Страница 17 из 17
Энджи не могла не согласиться с этим.
— Что конкретно ты предлагаешь?
Ливви усмехнулась:
— Чтобы она обязательно была итальянкой.
— Очень смешно. — Энджи достала ручку. — Что еще?
— Много чего. Давай начнем с основ…
Энджи стояла на тротуаре и смотрела на ресторан, который был так дорог ей в юности. Мама и папа проводили здесь каждый вечер, он — за стойкой метрдотеля, встречая гостей, она — на кухне, готовя для них. Семейные обеды обычно устраивались в половине пятого, до наплыва вечерних посетителей. Они все сидели на кухне вокруг большого круглого стола, который стоял так, чтобы его не могли видеть посетители из зала. После обеда Мира и Ливви шли работать: принимать и разносить заказы.
А вот Энджи никуда не шла.
«У нее светлая голова, — часто повторял папа. — Она будет учиться в университете, ей нужно заниматься».
Подобный расклад никогда не подвергался сомнению. Папино мнение было окончательным. Энджи поступает в университет. И все! Из вечера в вечер она готовилась к вступительным экзаменам, занималась на кухне, поэтому ей и удалось поступить на бюджетное отделение.
И вот она снова здесь, снова в начале пути, только на этот раз она собирается спасти бизнес, о котором почти ничего не знает. Сегодня рядом с ней не будет Ливви, ей не на кого будет опереться.
Энджи заглянула в записи. Они с Ливви исписали еще несколько страниц. Идеи сыпались как из рога изобилия. Теперь ей предстоит воплощать их в жизнь.
Она поднялась по ступенькам и прошла внутрь. Ресторан был уже открыт. Мама пришла в половине четвертого, ни минутой позже, ни минутой раньше. Так было все тридцать лет по пятницам.
Энджи услышала на кухне громкий стук, за которым последовало раздраженное бормотание.
— Мира опаздывает. А Роза только что позвонила и сказала, что заболела. Но я-то знаю, что она играет в бинго в Охотничьей ассоциации.
— Роза заболела?! — Энджи услышала панику в собственном голосе. — Но она же наша единственная официантка!
— Сегодня официанткой будешь ты, — заявила мама. — Это не так уж трудно, Энджела. Просто приноси людям то, что они заказали. — Она снова занялась тефтелями.
Энджи прошла в обеденный зал и, переходя от столика к столику, проверяла все детали: есть ли соль в солонках, наполнены ли мельнички для перца, нет ли пятен на скатертях, правильно ли расставлены стулья.
Через десять минут в ресторан влетела Мира.
— Извини, что опоздала! — крикнула она Энджи, устремившись на кухню. — Даниэла упала с велосипеда.
Энджи кивнула и углубилась в меню. Она изучала его так, словно это был учебник по предмету, зачет по которому ей предстояло сдать.
Без четверти шесть появились первые посетители. Это были доктор и миссис Файниггайн, владевшие частной клиникой в городе. Двадцать минут спустя прибыло семейство Джулиани. Энджи, как когда-то ее отец, тепло приветствовала их и проводила к столикам. Первые несколько минут она чувствовала себя великолепно, как рыба в воде, будто всю жизнь трудилась официанткой. Мария лучилась и одобрительно кивала.
К четверти седьмого она поняла, что близится катастрофа.
Как семь посетителей могут задать столько работы?!
— Еще воды, пожалуйста…
— Я просила принести пармезан.
— Где наш хлеб?
— А почему не принесли масло?
— Может, ты, Энджела, и великий копирайтер, — сказала ей мама в момент ее очередного появления на кухне, — но чаевые я бы тебе не дала. Ты слишком медлительная.
С этим трудно было поспорить.
Энджи подошла к Файнштайнам и поставила на стол блюдо с каннеллони.
— Сейчас принесу ваши скампии, миссис Файнштайн, — сказала она и убежала на кухню.
— Надеюсь, доктор Файнштайн не успеет все доесть к тому моменту, когда ты обслужишь его жену, — неодобрительно проговорила мама. — Мира, делай тефтели крупнее.
Энджи выбежала из кухни и поспешила к столику Файнштайнов. Когда она уже ставила тарелку на стол, звякнул дверной колокольчик. Она поняла, что пришли новые посетители. Только не это!
