Страница 19 из 20
Показ закончился под вялые аплодисменты. Уорсоу театрально поклонился, еще раз вызвав раздражение д’Агосты, и сел на место.
Лейтенант вернулся к кафедре. Половина третьего. Пока все шло по плану. В животе снова заурчало, словно он выпил бутылку соляной кислоты. Самое главное сообщение — об отрезанной мочке уха — он оставил для себя. Привилегия руководителя следственной группы.
— Мы пока не определили ДНК той лишней части тела — мочки уха, найденной на месте преступления, — сообщил он. — Но уже есть предварительные результаты. Она принадлежала мужчине. Состояние кожи указывает на возраст не старше пятидесяти лет — точнее определить сложно. Почти наверняка эта мочка не была оторвана или отрезана в ходе борьбы с жертвой. Скорее всего, убийца намеренно оставил ее на месте преступления. Кроме того, можно предположить, что мочка была удалена за несколько часов до убийства, и не у трупа, а у живого человека. Что неудивительно, поскольку на записи видно, что преступник жив и здоров. У нас есть изображение убийцы, и в скором времени его увидит весь Нью-Йорк. У него достаточно приметная внешность: рыжие волосы, дорогой костюм, спортивное телосложение. Мы располагаем отпечатками его пальцев, образцами волос, волокнами ткани, скоро определим ДНК этого парня. Мы знаем фирму-изготовителя его галстука и ориентировочно — костюма и обуви. Похоже, остался один шаг до его ареста.
Д’Агоста выдержал паузу, собираясь с духом, перед тем как сказать главное:
— Что же не так с этим делом?
Это был риторический вопрос, и никто не вызвался ответить на него.
— Неужели этот парень настолько глуп?
Он опять замолчал, и его слова повисли в воздухе.
— Посмотрите на запись. Может быть, он действительно такой идиот, каким кажется? Я хочу сказать, что он мог бы загримироваться, изменить внешность, избежать контакта хотя бы с частью камер наблюдения. Он не должен был целых пять минут стоять в холле, словно дожидаясь, пока все разглядят и запомнят его, а камеры запишут видеоролик с четырех ракурсов. Убийца не пытался проскользнуть незамеченным. Нам необходим психолог, чтобы понять, почему он так старался попасться всем на глаза, каковы мотивы его действий, что означает надпись на теле убитой, зачем он отрезал себе мочку уха и оставил ее на месте преступления. Возможно, парень просто сошел с ума и хочет, чтобы его быстрее поймали. Но мне кажется, он знает, что делает. И никакой он не псих. Поэтому давайте не будем считать, что преступник уже у нас в руках, несмотря на все полученные результаты.
Наступила тишина. Д’Агосту настораживала и еще одна вещь, но лейтенант решил пока не упоминать о ней. Это могло прозвучать немного странно, и он не знал, как правильно сформулировать свои подозрения. Выбор времени нападения. Камера зафиксировала этот момент. Сначала преступник задержался внизу в холле, а затем ждал в коридоре, когда женщина откроет дверь, чтобы взять газету. Очень точный выбор времени.
Что это — просто совпадение?
6
Киоко Ишимура медленно двигалась вдоль коридора, подметая лакированный пол своим всегдашним конопляным веником. Пол был безупречно чист, но мисс Ишимура за долгие годы привыкла наводить здесь порядок через день, независимо от обстоятельств. В квартире, а точнее, в трех квартирах, перестроенных хозяином в одну, стояла вязкая, затаившаяся тишина. Шум машин с Семьдесят второй улицы не добирался до пятого этажа сквозь толстые каменные стены.
Оставив веник в комнате для прислуги, Киоко взяла фетровую тряпочку, сделала несколько шагов и зашла в небольшую комнату с персидскими коврами на полу и старинным лепным потолком. В книжном шкафу из красного дерева с витражными стеклами хранились иллюстрированные великолепными миниатюрами старинные рукописи и инкунабулы[26]. Мисс Ишимура протерла сначала шкаф, затем стекло, а потом — другой тряпкой — сами тома, тщательно проводя по ребристым корешкам и золоченым буквам обложки. Книги тоже не нуждались в чистке, но она все равно протерла их. Не только в силу привычки: когда мисс Ишимура была чем-то обеспокоена, она всегда находила утешение в работе.
Хозяин квартиры неожиданно, без предупреждения вернулся четыре дня назад и с тех пор вел себя очень странно. Его и прежде трудно было назвать заурядным человеком, но теперь его поведение откровенно пугало. Все это время он не выходил из своей огромной квартиры, оставаясь в шелковой пижаме и английском халате; часами молча и неподвижно сидел в гостиной, уставившись на отделанный мрамором водопад, или в японском садике. Он перестал читать газеты, не отвечал на телефонные звонки и ни с кем не общался, даже с нею.
И он ничего не ел, совсем ничего. Мисс Ишимура пыталась соблазнить его любимыми блюдами — мозуку и шиокара[27], но они остались нетронутыми. Еще сильнее беспокоило то, что он начал принимать какие-то таблетки. Она тайком подсмотрела этикетки на флаконах — дилаудид и леводроморан, разузнала о них в Интернете и ужаснулась. Это были сильные наркотики, и он принимал их во все больших дозах.
Сначала Киоко решила, что хозяин пережил глубокое, почти невыносимое горе. Но с каждым днем он все больше угасал физически: стал таким слабым, что едва не падал в обморок, кожа посерела, щеки ввалились, глаза сделались темными и пустыми. Он по-прежнему пребывал в полном молчании и апатии, и она поняла, что это не просто скорбь, а полное отсутствие интереса к жизни. Словно некое ужасное потрясение выжгло в нем все чувства и эмоции, опустошило его, оставив лишь сухую, покрытую пеплом оболочку.
Возле входной двери загорелась крохотная синяя светодиодная лампочка, подсказывающая глухонемой мисс Ишимура, что зазвонил телефон. Она подошла к аппарату, стоящему на угловом столике, и посмотрела на определитель номера. Звонил лейтенант д’Агоста из полиции. Уже в который раз.
Секунд пять она неподвижно смотрела на телефон. Затем, повинуясь внезапному импульсу, сняла трубку, несмотря на категорический запрет хозяина. Подключила телефон к одному из телетайпов, которыми пользовалась для общения, и набрала сообщение: «Вы ждите, пожалуйста. Я буду звать его».
Она прошла по длинному коридору, повернула в другой, остановилась возле шоджи — перегородки из рисовой бумаги, заменяющей дверь, — отодвинула ее в сторону и заглянула в комнату.
Там стояла большая японская ванна офуро, изготовленная из древесины хиноки[28]. Над высокими стенками в клубах пара поднимались лишь голова и узкие плечи Пендергаста. На столе позади него выстроились, как стража, флаконы с лекарствами и бутылки французской минеральной воды. Вид хозяина снова ужаснул Киоко: изможденное лицо, темные круги под глазами, похожие на синяки. Рукопись «Четырех квартетов» Элиота[29]лежала на широком ободе ванны возле тяжелой сверкающей бритвы. Мисс Ишимура не раз замечала, как хозяин, сидя в ванной, часами рассеянно смотрит на лезвие бритвы, пока оно злобно не заискрится. Вода в ванне была бледно-розового цвета — рана на ноге снова начала кровоточить. Пендергаст не пытался ее лечить, несмотря на настойчивые просьбы мисс Ишимуры.
Она передала ему записку: «Лейтенант д’Агоста».
Пендергаст молча посмотрел на нее.
Мисс Ишимура протянула ему телефон и беззвучно произнесла:
— Dozo[30]
Он опять ничего не сказал.
— Dozo, — повторила она с нажимом.
Наконец он велел ей включить громкую связь настенного телефона. Она выполнила распоряжение и почтительно отошла в сторону. Мисс Ишимура ничего не слышала, но превосходно читала по губам. И она не собиралась выходить из комнаты.
— Алло, — послышался из аппарата слабый скрежещущий голос. — Алло, Пендергаст?
— Да, Винсент, — тихо ответил тот.
26
Инкунабула — книга, относящаяся к начальной поре книгопечатания (до 1501 г.), внешне похожая на рукописную.
27
Мозуку — окинавское название водоросли лиму-моуи, обладающей высокими питательными и оздоровительными свойствами. Шиокара — традиционное блюдо японской кухни, состоящее из маленьких кусочков мяса в соусе.
28
Хиноки — японское название кипарисника туполистного, обладающего очень ценной древесиной.
29
«Четыре квартета» — цикл из четырех поэм Томаса Стернза Элиота.
30
Dozo — пожалуйста (яп.).