Страница 6 из 20
Первью схватил телефон и начал набирать номер полиции.
— …Южная Парк-авеню, сто двадцать девять.
Рука адвоката зависла в воздухе.
— Видите ли, мистер Первью, — продолжал Пендергаст, — в Сети можно найти не только документы и отчеты. Там есть еще и изображения. Например, записи с камер наблюдения — если только вы знаете, как получить к ним доступ.
Пендергаст достал из кармана ноутбук.
— Несколько часов назад мой… э-э… источник подключился к Сети и с помощью программы распознавания изображений начал поиски кадров, на которых запечатлено ваше лицо. И нашел их — помимо других мест — в записях камеры наблюдения, расположенной по этому адресу…
Первью стоял все так же неподвижно.
— …где вы находитесь в обществе некой мисс Лурдес, проживающей в квартире четырнадцать «А». Симпатичная девушка, по возрасту годящаяся вам в дочери. Которых у вас и без того хватает. Я имею в виду дочерей. Не так ли?
Первью медленно положил телефонную трубку.
— На записи видно, как вы страстно обнимаетесь в лифте. Очень трогательно. И таких кадров нашлось множество. Должно быть, это настоящая любовь. Я не ошибся?
Адвокат опять промолчал.
— Как это сказал Харт Крейн? «Любви, чей зов, равно как вопль отчаяния, предуказан»[7]. Не понимаю людей, поступающих настолько безрассудно. — Пендергаст сокрушенно покачал головой. — Южная Парк-авеню, сто двадцать девять. Очень хороший район. Откуда у мисс Лурдес взялись средства, чтобы снять там квартиру? Вряд ли это возможно на ее жалованье помощника адвоката. — После небольшой паузы агент добавил: — Этот адрес наверняка заинтересовал бы вашу супругу.
Ответа по-прежнему не было.
— Я нахожусь в отчаянном положении, мистер Первью, и не стану колебаться, рассказывать ли ей правду. Если только вы не выполните мою просьбу. Иначе я буду вынужден, выражаясь неуклюжим современным языком, усложнить ваши отношения.
Слова неподвижно повисли в воздухе, словно неприятный запах.
Первью медлил не дольше секунды:
— Пожалуй, я сейчас выйду прогуляться минут на пятнадцать. Если за это время кто-нибудь незаметно проникнет в мой офис и скопирует нужную ему информацию, я ведь ничего не узнаю ни об этом человеке, ни о его действиях. Особенно в том случае, если сами документы не пропадут.
Пендергаст безразлично наблюдал за тем, как Первью раскрыл «Уолл-стрит джорнал», вышел из-за стола и направился к двери. Тут адвокат обернулся и сказал:
— Кстати, чтобы не устраивать здесь беспорядок, вам лучше сразу подойти к третьему стеллажу и заглянуть на вторую полку снизу. Пятнадцать минут, агент Пендергаст.
— Приятной вам прогулки, мистер Первью.
+ Сорок часов
Последние сорок часов Хелен провела с завязанными глазами, и ее постоянно куда-то перевозили. Сначала в багажнике автомобиля, потом в грузовом фургоне и наконец в корабельном трюме. В результате всех этих перемещений она уже не представляла, где находится, и к тому же потеряла счет времени. Было холодно, голова все еще болела после полученного в такси удара, хотелось есть и пить. Ее ни разу не покормили, лишь сунули в руку пластиковую бутылку с водой.
Сейчас Хелен снова лежала в багажнике автомобиля, какое-то время мчавшегося на большой скорости по шоссе. Затем машина сбавила ход, сделала несколько поворотов и, судя по внезапно усилившейся тряске, съехала на грунтовую дорогу.
Перевозя ее с места на место, похитители негромко переговаривались между собой. Но лишь теперь, когда оживленная трасса осталась позади, она смогла за гулом мотора различить их голоса. Это была смесь немецкого и португальского языков, которые Хелен отлично знала, выучив их еще раньше, чем английский или родной для ее отца венгерский. Однако голоса звучали невнятно, и она мало что смогла понять, кроме общего раздраженного и нетерпеливого тона. И того, что похитителей было четверо.
Еще несколько минут тряски, и автомобиль остановился. Хлопнули дверцы, и чьи-то шаги зашуршали по гравию. Багажник открылся, и холодный ветер освежил лицо Хелен. Кто-то схватил ее за руку, поднял в сидячее положение и помог выбраться наружу. Хелен пошатнулась, колени ее подогнулись, но похититель крепче вцепился в ее локоть и не позволил упасть. А затем молча подтолкнул в спину.
