Ельцин

Существовал ли здесь «типовой проект»? Помог ли ему здесь опыт «комплексных бригад»?

Словом, стройка, которую он постигал в качестве новичка, дала ему многое. Дьявол действительно кроется в деталях. Работа каменщиком потребовала от него возить тачку с жидким бетоном по узкому настилу, причем бегом. Огромный Ельцин, со своим почти двухметровым ростом и немалым весом, теряя чувство равновесия, не раз и не два мог свалиться вместе с тачкой с трехметровой высоты — сомневаюсь, чтобы он мог остаться непокалеченным после таких падений, если высота указана верно.

Тяжелый ручной труд на производстве станет позднее для него мишенью, которую он будет критиковать со всех трибун, на всех своих постах, вплоть до Московского горкома партии.

Дом, в котором тогда жили молодые супруги Ельцины, находился рядом со стройкой. Над стройкой возвышался огромный башенный кран. Во время ночного ливня и урагана Ельцин увидел, что кран, закрепленный на рельсах, может рухнуть, выбежал из дома и стал карабкаться наверх. В полной темноте сумел совершить необходимые манипуляции (освободить башенную стрелу, которая повернулась по ветру) и спасти кран от падения.

Строжайшее выполнение всех строительных нормативов, инструкций по технике безопасности, жесточайшая пунктуальность станут еще одним его «пунктиком».

Когда он был водителем грузовика, застрял однажды на железнодорожном переезде перед идущим составом и с трудом сдвинул грузовик с места, нажимая на ручку стартера. Разумеется, тоже «в последний момент». «Я вышел из машины, сел на бровку кювета и долго не мог отдышаться». Грузовик был старый, изношенный, с тяжелым грузом.

Критические ситуации возникали одна за другой.

Всех их Ельцин мог избежать, если бы сразу начал работать мастером. Но он сам искал их. Они были ему необходимы для будущего…

И будущее не заставило себя ждать.

Трудовая книжка Б. Н. — сама по себе крайне любопытный документ. Но в начале его карьеры она представляла собой парадоксальное явление — сплошные выговоры в сочетании с крайне стремительным продвижением по служебной лестнице!

Этот парадокс легко объясним: главной технологией стремительного роста для Ельцина всегда был бунт против самого стиля работы. Но этот бунтарь был настолько необходим стройке, что его продвигали «наверх», несмотря на крутой характер, а может быть, и благодаря ему. Ломая привычное, он достигал результатов, о которых другие могли только мечтать.

«Однажды утром, вскоре после принятия объекта, Ельцин обнаружил, что там нет ни рабочих, ни техники, — пишет американский биограф Ельцина Леон Арон. — Оказалось, что начальник участка отправил их строить гараж для одного из руководителей треста. Постоянное использование материалов и рабочих для личных нужд начальства было на советских стройках обычной практикой, и рабочие поразились, когда на месте будущего гаража появился разъяренный Ельцин и приказал им вернуться на официальное рабочее место».

Последовали скандал и первое столкновение с системой.

«Приписки в наряды», то есть заполнение бухгалтерских документов на невыполненный объем работ, — еще один повод для скандала. «Когда я начал строго обмерять кирпичную кладку, — пишет Ельцин в своей «Исповеди…», — сколько использовано бетона, сколько того, другого — возникли сложности. Постепенно все-таки вопрос отрегулировался, люди стали понимать мою правоту, да и рабочая совесть — это не пустой звук. Дело наладилось».

Но прежде чем «дело наладилось», были и громила с топором, бывший заключенный, и жалобы, и молчаливое сопротивление, и прямой бойкот.

Однако воевать с молодым мастером привычными методами было сложно — уж очень он сам был непривычен. Как будто из другой жизни… Из той самой, которая, как думали многие, наступит «на сто лет позднее».

Впрочем, нельзя сказать, что молодой специалист не вписывался в мифологию своего времени. Вписывался — но именно в мифологию, в проект времени, в его архитектурный эскиз.

