Страница 11 из 13
Сложив руки на груди и опершись бедром о край машины, она ждала, когда закипит чайник. И смотрела на Ричи. Тот сел и неуютно ерзал под ее внимательным взглядом.
– Все это немного странно, – сказала она наконец. – Что Тара возвращается через двадцать лет…
– Через двадцать один год, – поправил Ричи.
– …а теперь и ты здесь.
Что-то ударило в стену снаружи, и Ричи вздрогнул:
– Черт! Что это?
– Это Джек, наш одичавший сын. Питер купил ему духовое ружье, несмотря на мои протесты, и теперь парень двадцать четыре часа в сутки подстерегает крыс. Домой не загонишь.
– Мальчишками мы с Питером часами лежали на крыше гаража с духовушкой, высматривая крыс.
– Кое-что не меняется со временем.
– Много чего.
– Не против чая? А то есть где-то свежий кофе, но ломает варить.
– Да нет, чай нормально.
Ричи смотрел, как она бросает в две щербатые кружки по пакетику чая и наливает кипяток из чайника. Она поставила кружки на стол и присела напротив. Протянула руку:
– Приятно познакомиться, Ричи.
Он молча пожал руку.
– Ты гитарный мастер, да?
– Красивое слово для гитарного настройщика.
– И красивая профессия к тому же.
– Была. Теперь уже нет.
Он поднес кружку к губам, и Женевьева заметила, как дрожат его пальцы.
– Почему?
– Не вдохновляет больше.
– Он огорчится, что не застал тебя. Ты говорил ему, что придешь?
– Нет. Решил как-то вдруг. Подумал: заскочу, пожалуй. Всегда было любопытно, как вы тут живете. С детства помню это место. Помню старого коваля. Сказочная фигура: седой старик с роскошными широченными бакенбардами. Видел тебя раз или два издали. Знал, что у него отличная семья и все такое. Отличная жена, отличные дети, ну и прочее. Радовался за него.
– Это просто нелепо, что вы не разговаривали все это время. Он рассказывал, что в детстве вы были лучшими друзьями.
– Точно. Неразлейвода.
– Не понимаю я этого.
– Это случилось еще до тебя.
– Я даже не знаю точно, что случилось. Пит не говорит об этом.
Дверь открылась, и вошла Зои, продолжая болтать по телефону. Казалось, она не замечает Ричи. Прижав микрофон к ключице, спросила:
– Можно, я выйду вечером?
– Куда пойдете? – поинтересовалась Женевьева.
Зои снова подняла телефон:
– Это где? – Выслушала ответ и сказала: – В «Белую лошадь».
– Это ж наркоманский притон, – подал реплику Ричи.
Зои сверкнула глазами на него и вновь повернулась к Женевьеве.
– Тебе нужно спросить у отца.
– Все должно быть в порядке, – буркнула Зои в трубку и вышла из кухни.
– Грязная дыра эта «Белая лошадь», – сказал Ричи. – Случалось играть там. Выходя, вытирайте ноги, вот такого рода местечко.
– Посмотрю, что скажет ее отец.
– Я бы свою дочь туда не пустил.
– У тебя есть дочь?
– Есть, – вздохнул Ричи. – Но мне не разрешают с ней видеться.
– Что случилось?
– Это долгая история.
– Знаешь, Ричи, – сказала Женевьева, – здесь у всех своя долгая история, но никто ее не рассказывает.
Ричи хмыкнул и полез в нагрудный карман за пачкой сигарет. Потом передумал и сунул ее обратно.
– У меня была дочь от одной дряни. Сущей ведьмы, иного слова не подберешь. Теперь она не дает мне видеться с дочкой, и для меня это ежедневная боль – не видеть ее.
– Сколько лет дочке?
– Около девяти.
– Тяжело тебе.
– У меня украли жизнь моей дочери.
Ричи рассказал Женевьеве некоторые подробности этой истории. Что он не видел дочь с тех пор, как той исполнилось пять лет. Как таскался по судам и что все они решают в пользу матерей. Он был полон горечи. Но поймал себя на том, что открывает душу Женевьеве, как многие до него.
Затем вошла Эмбер:
– Скажи Джози!
– Сказать Джози что? – спросила Женевьева.
– Что она сущее наказание!
Женевьева вышла разобраться в причине шума и обнаружила, что лак для ногтей разлит по всему ковру, а Ричи тем временем воспользовался ее отсутствием, чтобы выйти наружу и закурить. Вспомнив о мальчишке на крыше кузни, он достал белый платок и помахал им:
– Не стреляй, ради бога!
Ричи стоял во дворе, дымя сигаретой и глядя на Джека.
– Привет! – сказал он.
Джек кивнул в ответ и снова приник к ружью.
– Что, не выходят поиграть, пока я здесь стою, да? – спросил Ричи. – Так как тебя зовут?
– Джек.
– Какой у тебя калибр?
– Один семьдесят семь.
– Надо было просить отца купить два и два. Такая штука мозги крысе вышибет.
– Ты Ричи?
– Точно.
– Я так и думал.
– Отец упоминал обо мне?
– Да. Иногда.
Ричи продолжал курить, а Джек лежал на крыше, прильнув к прицелу, словно враг мог появиться в любой момент.
Ричи докурил и вернулся в кухню. Женевьевы там не было, и он прошел в гостиную, где она и Зои на четвереньках скребли ковер, пытаясь отчистить его от лака, Джози выла, а Эмбер, сложив руки, с мрачным видом сидела на диване. Его взгляд упал на гитару в углу.
– Кто играет на гитаре? – спросил он, стараясь перекрыть вой Джози.
– Зои учится, – ответила Женевьева.
Ричи поднял гитару, взвесил ее в руках и ударил по струнам. Потом протянул Зои:
– Сыграй что-нибудь, милочка.
Зои взглянула на Женевьеву.
– Я знаю только три аккорда, – сказала она, обращаясь к матери, а не к Ричи.
– Так сыграй три аккорда, – сказал тот. – Давай покажи, как ты умеешь.
– Я не в настроении, – ответила Зои.
– А я в настроении.
Он протянул ей гитару. Зои подняла глаза и уловила нечто в его взгляде, отчего немного испугалась говорить «нет». Она с неохотой взяла у него гитару, села и начала перебирать струны. В проигрывателе по-прежнему крутился диск с фильмом, и Ричи выключил телевизор. Эмбер задохнулась от притворного возмущения.
– Ну давай, милочка, покажи нам.
Зои принялась играть свои три аккорда, то боем, то переборами, стараясь придать игре немного чувства. Ричи внимательно слушал, а младшие девочки смотрели на него. Когда Зои кончила играть, Ричи протянул руку и освободил ее от инструмента:
– Дай-ка сюда.
Сел на диван рядом с Эмбер и заиграл профессионально и очень быстро. Играя, он не сводил глаз с Зои. У той щеки пылали от этого взгляда. Она отвернулась, посмотрела на мать, снова повернулась к Ричи.
Он резко оборвал игру.
– Ух ты! – воскликнула Женевьева.
Он встал, отдал гитару Зои и неожиданно заторопился уходить:
– Зайду позже, когда он будет дома.
– Я скажу, что ты приходил.
– Ладно. Спасибо за чай.
– Заходи в любое время. – Она открыла перед ним дверь. – И пока не ушел, Ричи…
– Да?
– Ты должен знать, что это мучило его. Все эти годы, что вы не разговаривали. Он никогда не говорил мне, что между вами произошло или что было сказано. Но так или иначе он страдал. Независимо ни от чего.
– Понятно, – сказал Ричи и пошел по тропинке. – Понятно.
8
Весной 1895 года Бриджет Боланд Клири жила с мужем Майклом Клири и своим отцом Патриком Боландом в небольшом домике в Балливадли, графство Типперэри, Ирландия. Они были женаты около восьми лет, но детей у них не было; Бриджет было двадцать шесть, а Майклу тридцать пять лет. У красавицы Бриджет была швейная машинка «Зингер», и она, как говорится, понимала толк в моде.
Майкл Клири заявил, что его жену Бриджет похитили фейри, подменив ее ведьмой. Пятнадцатого марта Майкл Клири после трех дней различных обрядов, призванных изгнать ведьму и вернуть жену, поджег ее.
Он и девять родственников и соседей Бриджет Клири предстали перед судом по обвинению в убийстве.
Я расскажу вам историю, если желаете услышать историю. Я почти написал песню об этом, но она не очень получилась. Я думал, это будет песня о любви, а в итоге вышла песня протеста. Хотя, если задуматься, большинство песен о любви – это песни протеста.