Москва и Орда

В 1460 г. “царь Ахмуть Болшые орды Кичи-Ахметевъ сынъ (хан Махмуд, воцарившийся после смерти в 1459 г. своего отца Кичи-

Мухаммеда153. — А.Г.), приходилъ ратью к Переяславьлю к Рязаньскому и стоалъ подъ городомъ три недели, на всякъ день приступая ко граду, бьющеся, граждане же, милостью Божиею и пречистыя его Матери, одолеваху ему и много у него татаръ побили, а отъ гражан ни единъ врежденъ бысть; и поиде прочь с великимъ срамомъ, а на Казать улана мирзу велико нелюбие држа, тотъ бо бяше привелъ его, не чающе отъ Руси ничего съпротивления“154.

Рязань в это время управлялась наместниками Василия Васильевича — с 1456 г. малолетний рязанский князь Василий Иванович жил в Москве; только в 1464 г. он (женившийся на дочери Василия II) был отпущен на свое княжение. Скорее всего, после воцарения Махмуда обнаружился долг по выплате дани с Рязанского княжества, и хан по совету Казата решился на недостаточно подготовленную военную акцию с целью взять положенное силой.

К периоду правления Василия Васильевича относится примечательное явление: великий князь московский начинает при жизни именоваться “царем”. Ранее всего этот титул прилагается к Василию II еще в на чале 40-х гг. Симеоном Суздальцем в первой редакции его “Повести о Флорентийском соборе” (“белый царь всея Руси”) и Пахомием Сербом в третьей редакции “Жития Сергия Радонежского” (“великодержавный царь Русский”, “благоразумный царь”), в обоих случаях при изложении конфликта великого князя с митрополитом Исидором по поводу решений Флорентийского собора конца 30-х гг. Применение царской титулатуры в этих произведениях связано с ролью Василия Васильевича как защитника православия в ситуации, когда “греческий царь” — император Византии согласился на унию с католической церковью, подразумевающую главенство римского папы. В начале 60-х гг. царский титул по отношению к Василию II неоднократно употребляется в “Слове избраном от святых писаний, еже на латыню”, также посвященном Флорентийскому собору и его последствиям. Но тогда же, в 1461 г., митрополит Иона в послании в Псков упоминает Василия как “великого господаря, царя рускаго” уже вне связи с этими событиями.

Очевидно, в середине XV в. делаются первые шаги на пути становления идеи о переходе к московским великим князьям царского достоинства от византийских императоров. Разумеется, более сильным, чем согласие “греческого царя” на унию, стимулом здесь стало падение Константинополя в 1453 г., обозначавшее гибель христианского православного “царства”. Если после падения Константинополя в 1204 г. возникли Никейская и Трапезундская империи, продолжали существовать такие независимые православные государства, как Болгария и Сербия, ряд крупных русских княжеств, то после 1453 г. единственным православным государством, представлявшим реальную силу, было Московское великое княжество. Оно имело, таким образом, все основания считать себя наследником места Византии в мире, т. е. “царством”. Формированию представления о “царском” характере власти великого князя московского могло способствовать и установление тогда же автокефалии русской церкви. При поставлении митрополита теперь все решала воля великого князя, санкция Константине польского патриархата не требовалась: а верховенство в церковных делах считалось прерогативой только одного светского правителя — императора, “царя”.

Но царь не может подчиняться другому царю, он должен быть полностью суверенным правителем. Идея о царском достоинстве московского великого князя неизбежно должна была прийти в противоречие с продолжавшимся признанием верховенства хана Орды.

Правление Василия Васильевича пришлось на период, когда ордынские “замятии”, в отличие от прежних времен, стали заканчиваться не временной консолидацией под властью того или иного сильного правителя, а складыванием на окраинных территориях Орды особых, практически независимых политических образовании (в период его княжения оформилось не только Казанское, но и Крымское ханство, а также Ногайская Орда на левобережье Нижней Волги). “Центральная” часть, занимавшая пространство между Днепром и Вол гой, в русских источниках начинает именоваться “Большой Ордой”; ее правитель формально считался сюзереном остальных ханов. В

55 См.: Синицына Н.В Автокефалия русской церкви и учреждение Московского патриархата (1448–1589 гг.) // Церковь, общество и государство в феодальной России. М.,

1990. С. 126–137; Белякова Е.В Учреждение автокефалии русской церкви в политической мысли XV–XVI вв. // Римско-константинопольское наследие на Руси: идея власти и политическая практика. М., 1995.

56 См.: СафаргалиевМ Г. Указ. соч. С. 225–231,260-263.

