Наследие

Дор был более коренастым, чем Даг, – солидным мужчиной среднего возраста с квадратным лицом и решительным подбородком. Работая, он снял рубашку; его кожа оказалась такой же медной, как у Дага, хотя более равномерно загоревшей. Темные волосы были стянуты в траурный пучок, и это заставило Фаун гадать, по ком он скорбит, раз Омба, его жена, траура не носит. Если в волосах Дора и была седина, на расстоянии разглядеть этого Фаун не могла. Одной ногой Дор натягивал привязанную к шкиву веревку; шкив вращал заготовку из мягкого дерева. Дор обеими руками держал изогнутый нож, из-под которого вилась светло-желтая стружка, падая на скопившуюся внизу кучу. Две уже выточенные чаши стояли на чурбаке рядом. В куче стружек виднелись треснувшая заготовка и уже законченная чаша, которая показалась Фаун вполне исправной.

Взгляд Фаун привлекли руки Дора: сильные, с длинными пальцами, как у Дага, быстрые и уверенные. Как странно, что это представилось ей таким необычным: видеть две вместе работающие руки…

Дор поднял глаза. Они оказались ясными и более темными, чем у Дага. Потом Дор снова опустил взгляд, по-видимому, не желая прерывать работу, но после еще одного поворота заготовки пробормотал что-то себе под нос, нахмурился, вынул из зажима заготовку и бросил ее на кучу стружек. Кинув нож к чурбаку, на котором стояли готовые чаши, Дор повернулся к Дагу.

– Прости, что отвлекаю, – сказал Даг, кивнув на незаконченную чашу. – Мне сказали, что ты хочешь видеть меня немедленно.

– Да! Даг, где ты был?

– Добирался сюда. Случилось несколько задержек. – Даг показал на свой лубок.

На этот раз внимание собеседника переключить не удалось. Голос Дора зазвучал более резко, когда взгляд его упал на браслет на левой руке брата.

– Что за глупость ты совершил? Или, может быть, ты наконец что-то сделал правильно? – Дор с шипением выдохнул воздух, пристально оглядев Фаун. – Нет. На такое надеяться нельзя. – Сведя брови, Дор уставился на левое запястье Фаун. – Как вы это сделали?

– Вполне успешно, – ответил Даг, заработав за это раздраженный взгляд брата.

Дор подошел ближе, продолжая с ужасом глядеть на Фаун.

– Так, значит, и в самом деле имеется крестьянская свинка.

– В самом деле, – голос Дага внезапно стал сухим, – это моя жена. Миссис Фаун Блуфилд. Фаун, познакомься с Дором Редвингом.

Фаун выдавила из себя дрожащую улыбку. Колени держали ее слишком плохо, чтобы она рискнула сделать книксен.

Дор попятился назад.

– О боги, ты ведь всерьез это затеял!

Голос Дага стал еще более холодным.

– Абсолютно всерьез.

Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, и у Фаун возникло сводящее с ума ощущение, что они обменялись какими-то посланиями, которых она снова не уловила, хотя дело явно касалось довольно оскорбительного названия «свинка». Судя по тому, как вспыхнули глаза Дага, это было очень оскорбительное название; правда, Фаун не могла понять почему: «цыпленок», «жеребенок», «свинка» – все это были, по ее опыту, ласковые обращения. Может быть, разницу составляло то, каким тоном они произносятся… Как бы то ни было, уступил Дор; он хоть и не извинился, но поспешно переменил тему.

– Громовержец лопнет от злости.

– Я виделся с Громовержцем. Когда мы расставались, он был цел. И Мари тоже.

– Только не говори мне, что он счастлив от того, что случилось.

– Я и не говорю. Но и глупостей делать он не стал. – Еще один намек на предостережение? Может быть – Дор перестал протестовать, хоть и махнул безнадежно рукой. Даг продолжал: – Омба сказала, что Мари говорила вчера с тобой наедине, после того как увиделась с остальными.

– Ох и крика же было! Мама всегда воображает, что ты валяешься мертвый в канаве, и не то чтобы она была далека от истины на этот раз… но от Мари я такого не ожидал.

– Она рассказала тебе, что случилось с моим разделяющим ножом?

– Да. Только я и половине не поверил.

– Которой половине?

– Ну, это трудно определить, пожалуй. – Дор пристально взглянул на Дага. – Ты его принес?