В очень многих советских фильмах тех лет молодой бригадир, мастер, рабочий борется за «справедливость», за «работу по совести», с недостатками, приписками, формализмом, причем борется — и побеждает. Социальный заказ, ранняя хрущевская «перестройка» уже овладевали умами и в литературе, и на киноэкране. В этом смысле Ельцин шел как раз в ногу со временем. А вот реальность советской стройки сопротивлялась на каждом этапе его карьеры.

Следующий бунт он поднимет на собрании работников треста в Доме строителя. На этот раз, правда, вопрос касался не общей ситуации, а его лично. Почему он, молодой специалист, почти с отличием окончивший институт, должен строить подсобные помещения или пожарные каланчи? Он требует (вдумайтесь, требует!), чтобы ему дали поработать на более важном и значительном объекте.

На сей раз Ельцина не наказали, не поставили на место, не попытались даже урезонить. Начальство было поражено, что и у них в коллективе появился «герой из фильма», молодой парень, который никого не боится и требует повышения уровня своей ответственности.

Ельцину поручили новый пятиэтажный дом в центре города.

Молодой инженер не хотел считаться с тем, что до него существовало «испокон веков». Отказывался иметь дело с тем, что ему мешало.

Одна из таких проблем — разворовывание стройматериалов при отделке квартир. Так вот, он придумал приглашать в строящиеся квартиры будущих жильцов, и рабочие впервые лицом к лицу столкнулись с реальными людьми, которым предстояло заселяться в этот «недострой».

Другой его (довольно простой) идеей было личное поощрение. Однажды Ельцину пришлось за одну ночь решать такую вот «нерешаемую проблему» — двери были установлены неправильно, косяками в другую сторону, и он заставил плотника с бригадой (история сохранила фамилию этого трудолюбивого человека — Михайлишин) всю ночь решать эту «закавыку», переставлять двери. Наутро Ельцин появился в доме, где падавший с ног от усталости бригадир доделывал эти несчастные двери. Появился с транзисторным приемником в руках (немалая роскошь по тем временам), который тут же и вручил работяге без лишней помпы.

Довольно оригинальная привычка дарить отличившимся подчиненным часы «прямо с руки» стала неотъемлемой частью его стиля, сколько он передарил за свою жизнь этих часов — одному богу известно.

Для женских бригад (маляров и штукатуров), работающих в ночную смену, подарком было уже одно его появление — он шутил с девушками, целовал в щечку, дарил конфеты, работал вместе с ними допоздна и затем уходил, чтобы вернуться домой заполночь. Работа после таких его появлений кипела с утроенной силой, можно не сомневаться.

Когда объекты и зона ответственности укрупнились, крупнее стали и его «творческие находки». Комплексная бригада, которую он создал на своем домостроительном комбинате, обеспечивалась стройматериалами в первую очередь.

Дома часто сдавали к 7 ноября или к 1 января (а если дом не был сдан к сроку, финансирование новых объектов урезалось за счет этих, недостроенных, это была катастрофа, ЧП) — он уговаривал директоров заводов присылать к нему рабочих (дома строились как раз для них) и увеличивал число строителей в разы, чтобы преодолеть аврал.

Но вернемся к началу его карьеры. После пятиэтажного дома, который был построен довольно быстро, Ельцину поручили закончить строительство камвольного комбината.

Камвольный комбинат был типичным примером советского «долгостроя». Ржавый металлический каркас семиэтажного здания пугал своим заброшенным видом. Он символизировал неупорядоченность, хаотичность, стихийность — и самой работы, и планов, и даже чертежей. Когда Ельцин взялся за дело, неожиданно выяснилось, что в проекте отсутствует подземный переход из одной части здания в другую (сделать его забыли). А без этого перехода комбинат работать просто не мог. Однако напор Ельцина победил всё: он привлек к экспертизе проекта своих учителей, профессоров из УПИ, выбил из начальства дополнительное финансирование, мобилизовал рабочую силу. Хаос вновь был побежден, пространство вновь стало упорядоченным, устроенным, логичным.