57 Впервые термин “Большая Орда” употребляется в сообщении о походе Махмуда на Рязань 1460 г. Скорее всего, это перевод словосочетания “Улуг Орда” — “Великая Орда”, которым именовалась после распада единого государства ставка хана, считавшегося главным среди правителей-Джучидов (см.: Усманов МЛ. Термин “ярлык” и вопросы классификазии официальных актов ханов Джучиева улуса. С. 229; Он же. Жалованные акты ханов Джучиева улуса XIV–XVI вв. С 60,175,193–194; Григорьев А.П Время написания “ярлыка” Ахмата // Историография и источниковедение истории стран Азии и Африки. Л., 1987. Вып. 10. С. 38–49).

отношениях с этим “главным царем” при Василии II заметных перемен не произошло — он по-прежнему рассматривался как сюзерен великого князя. Изменения коснулись других сфер. Стала наконец четко действовать (с 50-х гг.) оборонительная линия на Оке. Получило распространение использование в московских интересах татарских “царевичей”. Наконец, после падения православного царства — Византии — начала пробивать себе дорогу идея о “царском” характере власти великого князя московского, идея, несовместимая с признанием сюзеренитета ордынского царя.

Глава девятая

ОБРЕТЕНИЕ СУВЕРЕНИТЕТА: ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ (1462–1505)

Василий Васильевич умер 27 марта 1462 г., и на престол вступил его сын Иван Васильевич (p. 1440). В Ермолинской летописи это событие подано как вокняжение Ивана “на столь отца своего на вели-комъ княжении в Володимери и на великом княжении в Новегороде Великомъ и Нижнем, и на всей Русской земли”. По убедительному предположению В.Д. Назарова, здесь отобразился факт ханской санкции на вокняжение Ивана, так как с перечисленных территориальнополитических единиц шел в Орду особый выход. Автор полагает, что ярлык был получен в 1462 г. и явился своеобразным ответом на ярлык 1461 г. крымского хана Хаджи-Гирея польскому королю и великому князю литовскому Казимиру IV, в котором среди подвластных последнему городов назван был и Великий Новгород (на сюзеренитет над которым Казимир претендовал). Однако такая связь необязательна: Новгород издревле считался “отчиной” верховных правителей СевероВосточной Руси и для получения на него ярлыка не нужно было ждать проявления претензий со стороны Литвы. Отец Ивана, Василий II, получил ярлык от Улуг-Мухаммеда еще при жизни своего отца. После того, как он окончательно вернул себе великокняжеский стол, Василий Васильевич проявил большую заботу о закреплении права на наследование за своим старшим сыном: начиная с докончания Василия с Иваном Васильевичем Суздальским, датируемого от 15 декабря 1448 г. до 22 июля 1449 г., Иван именуется, как и отец, “великим князем”, т. е. считается соправителем. Трудно предполагать, что Василий при этом проигнорировал возможность подстраховаться, получив (по примеру своего отца) для сына ярлык из Орды.

Начало именования Ивана Васильевича “великим князем” совпадает по времени с разрывом даннических отношений с Ордой Сеид-Ахмета (см. гл. 8). Можно предположить, что именно в 1448 г. были приняты принципиальные решения: дань, которую собирались отправить Сеид-Ахмету (и в которую отказался внести свою долю Дмитрий Шемяка) была присовокуплена к дани, посылаемой в Орду Кичи-Мухаммеда, став платой за ярлык на имя Ивана Васильевича.

Сразу же после вокняжения Ивана происходит примечательное изменение в формулировке пункта об отношениях с Ордой в договорных грамотах князей московского дома. Со времени завещания Дмитрия Донского (1389) в нем применялись слова “А переменить Богь Орду” — в этом случае предполагалось, что не будет выплачиваться выход. Эта формулировка сохранялась (как в духовных, так и в договорных грамотах) и при Василии Дмитриевиче, и при Василии Васильевиче. Лишь однажды — в договоре Василия Васильевича с Михаилом Андреевичем, князем верейским и белозерским, датируемом не позднее 1445 г., применяется иная формула: “А коли яз, князь велики, в Орду не дам, и мне у тебя не взята“155. Но в позднейших докончаниях Василия Васильевича и в его духовной продолжала применяться формула “А переменить Богь Орду”. С началом же княжения Ивана Васильевича (и в течение всего его правления) применяется именно та, не привившаяся при Василии II, оговорка: “А коли яз, князь велики, выхода в Орду не дам, и мн-6 у тебе (удельного князя. — А.Г.) не взяти”. Таким образом, возможность неуплаты выхода теперь связывается не с “переменой” Орды, а только с волей великого князя. Первой грамотой такого рода является докончание Ивана Васильевича с тем же Михаилом Андреевичем, заключенное до 13 сентября 1464 г., т. е. в первые два года правления нового великого князя. Есть основания полагать, что возможность не платить дань была тогда реализована на практике.