Она медленно повернулась и увидела Ливви. Та секунду пристально смотрела на нее, а потом расхохоталась:
— Принцесса работает у Десариа? Я не могла не прийти. Я не могла упустить возможность посмеяться над тобой. — Она похлопала Энджи по плечу. — И помочь тебе, — добавила она уже серьезно.
К концу вечера у Энджи дико разболелась голова.
— Ладно! Заявляю со всей ответственностью: в истории не было официантки хуже меня.
Она оглядела себя. Фартук был в красных пятах — это она пролила вино, на рукаве — бежевые пятна от заварного крема. Уберечь брюки ей тоже не удалось: они были вымазаны в томатном соусе. Она села за столик в дальнем углу рядом с Мирой.
— Просто не верится, что я носила кашемир и высокие каблуки. Неудивительно, что Ливви хохочет, глядя на меня.
— Ничего, привыкнешь, — пообещала Мира. — Складывай пока салфетки.
— Честное слово, хуже, наверное, не бывает. — Энджи не могла удержаться от смеха, хотя ей было совсем не весело.
По правде говоря, она не ожидала, что будет так тяжело. В жизни ей все давалось легко. И у нее все получалось, за что бы она ни бралась. Причем получалось хорошо, может, и неидеально, но точно лучше среднего. Она закончила в Лос-Анджелесе Калифорнийский университет — за четыре года, между прочим, — с довольно высоким результатом, и ее взяло на работу лучшее рекламное агентство Сиэтла.
Если честно, вся эта суета с обслуживанием столиков стала для нее самым настоящим шоком.
— Это унизительно.
Мира подняла голову от салфеток.
— Не переживай. За все годы Роза очень редко звонила в ресторан и в последний момент предупреждала, что не выйдет из-за болезни. Обычно она справляется с так называемой толпой. И ты справишься.
— Понимаю, но… — Энджи опустила взгляд на свои руки. На коже следы от ожогов. Хорошо еще, что она пролила горячий соус на себя, а не на миссис Джулиани. — Не знаю, получится ли у меня.
Мира свернула из полотняной салфетки лебедя и подвинула его через стол к сестре. И Энджи сразу вспомнила тот вечер, когда папа учил ее, как складывать полотняный квадрат, чтобы из него получилась вот такая птица. Она посмотрела на Миру и поняла, что та напомнила ей об этом специально.
— Мне и Ливви потребовались недели, чтобы научиться складывать лебедя. Мы сидели на полу рядом с папой и пытались повторять все его движения. Нам очень хотелось, чтобы он улыбнулся и сказал: «Молодчины, мои принцессы». Мы думали, что у нас все отлично получается, а потом к нам подсела ты и за три попытки научилась его складывать. «Вот ей, — сказал папа, целуя тебя в щеку, — все по плечу».
В другой ситуации Энджи улыбнулась бы этому воспоминанию, но сейчас оно пробудило в ней другие мысли.
— Наверное, вам с Ливви было непросто.
Мира отмахнулась:
— Я имела в виду не это. Этот ресторан — «Десариа», — он у тебя в крови, как и у нас. То, что ты не работала здесь все эти годы, не изменило этого. Ты все равно остаешься одной из нас, и тебе по силам сделать то, что требуется. Папа верил в тебя, мы тоже верим.
— Я боюсь.
Мира улыбнулась:
— Это говоришь не ты.
Энджи повернулась к окну и уставилась на пустую улицу. Листья, кружась, медленно падали на тротуар.
— Это говорит та, какой я стала. — Ей самой было нелегко признаться в этом.
Мира наклонилась к ней:
— Можно начистоту?
— Нельзя. — Энджи попыталась Засмеяться, но, взглянув в открытое лицо сестры, не смогла.
— За последние годы ты стала эгоцентричной. Я не имею в виду эгоистичной. Желание иметь ребенка, а потом смерть Софи — все это сделало тебя: сдержанной. В каком-то смысле одинокой. Ты замкнулась в себе.
«В каком-то смысле одинокой».
Абсолютно верно.
— Я чувствовала себя так, будто меня подвесили на веревке, а подо мной пропасть.
— Ты бы все равно упала.
Энджи задумалась. За один год она потеряла дочь, отца и мужа. Это и есть то самое падение, которого она так боялась, это точно.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте