Страница 52 из 75
Ему по — прежнему не хотелось говорить об утреннем плавании, и потому он неопределенно махнул рукой и быстро спросил, который час.
— Половина двенадцатого, — сказала Анна — Грета. — Прости, я тебя разбудила, но у меня… есть одно предложение. Оно может быть неуместным, ты тогда мне об этом сразу скажи. Обещаешь?
— Что такое?
Симон с досадой подумал, что последнее время жизнь преподносит ему слишком много сюрпризов. Анна — Грета сидела в напряженной позе. Видимо, предстоящий разговор ее тяготил, она не знала, как начать. Симон вздохнул и откинулся на подушку, подумав: что бы она ни спросила, он ответит отрицательно. И тут Анна — Грета наконец решилась:
— Скажи, ты все еще хочешь на мне жениться?
— Хочу. А что случилось? Почему ты спрашиваешь?
— Ты на мне женишься?
— Когда? Сейчас?
— Как можно скорее.
— А что за спешка?
Анна — Грета оперлась подбородком на руку. В ее глазах стояли слезы.
— Здесь что — то происходит, и я хочу выйти за тебя как можно скорее. И быть твоей женой, что бы ни случилось с нами.
— О чем ты говоришь, Анна — Грета?
Анна — Грета провела пальцем по линии жизни на его ладони. Не глядя на Симона, она сказала:
— Я знаю, что ты не особенно религиозен. Но все — таки. Я хочу, чтобы мы были… — Анна — Грета глубоко вздохнула и торжественно продолжила: — Чтобы мы были венчаны перед Богом. Если что — то случится, — она посмотрела на Симона и улыбнулась, — вот так.
— О'кей, — сказал Симон. — Я понял. Конечно, мы сделаем так, как ты хочешь.
Анна — Грета еще утром позвонила в город и все выяснила. В архиве нужно было взять свидетельство, удостоверяющее, что стороны на момент заключения брака свободны и в иных браках не состоят. Такой документ давали в Нортелье, и обычно эта процедура занимала неделю, но они спешили, и теоретически их дело можно было решить в срочном порядке.
— Я сказала им, что мы заказали венчание на завтра, — объяснила Анна — Грета оживленно, — но совершенно забыли про этот документ. Мы успеем получить его в архиве, если поедем на том пароме, который отходит в час.
Симон начал стаскивать с себя пижаму:
— А ты правда заказала венчание?
Анна — Грета засмеялась:
— Нет. Я же не знала, что ты обо всем этом скажешь. Может, ты уже передумал?
Симон поднялся с кровати:
— Нет, я не передумал. А не можем ли мы выпить кофе, пока не наступил медовый месяц?
Анна — Грета пошла на кухню и включила кофеварку. Симон сел на кровать и надел трусы с носками. Затем он поднес руку к глазам.
Это мои пальцы.
Вся его жизнь держалась на том, что он умел делать вот этими пальцами. Тысячу часов он простоял перед зеркалом, оттачивая каждое движение, чтобы оно выглядело естественным.
И эти же пальцы сегодня рано утром обвязывали старую сеть вокруг мертвой женщины и выкидывали ее за борт. Для того чтобы избежать неприятных вопросов. Для того чтобы избежать проблем. Это все сделали его пальцы. Ничего себе, какие сюрпризы преподносит жизнь.
Эта мысль не давала ему покоя. Когда Симон поднялся с постели и открыл дверцу шкафа, он все время смотрел на свои пальцы, как будто они были искусственными имплантатами, которые кто — то пришил к его рукам, пока он спал.
Он надел брюки, рубашку и куртку. Может, у него что — то не в порядке с головой, но ему вдруг показалось, что эти пальцы живут какой — то своей жизнью и двигаются по своей воле.
Застегнуть пуговицы, застегнуть ремень.
Застегивая верхнюю пуговицу, он остановился перед зеркалом.
Каково это? Быть одержимым?
Он посмотрел на себя в зеркало на двери гардероба, пригладил свои длинные седые волосы, надел пиджак.
Вот он я.
Анна — Грета стояла, прислонившись к дверям, и смотрела на него. Она несколько раз хлопнула в ладоши:
— Красавец! Пойдем, кофе готов.
Симон последовал за ней на кухню. Выпив первую чашку, он выглянул на улицу и посмотрел на ту самую лужайку, где когда — то стояла Марита.
