувствии или снисхождении к такому отвратительному злодеянию» [З.А. Рагозина «Негры и белые в Соединённых Штатах» // Приложения к журналу «Нива», 1904, №1, стлб.81-86].
Респектабельный философ Элвин Тоффлер и Хейди Тоффлер уже в 1993 г. в книге «Война и антивойна» пишут: «негры в США совершают в 15 раз больше убийств».
Погромы евреев точно так чаще всего были вызваны совершёнными ими убийствами, уголовными или политическими. Провоцировал на погромы вооружённый террор самой революции. Татаро-армянская резня никак не может быть объяснена интересами Монархии или программой убеждений русских националистов. Взрыв насилия 1905 г. объединяет идея революции, дающая моральное право на преступление.