– Именно поэтому мы явились сюда.

В рабочую хижину Дора? Или вообще в лагерь Хикори? Слова Дага можно было истолковать и так, и иначе.

– С мамой ты уже виделся?

– Это следующий пункт программы.

– Думаю, – вздохнул Дор, – что будет лучше, если я взгляну на нож здесь. Прежде чем начнется настоящий переполох.

– Я тоже так подумал.

Дор жестом предложил Дагу и Фаун пройти к крыльцу. Даг опустился на ступеньку, Фаун села рядом, рассчитывая на его поддержку, а Дор уселся на чурбак рядом с крыльцом.

– Дай Дору нож, – сказал Даг и подбадривающе чмокнул Фаун в макушку; это заставило Дора скривиться, как будто от дурного запаха. Фаун нахмурилась, но снова выудила мешочек из-за пазухи. Она предпочла бы отдать его в руки Дага, чтобы уже тот передал его брату, но такое оказалось невозможно. Она неохотно протянула мешочек Дору, который взял его у нее почти столь же неохотно.

Дор не стал немедленно вынимать клинок; несколько мгновений он просто сидел, держа мешочек на коленях. Потом он сделал глубокий вдох, словно сосредоточиваясь; всякое выражение сбежало с его лица. Поскольку раньше лицо его выражало неудовольствие и неодобрение, Фаун не возражала против такой перемены. Теперь Дор казался далеким, лишенным всяких чувств.

Обследовал он нож примерно так же, как и другие Стражи Озера: сжал в ладонях, потом поднес к губам; однако Дор коснулся ножа и щекой, и лбом, то открывая, то закрывая глаза; все это тянулось довольно долго.

Наконец Дор поднял глаза и бесцветным голосом попросил Дага еще раз описать ему точную последовательность событий в пещере Злого, указывая примерную длительность каждого движения. Фаун Дор ни о чем не спрашивал. Он посидел еще некоторое время, потом отсутствующее выражение исчезло и он снова поднял глаза.

– Так что же ты можешь сказать обо всем этом? – спросил Даг. – Что случилось?

– Даг, не можешь же ты ожидать, что я стану обсуждать тонкие вопросы своего ремесла в присутствии какой-то крестьянки.

– Нет, я ожидаю, что ты будешь обсуждать их – и в полном объеме – в присутствии матери зарядившей нож девочки.

Дор поморщился, но тут же контратаковал, впервые обратившись прямо к Фаун:

– Да, и как же ты оказалась беременна?

Неужели ей нужно было исповедоваться во всем глупом эпизоде с Идиотом Санни? Фаун вопросительно посмотрела на Дага; тот слегка покачал головой. Собравшись с мужеством, Фаун холодно ответила:

– Обычным образом, насколько я могу судить.

Дор раздраженно заворчал, но дальше не расспрашивал. Вместо этого он обратился к Дагу:

– Она не поймет.

– Тогда ты не выдашь никаких секретов, верно? Начни сначала. Она знает, что такое Дар.

– Сомневаюсь, – кисло протянул Дор.

Даг рукой в лубке коснулся свадебного браслета.

– Дор, она сделала его. И другой тоже.

– Она не могла… – Некоторое время Дор молчал, нахмурив брови. – Ну хорошо, бывает иногда везение… И все-таки я думаю, она не поймет.

– А ты попробуй. Фаун может тебя удивить. – Даг еле заметно улыбнулся. – Вдруг ты окажешься лучшим учителем, чем думаешь.

– Хорошо, хорошо… Хорошо! – Дор недовольно посмотрел на Фаун. – Нож… то есть умирающее тело, которое… ах… Нужно начать с самого начала. Дар есть во всем, ты это понимаешь?

Фаун взволнованно закивала.

– Живые существа создают Дар и меняют его сущность. Накапливают его. Они всегда творят, но творят они себя. Когда человек поедает пищу, ее Дар не исчезает, он переходит человеку и меняется. Когда человек – или любое живое существо – умирает, Дар высвобождается. Та его часть, что связана с материальными частями, медленно распадается одновременно с разложением тела, но нематериальная часть, самая сложная внутренняя суть, улетучивается вся разом. Ты следишь за моей мыслью? – отрывисто спросил Дор.

Фаун кивнула.

Дор пренебрежительно посмотрел на нее, словно хотел сказать «Не думаю, что это так», но продолжал: