Воин

Под свирепым взглядом Родди кое-кто из стоявших рядом попятился, и он это заметил. Ему понравилось это ощущение – он снова почувствовал себя значительным и уважаемым.

– Дров убил одного моего пса и оставил отметину на голове этого, прохрипел Родди и потрепал старого пса, показывая шрам. – Проклятый темный эльф наградил меня этим, – неторопливо сказал он, снимая капюшон и открывая лицо.

Обычно Родди прятал отвратительные шрамы, однако шепот и вздохи изумления из толпы оказались чрезвычайно приятны для несчастного охотника. Он повернул голову, выставляя на обозрение толпе свое лицо и в полной мере наслаждаясь реакцией.

– У него была черная кожа и белые волосы? – спросил толстый коротышка, тот самый, который начал пререкания возле бара, рассказав о своей встрече с темным эльфом.

– Так оно и должно быть, если перед тобой темный эльф, – раздраженно ответил Родди.

Человек победоносно оглядел присутствующих.

– Именно это я и пытаюсь им втолковать, – сказал он. – Они твердят, будто я видел просто грязного эльфа или, может быть, орка, но я-то знаю, что это был дров!

– Если ты видел дрова, – угрюмо сказал Родди, взвешивая каждое слово, чтобы подчеркнуть его значимость, – ты сразу понимаешь, что видел дрова. И ты не забудешь, что видел дрова! А те, кто сомневаются в твоих словах, пусть пойдут и отыщут темного эльфа. Потом им придется вернуться и извиниться перед тобой.

– Ну так вот, я видел темного эльфа, – заявил толстяк. – Я устроил стоянку в Тайнолесье, к северу от деревушки Грюнвальд. Ночь показалась мне достаточно спокойной, и я немного перестарался с костром, потому что дул холодный ветер.

Вот тут-то и появился этот чужак, без всякого предупреждения, даже без единого слова!

Теперь все жадно прислушивались к нему, воспринимая его слова в новом свете после того, как изуродованный дровом незнакомец подтвердил истинность этой истории.

– Я не услышал ни слова, ни крика птицы, вообще ничего! – продолжал толстяк. – Капюшон его плаща был низко надвинут, и это показалось мне подозрительным, поэтому я спросил: «Ты что здесь делаешь?» – «Ищу место, где мои товарищи и я могли бы разбить лагерь и заночевать», – ответил он так же спокойно, как вот ты сейчас. Это прозвучало вполне разумно, но капюшон меня все-таки смущал. «Тогда сними свой колпак, – сказал я ему. – Я не могу разговаривать с человеком, если не вижу его лица». Он с минуту раздумывал над моими словами, а затем медленно, очень медленно поднял руки вверх.

Тут толстяк театрально изобразил, как именно незнакомец сделал это, и оглядел толпу, чтобы удостовериться в том, что все внимательно слушают.

– Больше мне ничего и не требовалось видеть! – внезапно закричал он, и все отшатнулись в изумлении, хотя совсем недавно выслушали от него ту же самую историю. – Его руки оказались черными, как уголь, и тонкими, как у эльфа. Я тут же понял, хоть мне и самому непонятно каким образом, что передо мной дров.

Дров, говорю я вам, а тот, кто сомневается, пусть пойдет и найдет темного эльфа для себя!

Толстяк уставился на своих прежде недоверчивых слушателей, а Родди одобрительно кивнул.

– Кажется, в последнее время я слишком много слышу о темных эльфах, пробормотал охотник.

– А я слышал только об одном, – вмешался еще один человек. – Я имею в виду, до того, как мы заговорили с тобой и услышали о твоем бое. Получается два дрова за шесть лет.

– Я и говорю, – мрачно заметил Родди, – по-моему, развелось слишком много темных….

Родди не удалось закончить фразу, потому что все сборище разразилось преувеличенно громким смехом. Охотнику показалось, что наступили старые добрые времена, когда все вокруг ловили каждое его слово.

Единственным, кто не смеялся, был толстяк, слишком взволнованный собственным рассказом о встрече с дровом.

– И все-таки, – сказал он, стараясь побороть волнение, – когда я думаю об этих лиловых глазах, уставившихся на меня из-под капюшона, меня дрожь пробирает!

Улыбка Родди исчезла в мгновение ока.

– Лиловых глазах? – с трудом выдавил он.

Родди доводилось встречаться со множеством существ, обладающих теплочувствительным зрением, характерным для большинства обитателей Подземья, и он знал, что обычно такие глаза напоминают красные точки. В памяти Родди все еще жили воспоминания о лиловых глазах, глядящих на него, придавленного кленом.

Еще тогда он понял, что глаза такого странного оттенка являются редкостью даже среди темных эльфов.

Те, кто стоял ближе к Родди, прекратили смеяться, думая, что вопрос Родди является выражением сомнения в правдивости рассказа толстяка.

– Они были лиловыми, – настаивал толстопузый, хотя в его дрожащем голосе не чувствовалось большой уверенности.

Окружающие ждали, согласится с ним Родди или опровергнет, не зная, верить рассказчику или нет.

– А какое оружие было у этого дрова? – мрачно спросил Родди, с угрожающим видом поднимаясь на ноги.

Толстяк на секунду задумался.

– Кривые клинки, – выпалил он.

– Сабли?

– Сабли, – согласился толстяк.

– А не назвал ли этот дров свое имя? – спросил Родди, и когда рассказчик замялся, Родди сгреб его за воротник и поднял над столом. – Дров назвал свое имя? – повторил он, жарко дыша прямо в лицо толстяку.

– Ну. это. э-э, Дзир.

– Дзиррит?

Человек неуверенно пожал плечами, и Родди отпустил его, проревев:

– Где? И когда?

– В Тайнолесье, – повторил дрожащий толстяк. – Три недели назад. Дров собирался в Мирабар вместе с Плачущими монахами, так мне кажется.

Большинство из собравшихся при упоминании об этой группе религиозных фанатиков застонали. Плачущие монахи представляли собой банду оборванцев и попрошаек, которые верили (или заявляли, что верят) в то, что в этом мире существует определенное количество страданий. Чем больше мучений падет на их долю, тем меньше придется вытерпеть остальным. Почти у всех этот монашеский орден вызывал презрение. Некоторые из его членов были искренни, но другие только попрошайничали, обещая вынести ужасные страдания ради дающего.

– Они были товарищами дрова, – продолжал толстяк. – Когда надвигается зима, – они всегда идут в Мирабар, где похолоднее.