Странно, но Хелен не испытывала никаких эмоций, даже горя или страха. Она столько лет скрывалась, живя в постоянной тревоге и неуверенности. А потом появился брат и сказал то, что она втайне мечтала услышать, но усмиряла свои мечты, убеждала себя, что этого никогда не случится. Лишь на короткий миг вспыхнула надежда снова увидеть Алоизия и зажить нормальной человеческой жизнью. Но уже через мгновение она погасла: брата убили, а мужа ранили. Возможно, тоже смертельно.
Теперь она ощущала лишь пустоту внутри. Лучше было бы вообще ни на что не надеяться.
Хелен услышала скрип открываемой двери, а затем оказалась в каком-то помещении. Воздух здесь был спертый, пахло плесенью. Ее провели через комнату в другую, с еще более неприятным запахом. Скорее всего, это был заброшенный загородный дом. Хватка похитителя ослабла, и Хелен поняла, что упирается ногами в стул. Она села, положив руки на колени.
— Снимите это, — произнес по-немецки знакомый голос.
Кто-то коснулся ее головы, и повязка упала с глаз.
Хелен моргнула, потом еще раз. В комнате было темно, но ее отвыкшие от света глаза быстро приспособились. За спиной послышались шаги, и дверь закрылась. Хелен облизнула сухие губы, подняла голову и встретилась взглядом с волчьими глазами Конрада Фишера. Он, конечно, постарел, но выглядел таким же сильным и опасным, как и прежде. Конрад тоже сидел на стуле, зажав широкие ладони коленями. Он чуть подвинулся, и стул застонал под его массивным телом. Пронзительные серые глаза, загорелая до смуглости кожа, коротко стриженные седые волосы — от всего его вида веяло холодным тевтонским совершенством. Он смотрел на нее с кривой усмешкой, которую Хелен слишком хорошо помнила. Вместо былой пустоты и равнодушия она почувствовала острый приступ страха.
— Не ожидал, что когда-нибудь буду разговаривать с мертвецами, — отрывисто и четко произнес Фишер по-немецки. — И все-таки вы здесь, фройляйн Эстерхази… прошу прощения, фрау Пендергаст, покинувшая эту землю четырнадцать лет назад.
Устремленные на нее колючие глаза светились странной смесью раздражения и любопытства.
Хелен ничего не ответила.
— Naturlich[8], оглядываясь назад, я понимаю, как вам это удалось. Вы пожертвовали своей сестрой-близнецом, der Schwächling[9]. Что ж, после всех этих лицемерных высоких слов вы доказали, что многому научились у нас. Я почти удовлетворен.
Хелен молчала с безразличным видом. Она скорее согласилась бы умереть, чем жить дальше с этой болью.
Фишер внимательно следил за тем, какой эффект произвели его слова. Он достал из кармана пачку «Данхилл», чиркнул спичкой, вспыхнувшей золотистым огнем.
— Вы ведь не собираетесь признаваться нам, где прятались все это время? Или были ли у вас другие сообщники, помимо брата? Вы рассказывали кому-нибудь о нашей организации?
Не дождавшись ответа, Фишер глубоко затянулся, и на лице его снова заиграла усмешка.
— Впрочем, неважно. У нас найдется время для разговоров, когда мы вернемся домой. Уверен, что вы расскажете докторам все… еще до того, как начнутся опыты.
Хелен молчала. Фишер использовал слово «Versuchsreihe», на деле означавшее нечто большее, чем просто «опыты». Вспомнив, что под этим подразумевалось, она внезапно запаниковала, вскочила со стула и рванулась к двери. Это был бессмысленный поступок, порожденный древним инстинктом самосохранения. Когда Хелен навалилась на дверь, та неожиданно поддалась, но на пороге стояли другие похитители. Хелен с разгона прорвалась мимо первых двух, но оставшиеся двое крепко ухватили ее за руки. Понадобились усилия всей четверки, чтобы затащить ее обратно в комнату.
7
Крейн, Харт (1899–1932) — известный американский поэт, покончил жизнь самоубийством, спрыгнув с палубы парохода в открытом море. Цитируется стихотворение «Сокрушенный храм» в переводе М. Еремина.
8
Разумеется
9
Слабак, безвольный человек (нем.).