Нашествие Тьмы

По обе стороны от закрытого шкурами входа в Медовый Дом стояли два высоченных широкоплечих стражника. Их бороды и дыхание источали сильный запах густого меда. Они сначала насторожились, но быстро признали посетителей. Один из них ринулся к ближнему краю длинного стола, стоящего посреди зала, и громко объявил о прибытии Дриззта и Кэтти-бри, перечислив их наиболее известные подвиги и предков (по крайней мере девушки, поскольку предками Дриззта вряд ли можно было гордиться).

Дриззт и Кэтти-бри терпеливо ждали у входа со вторым стражником, который, пожалуй, был здоровеннее их обоих, вместе взятых. Друзья не сводили глаз с Берктгара, сидевшего во главе стола. Он тоже, слушая доклад стражника, поглядывал на них.

Кэтти-бри называла его глупцом за препирательство с Бруенором, но все же великан варвар каждый раз поражал и ее, и Дриззта. Он был почти такого же роста, как Вулфгар, целых шесть с половиной футов, с широченными плечами и мускулистыми руками, равными по обхвату бедру упитанного дварфа. Растрепанные темные волосы свисали на плечи; он уже начал отращивать бороду на зиму, и густая щетина на щеках и шее придавала его облику еще большую дикость и важность. Вождь Сеттлстоуна всегда избирался после состязания в силе, после жестокого боя, как это диктовал обычай кочевых варваров на протяжении всей их истории. Никто в Сеттлстоуне не мог победить Берктгара – Берктгара Смелого, как его называли, – но его слава затмевалась тенью человека, ставшего легендой.

– Прошу вас, присоединяйтесь к нам! – радушно воскликнул Берктгар, но по выражению его лица понятно было, что он их ждал и приход обоих товарищей не удивил его. Вождь по преимуществу смотрел на Дриззта, и Кэтти-бри прочла в его ярких голубых глазах одновременно ярость и беспокойство.

Дриззту и Кэтти-бри предложили скамьи (и этим Кэтти-бри оказали большую честь, поскольку за столом больше не было женщин, кроме тех, что сидели на коленях у мужчин). В Хенгороте, как и во всем варварском обществе, женщины и дети, за исключением взрослых мальчиков, были на положении слуг. Сейчас они суетились, расставляя кубки с медом перед вновь прибывшими.

И Кэтти-бри, и Дриззт смотрели на мед недоверчиво, поскольку обоим нужна была ясная голова. Но Берктгар поднял свой кубок и произнес тост в их честь, обычай же требовал, чтобы и они в ответ подняли свои. А в Хенгороте не принято было лишь пригубливать!

Оба товарища опустили свои кубки под громогласные приветствия и с отчаянием увидели, что на месте пустых мгновенно появились полные.

Но тут Дриззт неожиданно встал и легко запрыгнул на длинный стол.

– Приветствую вас, жители Сеттлстоуна, люди Берктгара Смелого! – начал он свое обращение, и его голос почти потонул в оглушительном гуле приветственных выкриков в адрес Берктгара, гордости всего племени. Лохматого великана хлопали по спине, но он даже не моргнул и не сводил подозрительного взгляда с темного эльфа.

Кэтти-бри понимала, что происходит. Варвары со временем приняли Дриззта, но неохотно, ведь в их глазах он был всего лишь щуплым эльфом, да еще и темным в придачу! Несоответствие было для них весьма неприятным. Они видели в Дриззте слабое существо – пожалуй, не сильнее женщины своего племени – и при этом знали, что ни один из них не в состоянии одержать над ним верх в битве. И Берктгару было хуже всех, поскольку он догадывался, зачем пришли эти двое, и опасался, что вопрос владения молотом ему придется решать с Дриззтом один на один.

– Мы бесконечно признательны, просто поражены вашим радушием. Ни у кого во всех Королевствах нет более гостеприимного стола.

Снова приветственные возгласы. Дриззт знал, как с ними разговаривать, и не беда, что половина слушателей уже еле стояла на ногах.

– Но мы не можем задерживаться у вас, – продолжал Дриззт, и вдруг его голос зазвучал торжественно. Те, что сидели рядом с дроу, выпрямились, словно внезапно протрезвели, и до них вдруг стал доходить смысл его слов.

Рубин на шее Дриззта поблескивал, и Кэтти-бри поняла, что камень мог соперничать с хорошей чаркой меда, хоть Дриззт и не пользовался им сейчас.

– Над всеми нами навис устрашающий меч войны, – сурово продолжал Дриззт. – Пришло время объедини…

Его речь была прервана Берктгаром, который с размаху грохнул своим кубком по столу, да с такой силой, что тот разлетелся на куски, обдав рядом сидящих густой золотистой жидкостью и осыпав осколками. Не выпуская осколок кубка из кулака, гигант неуверенно вскарабкался на стол и навис над темным эльфом громадой своего могучего тела.

В мгновение ока Хенгорот притих.

– Вы пришли и говорите о единстве, – неторопливо начал вождь варваров. – Вы пришли просить объединения. – Он помолчал и обвел глазами встревоженных присутствующих ради пущего эффекта. – И при этом вы держите под замком оружие, ставшее символом моего народа, оружие, обязанное своей славой Вулфгару, сыну Беорнегара!

Зал взорвался одобрительными воплями, а Кэтти-бри бросила на Дриззта беспомощный взгляд. Она терпеть не могла, когда варвары подчеркивали происхождение Вулфгара, называя его сыном Беорнегара. Для них это было предметом гордости, а для трезвомыслящей девушки гордость сама по себе мало значила.

К тому же никакое перечисление предков не добавило бы блеска тому, что Вулфгар достиг за свою короткую жизнь. Если бы после него остались дети, они могли бы гордиться именно своим отцом.

– Мы – друзья дварфского короля, которому ты служишь, темный эльф, – продолжал Берктгар, и его громовой голос отражался от стен Хенгорота. – И от Бруенора Баттлхаммера, сына Бангора, сына Гарумна, мы ждем того же. Мы будем союзниками, но лишь тогда, когда мне отдадут Эйджис-фанг. Так говорю я – Берктгар! – проорал в заключение вождь варваров.

– Берктгар Смелый! – мгновенно подхватило несколько ближайших к нему людей, затем голоса слились во всеобщий хор славословий, и все кубки поднялись вверх за здоровье вожака Сэттлстоуна.

– Да Бруенор скоро доставит сюда свой топор, – ответил Дриззт, которому изрядно надоели восхваления Берктгара. Дроу понял, что их прихода в Сеттлстоуне давно ожидали и что краткая речь Берктгара, как и реакция людей на нее были не только умело рассчитаны, но даже, наверное, отрепетированы. – И боюсь, тебе не придется по нраву то, как он его доставит, – негромко договорил эльф, когда рев голосов смолк.

Все притихли в ожидании, поскольку слова дроу можно было понять как оскорбление. Глаза Берктгара угрожающе сузились, – очевидно, ему как раз хотелось принять вызов.

– Но Бруенора здесь нет, – спокойно произнес вождь варваров. – Его будет представлять Дриззт До'Урден?

Дриззт расправил плечи, соображая, как лучше выйти из этого положения.

Голова Кэтти-бри тоже лихорадочно работала в поисках выхода. Она почти не сомневалась, что Дриззт примет вызов и одержит верх над Берктгаром. И не надо быть пророком, чтобы угадать, как не понравится жителям Сеттлстоуна такое унижение.

– Вулфгар должен был стать моим мужем! – выкрикнула она, вставая с места как раз в тот момент, когда Дриззт уже собирался ответить, – А я – дочь Бруенора, принцесса Мифрилового Зала по праву. Если кто-нибудь и будет представлять моего отца здесь…

– …то ты сама назовешь его, – закончил за нее Берктгар.

– Это буду я, – хмуро договорила Кэтти-бри. Весь Медовый Дом загудел, и несколько женщин в его дальнем конце захихикали.

Дриззт опешил и бросил на Кэтти-бри почти молящий взгляд, надеясь, что она все уладит, пока обстоятельства еще не стали сильнее их. Он не хотел никаких столкновений. Кэтти-бри тоже, но зал просто впал в буйство, и половина присутствующих подначивала Берктгара: «Сразись с женщиной!» – словно Кэтти-бри уже бросила вызов.

Когда Берктгар посмотрел на нее, в его глазах пламенела ярость.

Она понимала, в каком он замешательстве. Девушка хотела продолжить и сказать, что если кто и может представлять Бруенора, то лишь его дочь, но она пришла не ради того, чтобы сражаться. Но теперь момент был упущен.