Мы говорим о том, что не владели собой, что на мгновение потеряли контроль, вышли из себя. Но при этом в большинстве случаев мы остаемся самими собой. Ничего сверхъестественного с нами не происходит.
За исключением… за исключением…
— О чем ты думаешь? — спросила Анна — Грета.
Симон рассказал, о чем Андерс поведал ему в лодке. Он думает, что стал другим человеком. Он всерьез полагает, что Майя вселилась в него и влияет на его поступки, когда приходит по ночам в дом. Что он одержим Майей так же, как была одержима своим призраком Элин.
Выслушав, Анна — Грета помолчала и посмотрела на Смекет. Наконец она сказала:
— Бедняжка.
Симон не понял, кого она имела в виду — Андерса или Майю.
— Ты думаешь то же самое, что и я? — спросил он. — Что они духи утопленников… и…
— Мы не знаем, мертвы они или нет? Мы ничего не знаем. Ничего.
— Но что в таком случае мы можем сделать?
Анна — Грета протянула ладонь через стол и погладила его руку.
— Что мы можем сделать? — сказала она. — Прямо сейчас мы можем поехать на пароме в Нортелье и получить там документы, которые позволят нам пожениться.
Симон взглянул на часы. Было без двадцати час, и они вполне могли успеть на причал. Он взял спичечный коробок с подоконника и спросил:
— Да — да. Пойдем. Не могла бы ты выйти на улицу и подождать меня там?
Анна — Грета насмешливо подняла брови:
— Я должна выйти первая? С чего бы это?
— Сделай так, как я прошу. Мне лучше остаться одному ненадолго.
— Почему?
Симон задумался. Действительно, почему?
— Потому что мне стыдно. Понимаешь? Я не привык делать это на людях.
Анна — Грета покачала головой и улыбнулась:
— Мы не молодеем. И вполне может быть, что нам еще придется ставить друг другу клизму. Так что не стесняйся и делай, что тебе надо сделать, при мне.
Симон замялся. Он поднял взгляд на Анну — Грету, увидел, что она смотрит в окно, и открыл коробок.
Насекомое казалось не очень здоровым. Черная кожа уже не была такой блестящей, как когда — то. Оно напоминало то высушенное насекомое, которое он видел тогда у великого мага. Симон откашлялся и набрал в рот слюны.
Часы тикают. Время идет.
Пора.
Слюна попала на сухую кожу. Насекомое задвигалось, впитывая влагу. Симон поднял голову. Анна — Грета смотрела на него.
— Пойдем? — спросила она, показывая пальцем на его подбородок.
Симон вытер слюну и положил коробок в карман. Когда они вышли, Анна — Грета взяла его за руку и сказала:
— Это не опасно?
— Нет, — ответил Симон.
Посмотрев на море, они увидели, кто паром уже приближается. Они побежали вниз. На причале Анна — Грета остановилась и пригладила волосы на голове.
— Ну как я? Еще гожусь? — застенчиво спросила она.
— Вполне.
Они уже собирались подняться на борт, а Рогер приготовился принимать швартовый конец, когда на причал въехал Йохан Лундберг на своем мопеде.
— Успел, — сказал он. — Отлично.
Но при этом он не скрывал своей досады. Похоже, настроение у него было довольно мрачное.
Он даже не посмотрел на Симона и обратился сразу к Анне — Грете:
— Ты должна вернуться. Карл — Эрик очень плох. Там такое происходит — какой — то ужас. Поговори с ним. Ты с ним справишься.
— Что с ним случилось? — спросила Анна — Грета.
— Думаю… что он сошел с ума.
Рогер крикнул:
— Вы идете? Я отправляюсь сейчас.
Анна — Грета повернулась к Йохану:
— У нас другие дела, к сожалению. Нам надо в город, мы вернемся в шесть.
Прежде чем Йохан успел опомниться, Симон и Анна — Грета уже были на борту.
Анна — Грета и Симон стояли, прислонившись к перилам. Паром бодро бежал к материку. Море расстилалось вокруг спокойное и красивое.
— Что это там? — спросил Симон.
Анна — Грета обернулась.
— Я не знаю, — сказала она. — Ты когда — нибудь видел так много чаек? Я никогда не видела.